покоя, каким образом ему давали препарат. Надо все равно проводить полное обследование, гастроскопия обязательна.
- Все-таки думаете с едой?
- Я пока не думаю, у меня перерыв, - фыркнул доктор, - не задавай глупых вопросов. Сколько ты знаешь способов введения в организм любого вещества?
- Ну, подкожно, внутривенно, внутримышечно, преорально, простите преанально, - перечисляла я.
- Не извиняйся, ты же не сказала: 'Через задницу', - пожал плечами доктор, - вот последние три меня больше всего интересуют. Подкожно бесполезно, внутривенно не вводили, вены чистые. Значит, там, куда я заглянуть даже при всем желании не смогу, - рассуждал доктор. - А что ты думаешь делать с Кристофом?
Я замялась.
- А дайте коньяку, - сказала я, - вы после него так хорошо рассуждаете.
Доктор хихикнул и спрятал коньяк.
- Не сравнивай божий дар с доктором, - фыркнул он, - Ты и без этого зелья прекрасно рассуждаешь.
- Почему вот вам можно, а мне нельзя? - возмутилась я.
- Потому что я старый и мне себя не жалко. А ты молодая и хорошенькая, отощала, правда, аки жердь, но я скажу Виктору, чтобы заставлял тебя есть, - доктор сложил руки домиком и состроил мне внимательные глазки.
- Почему тогда я за вас рассуждала, а вы за меня не хотите?
- Какая ты противная, Брижит, это кошмар какой-то! - поморщился доктор, - Ладно. Что я бы сделал. Я бы навел справки о матери и бабушке. Бабуля-то не простая. От матери нужны документы, выписки из истории болезни, когда и как дебютировала, как протекает. За мальчиком пока только наблюдение и вхождение в контакт.
- Он хорошо контактирует со мной.
- Это тебе так кажется, - кивнул доктор, - Они все по-началу хорошо контактируют, а когда понимают, что мы хотим вернуть их в реальный мир… Некоторые начинают бросаться, как бешеные псы.
Я внимательно смотрела на доктора.
- Доктор… А вы сейчас о каком возрасте говорили? - вкрадчиво спросила я.
- Не строй мне глазки, дитя мое, это бесполезно. Сама худшая из пыток все равно на меня не подействует. Не скажу.
- Вы работали с детьми?
- Нет, - тут же открестился ван Чех, делая вид, что ничего не происходит.
Я хитро прищурилась и довольно улыбнулась. Доктор усиленно рылся в бумагах. Примерный план действий у меня уже был.
- Чего ты улыбаешься? - фыркал доктор, - Сидит, понимаешь, и улыбается!
Я засмеялась.
- Еще и хохочет, - доктор ласково посмотрел на меня, - Иди работай, дитя мое.
- Все-то вы норовите меня выгнать.
- Да я бы рад с тобой и дальше лясы точить, только кто без нас будет лечить скорбных? Как думаешь?
- Да, ладно, ухожу, - нехотя встала я.
- Знаешь, если бы мы с тобой жили вместе, то умерли бы через трое суток.
- Почему? - я удивилась такому предположению.
- Потому что стали бы говорить и умерли от обезвоживания и голода, - буркнул доктор и углубился в бумаги.
Я вернулась к своим бумагам, но до конца дня так ничего особенного и не сделала. Доктор вызвал меня еще раз.
На этот раз в кабинете сидел Давид. Он выглядел лучше, чем утром и похож был на человека.
- Как вас зовут? - доктор сел напротив Давида лицом к лицу.
Таким хищным я доктора не видела никогда, он смотрел строго в глаза больному.
- Давид.
- Полное имя.
- Не помню.
Давид говорил монотонно, отвечал односложно и совершенно не отдавал себе отчета, зачем и о чем его спрашивают.
- У вас есть знакомая по имени Ая?
Давид дернулся и вдруг оживился. Он стал очень симпатичным мужчиной. Такие, как правило, весельчаки и душа компании, а не унылые алкоголики. Как любит поговаривать доктор: 'С веселыми алкоголиками все веселее!'.
- Да, это моя невеста.
- Где и кем она работает?
- Она тренер по йоге.
- Она дает вам какие-нибудь препараты, коктейли, травки? Сама употребляет какие-нибудь таблетки?
- Нет, она мне ничего не дает, сама ничего не употребляет. Она за здоровый образ жизни.
- Ну, образ образу рознь, - пробормотал ван Чех, - Какие у вас отношения с алкоголем?
- Я- игроман, когда меня лишили возможности играть, я стал пить. Ая помогла мне распрощаться с алкоголем навсегда. Я очень ей благодарен.
- Как вы думаете, поему вы здесь?
- Где здесь?
- А как вы думаете, кто я?
Давид озадаченно замолчал.
- Без понятия кто я, а все туда же.
- Наверное, вы мне кажетесь, - сделал вывод Давид.
Доктор спокойно поднял брови, поджал от обиды губы, протянул руку к Давиду и дал ему щелбан.
- Больно, - Давид схватился за лоб.
- Годы тренировок. Раньше твои глюки так могли?
- Нет, - ошарашено уставился на доктора Давид.
- И не смогут, я - реальный доктор, психиатр и психотерапевт. И вы, мой друг, находитесь в стационаре по лечению заболеваний психики. Поместила вас сюда Ая.
Давид часто заморгал, а потом расслабился, улыбнулся и сказал:
- Этого не может быть. Мне часто снятся разные сны, которые выглядят очень правдоподобно. Даже правдоподобнее вас, но вы, увы, лишь сон.
- И что обычно происходит в этих 'снах'? - доктор напрягся.
- Я не запоминаю их и никому не рассказываю, в нашем клубе запрещено иметь сны.
- В каком еще клубе? - окончательно расстроился доктор.
- В клубе обманутых мужей.
- И кто вас обманул? - заинтересовался доктор.
- Все, нас все обманывают.
- Понятно. Только на Ая.
- Только не она. У каждого есть только один человек, который его не обманывает, а все остальные систематически врут.
- Под последними четырьмя словами подпишусь. А сами вы врете или вынуждены говорить только правду?
- Я не должен никому говорить о клубе. Но так как вы сон, то я в безопасности.
- А что будет, если вы расскажете кому-нибудь о клубе?
- Меня съедят.
- Как мило… - доктор подавился и закашлялся, -…можете отправляться в палату, вас и так сегодня
