Как известно, человек выделил себя из природы, создав собственную среду обитания и собственные, не вполне совпадающие с природными, циклы своей жизнедеятельности. Конечно, самый распространенный и универсальный жизненный цикл человека всё равно связан с природой — это астрономический год, естественным образом разбитый на весенний, летний, осенний и зимний периоды. Общественная и особенно политическая жизнь, однако, и в античные времена уже не подчинялась сменяемости этих периодов. Войны, восстания, дворцовые перевороты не находились в прямой зависимости от годового природного цикла, которому, конечно, продолжало подчиняться хозяйство, в основном замкнутое на земледелии и скотоводстве. Но и в общественной, публичной жизни естественный природный цикл постоянно напоминал о себе через религиозные праздники.
В Средние века и частная, и публичная жизнь людей, особенно в городах, еще больше оторвалась от природного цикла. Даже несмотря на то, что связь жизни любого человека с годовым цик-
214
лом поддерживала христианская мифология, приравненная к реальности, и мифология фольклорная, восходящая к язычеству.
Естество человека, однако, требовало хотя бы временных возвращений к полному слиянию с жизнью природной, одна из главных характеристик которой — отсутствие привычной общественной иерархии, где все люди делились на властвующих и подчиненных, правителей и подданных.
И в античные, и в средневековые времена это возвращение к естественной жизни людей, к их естественному равенству, основанному на одинаковости физиологии что хозяина, что слуги, реализовывалось через разные виды карнавальных действий, теория которых отлично разработана Михаилом Бахтиным, к чьим трудам я и отсылаю всех желающих. Карнавал как праздник дожил в некоторых странах и до наших дней, но в предельно формализованном и театрализованном виде, утратив свою социальную функцию вовсе, но сохранив отчасти бытовую и физиологическую, ибо возник он все-таки не просто из желания отдохнуть или развлечься, а как естественное проявление архетипов человеческого сознания и поведения, изгнанных жесткой социальной регламентацией с публичной сцены (кроме сцены искусства).
В интересующем меня ракурсе я выделю несколько ипостасей любого карнавального действа, ипостасей, которые, как мы увидим позже, имеют непосредственное отношение к общей теме моего курса лекций.
Во-первых, карнавал на время восстанавливал равенство людей, так сказать демократию «золотого века»: слуга и хозяин получали право на совершение одних и тех же поступков.
Во-вторых, карнавал искусственно ломал обыденную, повседневную жизнь, главной характеристикой которой была не просто иерархичность, а наследуемая иерархичность, иерархичность закостенелая, в которой верхи и низы, господа и подчиненные практически никогда не менялись местами. Поэтому просто демократичности было недостаточно, требовался переворот привычной иерархии вверх ногами — во время карнавалов не только простолюдины приравнивались к богачам, но из простолюдинов избирался карнавальный король, самодержец верховной карнавальной (перевернутой) власти.
215
В-третьих, карнавал, как временный институт всеобщего равенства и перевернутой иерархии, не мог разрушать фундаментальные основы общественного устройства (например, право собственности), ибо тогда после его окончания в обществе воцарился бы хаос. Поэтому демонстрация равенства проходила на уровне символики (одежда, шутовские знаки высшей власти) и того, в чем действительно люди были равны друг другу и в обычной жизни, но в силу условностей иерархического общества не могли это демонстрировать, — в физиологических проявлениях своего организма: в любви, в еде и в питии, иногда в физическом единоборстве.
В-четвертых, отказ от условностей обыденной, не естественной жизни требовал временного снятия общественных табу, всего того, что запрещалось моралью, законом или религиозной догмой. Карнавал разрешал богохульство, насилие, прелюбодеяние, оргиастические проявления сексуальных инстинктов, сквернословие, чревоугодничество, пьянство, наряду, естественно, с неподчинением власти, даже карнавальной.
В-пятых, карнавал предполагал максимальное веселье как противоположность обыденному унынию, то есть ставил развлечение, игру, шутовство, обман выше труда, серьезности и общественной добропорядочности. Смеховая культура карнавала демонстрировала одновременно и несерьезность, то есть временность действа, и его пародийность — насмешку уязвленных в обыденной жизни низов над социальной иерархией как искусственной, ненатуральной, противоречащей фундаментальному, прежде всего физиологическому, равенству людей.
