олигарха. А некоторые подсказывали, НТВ в том числе: надо начать с Березовского.
Но Путин начал с Гусинского. Обидно, я понимаю. Хотелось, чтобы с Березовского. И на нем же закончил.
Это бы и случилось. Если бы президентом стал Примаков или Лужков. Что поделать, если не случилось. Сочувствую Владимиру Александровичу, но при чем здесь свобода независимых СМИ?
А если бы спецслужбы (даже при Примакове или Лужкове, да и при том же Путине) разгромили офис не Гусинского, а Березовского, сказали бы журналисты НТВ, что это угроза свободе слова в стране и независимости «Независимой газеты»?
507
Нет, не сказали бы.
Собственно, все сравнения уже проведены жизнью. Когда заводили уголовное дело на Березовского, обыскивали его фирмы, включая и службу безопасности, работавшую с «Сибнефтью», «НГ» ни разу не написала, что это угроза свободе слова в России вообще или хотя бы попытка заткнуть рот «НГ». Ни разу.
И не только потому, что идеологическая дисциплина в медиаимперии Березовского ниже, чем в медиаимперии Гусинского.
Мы не писали этого потому, что это не было бы правдой.
А НТВ — по другой причине.
Гусинскому не повезло. Лично я ему не желаю зла, а желаю вывернуться, что, кстати, он пока удачно делает.
Тем более я желаю профессиональной свободы и независимости НТВ, а также того, чтобы именно НТВ, «Эхо Москвы», газета «Сегодня», журнал «Итоги» вышли из последних передряг без всяких потерь.
Но защищать олигополию Гусинского я не намерен.
Ибо считаю, что олигополия Гусинского (но не НТВ), как и Карфаген, должна быть разрушена. Так же, как и олигополия Березовского. Как все олигополии в России.
Пусть кто-нибудь из руководства НТВ скажет то же самое в эфире. Можно в обратном порядке.
<...>
18 мая 2000 г.
Второе открылось вслед за первым — исход неясен
Арест Владимира Гусинского поставил много вопросов. В часы, прошедшие с момента ареста, ответы на них выстреливаются разными людьми безостановочно и чаще всего безапелляционно. Лейтмотив большинства тех ответов, которые звучат громко, однозначен: власть во всем не права, Гусинский прав во всем.
Тот, кто осмеливается сказать противоположное (таких я пока почти не слышал) или даже просто пытается употребить хотя бы слова «возможно», «надо разобраться», подвергается остракизму либо осмеивается. В лучшем случае как глупец. В худшем (и более распространенном) как пособник спецслужб, гонитель свободы печати и во-
508
обще едва ли не один из виновников того, что Владимир Гусинский оказался за решеткой.
Типичная ситуация, когда возможны только две расшифровки произошедших событий и вызванных ими комментариев и оценок: либо мифом является невинность Гусинского, либо, напротив, полностью сфабрикованным и незаконным (то есть мифом же) является «дело Гусинского».
Какие бы нюансы в данном столкновении этих двух мифов, или двух правд, или одной правды и одного мифа, или двух полуправд и двух полумифов не имелись в реальности, в массовом сознании в конечном итоге останется только что-то одно из двух: (1) Гусинский прав — власть нет; или (2) власть права — Гусинский нет.
Правда (если даже это неправда) останется за тем, кто победит в борьбе юридической, политической и пропагандистской. Победителей не судят — это как раз случай «дела Гусинского». И «дела Путина», возникшего одномоментно.
Случай беспрецедентный для истории России последнего десятилетия. Беспрецедентный по всем параметрам. Ибо даже в сходном по громкости деле о «коррупции в Кремле» во всех его ответвлениях, с не менее громкими фигурантами арестован никто не был.
Самая модная формула, звучащая из уст тех, кто не имеет непосредственного отношения к группе «Мост», или холдингу «Медиа-Мост», или лично к Владимиру Гусинскому, следующая: я Гусинского не люблю (вариант: меня Гусинский не любит), но истина мне дороже... и далее — минимум аргументов и максимум утверждений.
Если сотрудникам (некоторым) «Медиа-Моста» простительны понятные в данной ситуации однобокость и даже — в зависимости от темперамента и иных психофизических качеств — либо истеричность, либо агрессивность, либо катастрофичность, либо приписывание всех доблестей свободной прессы исключительно своим СМИ, а страха — тем, кто не вышел на два митинга на Пушкинскую площадь и не вложил свой логотип (но не слова или мысли) в очередной внеочередной номер «Общей газеты», то от тех, кто по профессиональному или политическому статусу в данном случае мог бы прояснить публике, да и самим себе суть происходящего, хотелось бы услышать нечто более внятное, чем заклинания. В
конце концов — это их общественная миссия.
509
Я не буду ни клясться в любви к Владимиру Гусинскому, ни тем более присягать на ненависть к нему. Именно потому, что сегодня и то и другое мешает (хотя бы внешне) объективности. О любви и ненависти как-нибудь потом — когда Владимир Александрович будет на свободе.
Собственно, этого я ему сегодня больше всего и желаю. А именно: не только как можно быстрее покинуть следственный изолятор (в просторечии — тюрьму), но и доказать полную свою невиновность. А его коллегам, сотрудникам и подчиненным по «Медиа-Мосту» — не потерять за эти дни самообладания, а в последующие — права говорить и писать то, что они сами думают.
Теперь же все-таки попробуем проанализировать суть происходящего. С разных сторон, если не удастся со всех. Но, во всяком случае, — не с одной.
Краткая история (борьбы)
Мне уже приходилось утверждать (вызвав соответствующую негативную реакцию в соответствующих узких кругах), что история борьбы (а в некоторых стадиях, пожалуй, уже и войны) империи Гусинского, которую я называл олигополией (одной из), и Кремля не есть история репрессий авторитарной власти против группы изданий, противостоящих этой власти исключительно силой свободного слова, причем репрессий, имеющих целью запугать или заставить замолчать свободные СМИ вообще.
Тем более что по этой схеме, пропагандируемой самими СМИ Гусинского и Лужкова, и свобод-ной-то прессы в России уже не осталось, если исключить: (1) сами СМИ группы «Мост»; (2) московские городские СМИ (ТВЦ, «МК» и ряд других).
Нет, это история борьбы (переходящей в войну) кремлевской олигархической группировки с олигархической группировкой «Мост». И к той, и к другой группировке примыкали и иные, но от всех них кремлевская отличалась тем, что она во многом совпадала с собственно верхней частью государственного аппарата, имевшего, по крайней мере, внешние признаки легитимной государственной власти.
В этой истории есть несколько этапов, когда и цели борьбы были существенно разными, и объекты, вокруг которых велась борьба, менялись. Хотя суть противостояния оставалась неизменной.
510
Вообще-то всё началось с отставки Черномырдина и особенно Кириенко, но ряд ранних этапов мы пропустим.
Весна—лето 1999 года. Борьба за и против выдвижения на главную роль в государстве при царствующем, но неправящем Ельцине тандема Примаков—Лужков с постепенным вытеснением Примакова Лужковым. Внешне борьба развивалась в основном вокруг импичмента Ельцину и фигуры Скуратова. Кремль с союзниками выиграл — «Мост» проиграл.
Осень 1999 года. Борьба за победу на парламентских выборах блоков, выдвинутых двумя конкурирующими группировками: с одной стороны — блока Примакова-Лужкова ОВР и правой ему
