Тот поднял с обочины здоровенный камень и занес над лобовым стеклом.
— Придется подчиниться насилию, — угрюмо произнес Маковников. Он вышел из машины, а Женя продолжала оставаться на своем месте, ожидая продолжения.
— Вы кто такие?! — заорал Маковников. — Знаете ли, с кем связываетесь?! Я редактор независимой газеты «Курьер», не позволю…
— Не ори, — спокойно сказал светлый. — Хоть ты редактор, хоть мудактор, нам до фени. А будешь выступать… Борман! Покажи ему.
Детина достал из-за пазухи продолговатый предмет, похожий на складной зонтик.
— Парализатор. На пять метров бьет, — пояснил светлый. — Давно хотели опробовать. Въехал? Девчонка тоже пусть сюда идет.
— Я сотрудник милиции! — заявила Женя, обращаясь к светлому.
— Это нам известно. Мы не «быки», не грабители. Садитесь вон в ту тачку, — светлый кивнул на «шестерку», — с вами желают поговорить. С обоими. И не брыкайтесь. Будете себя прилично вести, ничего плохого не сделаем.
— Объясните толком… — начал Маковников.
— Другие объяснят, а мое дело — доставить. Давайте в темпе!
Женя не стала «брыкаться», а уселась на заднее сиденье «шестерки» вслед за редактором. Стекла автомобиля были тонированы, в придачу им завязали глаза.
— А моя машина? — спохватился Маковников.
— Не волнуйся, будет в целости.
Он уселся на переднее сиденье, рядом с пленниками плюхнулся Борман, и машина тронулась с места. Ехали с полчаса. Маковников несколько раз пытался заговорить с похитителями, но они не отвечали. Жене почему-то казалось несерьезным все происходящее. Опереточного вида громила Борман безучастно сидел рядом с ней, источая аромат дорогой туалетной воды. Второй, который руководил захватом, напоминал актера в амплуа злодея. Что ж, посмотрим, чего они добиваются.
Наконец машина съехала с асфальта и минут через десять остановилась. Их вытащили из машины и, не развязывая глаз, повели куда-то.
— Осторожно, ступеньки, — произнес сопровождающий.
Наконец повязку с глаз сняли, и Женя обнаружила, что находится в довольно просторной комнате без окон, скорее бункере, поскольку пол и стены представляли одно бетонное целое и даже дверь в комнате оказалась железной.
Под потолком горела тусклая лампочка в проволочном чехле. На одной из стен была установлена телекамера, перед ней стояли стол, два стула. На столе имелось что-то вроде переговорного устройства.
— Садитесь!
Маковников и Женя уселись напротив телекамеры.
— Надеюсь, вам понятно, — сказал главный, указав на телекамеру. — Вас видят, с вами будут разговаривать.
Маковников кивнул головой.
— Вы наши пленники, — загремел металлический голос из переговорного устройства на столе, и Женя вновь поймала себя на фальши всего происходящего. Высокопарные фразы типа «наши пленники». Дешевка!
— Именно пленники, — жестяным тембром вещал голос, — но мы готовы вас обменять.
— На что, интересно? — спросил Маковников.
— Закономерный вопрос… — Металлический голос почему-то запнулся, как будто не знал, что говорить дальше. В динамике послышался кашель.
— Послушайте, — сказала Женя, — вы, может быть, не совсем представляете, какое деяние совершили. Я — сотрудник правоохранительных органов, нахожусь при исполнении обязанностей, он, — Женя кивнула на Маковникова, — редактор газеты. Вам не поздоровится.
— Погоди, — перебил ее Маковников, — так что же вы от нас хотите?
— Вы, барышня, не пытайтесь нас запугивать. А нужна нам от вас, даже не от вас, а от вашего руководства, кассета.
— Какая кассета?! — воскликнул Маковников.
Женя насторожилась.
— Кассета, которую нашла вот эта девушка в квартире покойной Светы.
Женя отметила это «Светы». Похоже, неизвестные намекали на свое близкое знакомство с Вержбицкой.
— Это наша кассета, — заявил голос. — Мы доводим до сведения вашего начальства наше требование, а именно: вернуть нам кассету. Как только мы получим ее, вы свободны.
— Понятно, — отозвался Маковников. — И все-таки зачем вам кассета?
— Может, вы думаете, что мы бандиты? — задал встречный вопрос жестяной голос. — Ошибаетесь. Мы, собственно говоря, ваши коллеги.
— Неужели?!
— Именно. Мы тоже ратуем за гласность и демократию. Так вот, мы сильно опасаемся, что кассета затеряется в недрах бюрократических лабиринтов. А ведь на ней кадры, изобличающие подлинных коррупционеров. Вы небось побоитесь опубликовать в своей газетке содержание этой кассеты?
— Напротив, — заверещал Маковников, — очень даже не побоюсь, мне бы только её получить!
