УГАДАЙТЕ, КТО ПРИШЕЛ?
— Я очень рад, что вы наконец появились! — Пашкин дед так театрально всплеснул руками, что Женя улыбнулась. — Нам нужно срочно поговорить. Возможно, разговор окажется длин ным. Ты пока можешь быть свободен, — обратился он к Пашке, — приедешь через час, даже час пятнадцать.
Он привел Женю в довольно просторную комнату, стены которой почти до потолка были заставлены книгами. Кроме книг, здесь имелся большой старомодный письменный стол, крытый зеленым сукном. На нем в беспорядке громоздились какие-то папки, пухлые растрепанные тетради, пожелтевшие рукописи — словом, весь тот хлам, который якобы сопутствует деятельности историка-краеведа. Кроме того, в комнате имелся продавленный диван с несколькими маленькими, когда-то красиво расшитыми цветными нитками, а теперь засаленными подушками.
— Мой кабинет, — пояснил Пашкин дед, обводя комнату рукой, — днюю, а бывает, и ночую здесь, особенно в ненастье. Присаживайтесь, — кивнул он на диван. Раздался жалобный скрип пружин, и Женя провалилась в диванное нутро.
Старик пожевал губами, словно решая, начинать разговор или не стоит. Потом снова остро взглянул на Женю.
— Слышал, в последние дни вокруг вас происходят довольно странные события. Будто и нападение было?..
— Было, — подтвердила Женя.
— А как вы сами объясняете происходящее? Женя пожала плечами.
— Я работаю в милиции… нахожусь на практике, — поправилась она, — а в нашем деле подобные вещи случаются довольно часто. Стечение обстоятельств плюс издержки службы.
— Вот как! — поморщился старик. — Издержки службы, значит… Невразумительно. А не допускаете, что происходящее целиком направлено на вас?
— На меня?! — удивилась Женя. — Вы хотите сказать, что маньяк охотился вовсе не за Кавалеровой? Хотя вы, наверное, не знаете, кто такая Кавалерова?
— Почему же? Знаю.
— Павел рассказывал?
— И он тоже. А потом вот вы сказали: маньяк. То есть человек с психическими отклонениями.
— Ну да.
— Откуда такая уверенность?
— Даже не знаю. Так говорят.
Старик зажмурился и оставался в таком положении. Жене начинало надоедать происходящее. Она попыталась подняться, но диван казалось, сковал все ее движения. Старик услышал шум и открыл глаза, потом потер лицо ладонью.
— Я расскажу… — произнес он еле слышно.
— Так начинайте! — нетерпеливо сказала Женя.
— Предыдущие наши встречи и затронутые в беседах темы не давали мне покоя, — начал дед. — Я взялся за исследования, потолковал кое с кем. Люди многое помнят, надо только суметь правильно спросить… Еще с прошлой нашей встречи я понял: в центре всей этой истории семейство Фурнье. О первых своих находках я уже рассказывал. Стал копать дальше… — Пашкин дед вновь зажмурился. — Начал искать, — сказал старик после паузы, — и представьте, нашел!
Стало модно быть плохим, это пропагандируют средства массовой информации, — и, естественно, появляются приверженцы аморализма. Официальная идеология рухнула, да ничего другого и не могло произойти с такой химерой. Религия, которая тоже идеология, не могла возродиться за столь короткий срок. Зато как грибы после дождя плодятся и ширятся разного рода секты. В моду вошли оккультизм, различные тайные учения, которые выдаются за истинно правильные, а по сути являются сатанистскими культами. И люди охотно вступают в эти секты, становятся их адептами, вовлекая новых и новых членов.
— Но ведь большинство сект существовало и раньше? Тот же сатанизм, — возразила Женя.
— Правильно. Но раньше не имелось таких средств пропаганды, которые существуют сегодня. Стоит одному аферисту пару раз продемонстрировать по телевизору свои сомнительные трюки, и в него начинают верить миллионы. Там, где нет веры, появляется суеверие. Сосуд, под которым я подразумеваю, естественно, человека, не может быть пуст. Он обязательно наполняется. Вот только чем? Конечно, не все бросаются в объятия зла, многие понимают, что такое хорошо и что такое плохо. А некоторые отваживаются вступить со злом в борьбу. А потом начинают строить новый мир, который является точной копией старого, даже еще более худшей копией. Тут я хочу привести пример, который как нельзя лучше подходит к нашему случаю. И в общем-то объясняет все происходящее. Вы, наверное, слышали о средневековых процессах ведьм? Женя кивнула.
— Несчастных женщин обвиняли в колдовстве, пытали, добивались признания, судили и чаще всего сжигали. В таких просвещенных странах, как Англия, суды над ведьмами практиковались до середины восемнадцатого века, а кое-где случались и в девятнадцатом. Но вот что удивительно: зачастую несчастные, которых отправляли на костер, являлись жертвами оговора.
— Естественно, — вставила Женя.
— Почему естественно?
— Но ведь не думаете же вы, что существуют настоящие колдуньи?