Наконец, в-шестых, карнавал четко фиксировал свои границы: день и час падения всех табу и время, отведенное на растабуированную жизнь. Все участники карнавала знали, что карнавал — это не сама действительность, а временный выход из нее, что это обман, но обман конечный, уложенный в строго отведенный срок, после завершения которого всё вернется на круги обыденных социальных и политических условностей, четко регламентированных властью, законом, религией, общественной моралью. Все знали не только час, в котором карнавал начнется, но и день и час, когда он закончится. Все знали, что время карнавала скоротечно, а обыденной жизни — бесконечно (или, по крайней мере, — по гроб жизни). Все знали, что карнавал — это
216
данность, реальность, но он не может длиться всегда: и низ снова станет верхом, догмы восстанут из площадной пыли, и ты, три дня свободный, вновь на месяцы, годы и десятилетия превратишься в раба царствующего порядка.
Словом, карнавал был честным обманом. О времени его прихода, его кратковременности и сроке его обязательного завершения каждый был предупрежден заранее.
Карнавальная стихия и культура, основанные на архетипах человеческого сознания и поведения, так или иначе, в тех или иных формах дожившие до наших времен, четко ориентировалась на этот главный свой закон: карнавал скоротечен и преходящ (если только речь не идет об образе жизни маргинальных групп), обыденная жизнь постоянна и бесконечна (до конца века человеческого).
И вот
ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ СОЗДАЛА МАССОВУЮ КУЛЬТУРУ И СРЕДСТВА МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ТО ЕСТЬ СОВРЕМЕННЫЙ ВАРИАНТ КАРНАВАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ И СРЕДСТВА ЕЕ ДОСТАВКИ В КАЖДЫЙ ДОМ, В КАЖДУЮ СЕМЬЮ. СКОРОТЕЧНЫЙ И КОНЕЧНЫЙ ОБМАН АНТИЧНОГО И СРЕДНЕВЕКОВОГО КАРНАВАЛА ПРЕВРАТИЛСЯ В ПОСТОЯННУЮ РЕАЛЬНОСТЬ. КРУГ СУРОВОЙ ЖИЗНЕННОЙ ПРАВДЫ, ИЗРЕДКА, НЕ ЧАЩЕ ЧЕТЫРЕХ РАЗ В ГОД, РАЗРЫВАЕМЫЙ СЧИТАННЫМИ ДНЯМИ ОБМАНА, СМЕНИЛСЯ КРУГЛОГОДИЧНЫМ ЦИКЛОМ ОБМАНА. ДА, КАРНАВАЛЬНОГО, НО ОБМАНА. В ЭТОМ КРУГЕ, ЦИРКУЛИРУЯ ПО КАНАЛАМ СМИ, И ЖИВЕТ СЕГОДНЯШНЯЯ ЖУРНАЛИСТИКА,
в которой, как мы уже выяснили, хватает и своего обмана, своей лжи, своих умолчаний.
Из античности и Средних веков вернемся в наше время и всмотримся в экраны телевизоров, стоящих в каждой квартире и работающих каждый день, всё то время, пока обитатели этих квартир находятся дома. Что они, люди современности, видят на этих экранах?
Если относиться к увиденному серьезно, то это дом умалишенных тюремного типа, в котором постоянно убивают, насилуют, дерутся, занимаются сексом, крадут детей и взрослых, издеваются над ними, причем с особым садизмом, и так далее и тому подобное. Параллельно, вторым пластом, идет демонстрация совсем уж запредельных, фантастических ужасов, оттого не ста-
217
новящихся менее ужасными, — насилием и сексом занимаются уже не люди, а вампиры, вурдалаки, гигантские насекомые, роботы, монстры всех видов и размеров.
Третий пласт демонстрируемого — реальные люди (не киногерои и не сконструированные на киностудиях монстры) или играющие реальных людей актеры (подсадные утки), в многочисленных ток-шоу рассказывающие о своих сексуальных и иных подвигах, на 90% придуманных сценаристами, а потому отличающихся от фантастических гораздо большей правдоподобностью.
Еще ближе к реальности четвертый пласт (или четвертый круг обмана): в нем простые люди в многочисленных телеиграх добывают себе победу — деньги или славу. Эти игры хороши тем, что в них