— Отлично. Когда кассета будет у нас, мы непременно передадим вам ее копию. Можете не сомневаться. А пока, уж извините, придется вам побыть в качестве пленников. На этом все. — В динамике раздался скрежет, и вещание прервалось.
— По техническим причинам передача прекращается, — сострил Маковников. — Ну что ж, цель захвата действительно благородная. Кассета мне нужна до зарезу.
Женю привели в тесную комнатушку с решеткой на единственном крошечном окне, закрытом к тому же снаружи деревянными ставнями. В комнатушке имелась только скрипучая кровать, застеленная серым солдатским одеялом.
— Будешь сидеть здесь, — сказал провожатый. — Камера что надо, — хохотнул он. — Пожрать сейчас принесут. Я только одного не понимаю, — сказал он, внимательно оглядев Женю с головы до ног. — Зачем такая классная девка в ментовку подалась?
— Я учусь в юридическом, — пояснила Женя, — на практику в милицию попала в общем-то случайно.
— Тогда понятно. Ничего, не переживай. Чем крепче нервы, тем ближе срок…
ЕЩЕ ОДНА ПОПЫТКА
Голос был недоволен. О, как он был недоволен! Провал в кинотеатре. Полный конфуз. Казалось, все рассчитано. А вот поди ж ты! Голос шутить не любит. Наказание последовало мгновенно. Мучительная головная боль! Боль была настолько сильна, что казалось, голова вот-вот лопнет, разлетится в разные стороны, словно гнилой арбуз. Боль то отпускала, то снова охватывала череп раскаленными обручами. В темя как будто забивали огромный ржавый гвоздь. В конце концов он просто потерял сознание, но Голос заставил прийти в себя, и пытка продолжилась.
Он изжевал всю подушку, на которой покоилась голова. Но вдруг ночью боль прошла. Стало легко и свободно. Слюнявая подушка отброшена в сторону. На сегодня — все. Экзекуция прекращена.
— Девку нужно уничтожить, — заявил Голос. — Как? Твои проблемы. Я дам тебе возможность отдохнуть, выспаться… Но завтра ты должен довести дело до конца. Иначе!..
Там, в кинотеатре, он действительно дал промашку. Надеялся сделать дело за несколько секунд. Так бы и получилось, не появись эта жирная дрянь. Ладно, посмотрим… Ему легко удалось выяснить, что Глафиру Кавалерову отвезли в травматологию городской больницы. Лежит она в отдельной палате, при ней находится охрана. Это несколько озадачивало. Охрана! Какая?
Оказалось — милиционер плюс сотрудник частной сыскной фирмы. Препятствие или, напротив, удача? Как же осуществить задуманное? Есть одна мысль. Довольно сомнительная, но проработать стоит.
Проникнуть в больницу проще простого. Одеться незаметно: серенькие брючки, белая майка-тенниска. В руках полиэтиленовый пакет. Обычный посетитель, пришел навестить родственника или знакомого. Единственное, чего он опасался, — быть узнанным. Всякое может случиться. Придется применить средства маскировки. Примитивные, конечно, но достаточно эффективные. Прежде всего нужно выглядеть постарше. Утром он не побрился, к вечеру щетина будет достаточно заметна. Она чуть состарит, а главное, придаст вид этакого люмпена. Нужно воспользоваться косметикой. И обязательно бороду. Театрально? Конечно! Но эффективно. Так она вряд ли его узнает. Этим он займется ближе к вечеру. А сейчас нужно поспать.
Он проснулся часа в четыре. Умылся, перекусил, поминутно взглядывая на часы. С пяти до семи в больнице прием посетителей. Лучше всего, если он попадет с основным потоком в здание, потом спрячется в каком-нибудь закутке, примет надлежащий вид, а уж тогда…
С полчаса он сидел перед зеркалом, манипулировал тональными кремами и тенями. Наконец достиг того, что показалось ему наиболее приемлемым. Из зеркала глядело лицо человека средних лет, с глубоко запавшими глазами, седыми висками (достигнуто при помощи перекиси, потом придется закрашивать). Теперь прическа. Немного бриолина, и волосы гладко прилизаны и расчесаны на прямой пробор. Этакий представитель славного рабочего класса, отбывшего трудовую вахту. Нормально.
Было начало седьмого, когда он подошел к воротам больницы. Здесь оказалось довольно людно. У травматологии было оживленней всего. Возле корпуса слонялись многочисленные больные — с перевязанными головами, загипсованными конечностями, на костылях, напоминая участников битвы, залечивающих раны после ратных подвигов. Они сидели по двое-трое на скамейках, греясь под вечерним солнышком. Некоторые, явно навеселе, горячо спорили, иные, наоборот, пребывали в меланхолии.
Неожиданно рядом мелькнула знакомая физиономия. Соседка по дому? Она. Женщина равнодушно скользнула взглядом по его лицу. Нет, не узнала! Все в порядке.
В какой палате лежит Кавалерова?
Он подошел к спискам больных. Не указано. Придется спросить.
Он поймал за рукав халата пробегавшую мимо санитарку.