— Существуют или не существуют — это другой вопрос. Но те, кого тащили на костер, в большинстве своем были невиновны. Хотя многие из них верили, что действительно побывали на шабаше и сожительствовали с дьяволом.
— Они страдали психическими заболеваниями, имели неустойчивую психику, а в таком состоянии можно внушить все, что угодно.
— Именно внушить! Тут вы попали в точку. Одним внушили, будто они связаны с нечистой силой, другим — что они призваны бороться с ведьмами. И те, и другие искренне верили в свое предназначение.
— То есть вы хотите сказать, что происходящее было инсценировано? Но ведь даже инквизиторы нередко сомневались в подлинности обвинений.
— Сейчас мы разбираемся не в том, существовали или не существовали ведьмы на самом деле. Я пытаюсь втолковать вам: все фальсификации являлись делом одних и тех же рук.
— Но этого не может быть!
— Приведу пример. В конце семнадцатого века в Новой Англии в городке Салем началась охота на ведьм. Несколько несовершеннолетних девочек заявили, будто их околдовали. При этом они изображали корчи, дергались в конвульсиях, принимали неестественные позы, бормотали непонятные слова. Девочки утверждали, что им постоянно являются призраки умерших людей. Сначала к их выходкам отнеслись скептически, потом истерия начала охватывать и других, в основном женщин. Девочки прямо указывали на тех, кто их якобы околдовал. Несчастных схватили и подвергли пыткам. Эпидемия охоты на ведьм быстро охватила всю округу. У одержимых демонами девиц появились последовательницы. На суды тащили, не разбирая чинов, званий и заслуг. И самое интересное — казнили в основном тех, кто не признавался в колдовстве, а признавшихся зачастую освобождали или приговаривали к тюремному заключению. Охота на ведьм в Салеме продолжалась года два, погибло несколько десятков человек, а результат был и вовсе парадоксален. В конце концов все девицы, которые к тому времени подросли, были признаны аферистками и прислужницами сатаны. Было установлено, что они нарочно оговаривали своих знакомых. Девушки признались в оговоре, причем заявили: оговаривать подстрекал их дьявол. Таким образом, обвинительницы сами являлись орудием дьявола.
— Не очень понимаю ход ваших рассуждений.
— Да как же! По-моему, все предельно ясно. И обвиняемые, и обвинители — одного поля ягоды.
— Вы хотите сказать: и ведьмами, и теми, кто с ними боролся, управляла одна рука?
— Вот именно!
— И что из этого следует?
— А то, что и в вашем случае за всем стоят одни и те же силы.
— Дьявол, что ли? Старик хмыкнул:
— Можно называть как угодно.
— Но кому это нужно?! Для чего?!
— Повременю пока с ответом. Вернемся к Фурнье. Зачем он явился в Тихореченск? Ответ довольно прост. Этот, с позволения сказать, кондитер на самом деле являлся поставщиком девиц для французских и не только французских борделей. Так сказать, торговцем живым товаром. Его агенты рыскали по деревням и городкам, выискивали красивых девушек, предлагали им хорошо оплачиваемую работу на кондитерской фабрике, а потом вывозили из страны. Но, чтобы девицы не сопротивлялись v, не болтали лишнего, Фурнье придумал следующее: он устраивал тайные сборища, изображал из себя слугу сатаны и, используя непристойные и зловещие обряды, полностью подчинял девушек своей воле, после чего с ними можно было делать все, что угодно.
— Допустим, но какая здесь связь с нынешним днем?
— Прямая. Сегодняшние наследники Фур-нье, используя проверенные методы, занимаются тем же.
Женя засмеялась:
— Притянуто за уши. Что же, по-вашему, нынешние сатанисты устраивают свои оргии для того, чтобы вербовать проституток?
— И для этого тоже, хотя, конечно, не только. Но вы не дослушали историю про француза. Трудно сказать, был ли он сатанистом с самого начала, но, во всяком случае, он им стал. Как это произошло, на каком этапе он уверовал в дьявола, не знаю. Но он действительно организовал в Тихореченске глубоко законспирированную секту, поклонявшуюся дьяволу. И одновременно он же создал и другую — борцов с дьяволопоклонниками.
— Сам с собой боролся?!
— Именно.
— Но зачем?!
— Что такое секта? В широком смысле — сообщество инакомыслящих, причем, как правило, небольшая замкнутая группа. Многие секты существуют сотни лет, сохраняя неизменным свой количественный состав. Секты, как правило, не ставят цели распространить свое учение на массы. Им достаточно иметь в своих рядах ограниченное число членов, но членов истинно верующих. Другими словами, фанатиков. Секты глубоко законспирированы и очень часто достаточно влиятельны, причем их влияние обычно носит скрытый характер. Если бы деятельность сект была открыта, доступна для изучения, то она скорее всего потеряла бы всякий смысл. Сектантов привлекают именно тайна, избранность, пронесенная через века, ощущение постоянной опасности разоблачения. Поэтому нужен враг. Но и врагом является такая же секта. Сатанисты — борцы с сатанистами. Они ведут непрерывную борьбу между собой, однако не могут существовать друг без друга. Я достаточно ясно разъяснил?
