Уже 23 июня поступили донесения из штабов соединений подводных лодок о том, что их корабли направились к позициям на подходах к Клайпеде, Данцигской и Померанской бухтам, в южную и юго — западную часть Балтийского моря.
Подводные лодки показали себя вполне современными боевыми кораблями. Свои высокие качества они продемонстрировали еще перед войной в автономных походах с длительным пребыванием под водой, тренировочных торпедных атаках, при форсировании узкостей и постановке минных заграждений. Их техника, вооружение и непотопляемость оказались в ряде случаев выше, чем у аналогичных кораблей американского и английского флотов.
В разработанных еще в мирное время штабом флота совместно со штабами соединений документах определялись задачи каждой лодке, находящейся на позиции, и район ее боевых действий. Штаб флота разбил морской театр на две зоны: южную и северную — для подводных лодок соединения А. Е. Орла и для соединения Н. П. Египко. Разграничительной линией служила параллель маяка Хоборга (южная оконечность острова Готланда). Командиры соединений управляли подводными лодками через свои штабы, получая разрешение от штаба флота только на их перемещение по военно — морскому театру.
До начала военных действий в связи с объявленной на флоте повышенной боевой готовностью на позициях для своевременного обнаружения противника находились подводные лодки: у Ирбен- ского пролива с запада — «С-7» капитан — лейтенанта С. П. Лисина, в устье Финского залива — «М-96» капитан — лейтенанта А. И. Маринеско, на подходах к Лиепае — «С-4» капитан — лейтенанта С. Д. Абросимова.
В первые же часы войны по приказу Военного совета флота в море были направлены новые значительные силы. Из Лиепаи вышли подводные лодки: «Л-3» капитана 3 ранга П. Д. Грищенко, «М-81» капитан — лейтенанта Ф. А. Зубкова, «М-83» старшего лейтенанта П. М. Шалаева, «М-79» капитан — лейтенанта И. В. Автомонова и другие, из Таллина— «С-10» капитана 3 ранга Б. К. Бакунина, «Щ-309» капитан — лейтенанта И. С. Кабо, «Щ-310» капитан- лейтенанта Д. К. Ярошевича, «Щ-311» капитан — лейтенанта П. А. Сидоренко, «С-6» капитан — лейтенанта В. Ф. Кульбакина, «Щ-307» капитан — лейтенанта Н. И. Петрова, «М-90» старшего лейтенанта И. М. Татаринова и другие. Через три дня после начала войны мы имели на позициях в Балтийском море и Финском заливе 16, а к 1 июля — 25 подводных лодок — больше половины всех находящихся в боевой готовности.
Поход подводной лодки на боевую позицию — всегда заметное событие не только для ее экипажа. Если подводная лодка добивалась успеха — пускала на дно крупный корабль или транспорт противника, это была победа всего флота. Поэтому мы внимательно следили за результатами боевых действий подводных кораблей, радовались успехам, переживали неудачи.
Немало подводных лодок славно начали войну. Наиболее эффективно действовал подводный минный заградитель «Л-3», встретивший войну в Лиепае. Это был хороший корабль, его в 1940 году серьезно отремонтировали, поставили новые акустические приборы, позволяющие в подводном положении на значительном расстоянии разбираться в шумах кораблей. Новые радиостанции обеспечивали надежную связь с командным пунктом из любого, даже самого отдаленного района, модернизированные аккумуляторные батареи позволяли при экономическом ходе находиться под водой на трое суток больше, чем обычно. Командир капитан 3 ранга Петр Денисович Грищенко, приняв «Л-3» на заводе в период модернизации, имел возможность детально изучать лодку. В этом ему помогли опыт, полученный во время службы в должности старшего помощника на известной славными боевыми традициями подводной лодке «Пантера» и знания, обретенные в Военно — морской академии. На «Л-3» подобрались хорошие специалисты, экипаж был слажен. Военкомом на «Л-3» был старший политрук А. И. Баканов, старый коммунист, участник гражданской войны. Экипаж лодки относился к Баканову с любовью и уважал его.
„Рано утром 22 июня подводная лодка получила приказ командира дивизиона капитана 3 ранга А. К. Аверочкина выйти на боевую позицию. В тот же день, погрузив необходимые запасы, «Л-3» в охранении катеров покинула военно — морскую базу. Первые три дня она находилась на позиции в непосредственной близости от Лиепаи, имея своей задачей предупредить возможное нападение кораблей противника на базу и порт. Утром 26 июня командир соединения капитан 1 ранга Н. П. Египко поставил лодке новую задачу — выйти на подходы к Мемелю, установить направление движения кораблей и судов противника и поставить мины.
Во время перехода в новый район П. Д. Грищенко совместно со штурманом досконально изучил условия предстоящей боевой работы, экипаж подготовился к использованию минного оружия. По прибытии на позицию в ходе наблюдения за движением вражеских транспортов была точно определена ось фарватера и выставлена первая партия мин. Не обошлось без неприятностей: в ходе их постановки подводная лодка попала под бомбы катеров противника. От взрывов вышли из строя лампы освещения. А ночью случилась уже настоящая беда — вышли из строя горизонтальные кормовые рули. Лодка провалилась на 87, затем на 99 метров и легла на прунт. Пришлось всплывать. Быстро установили причину аварии. Оказалось, в междубортной цистерне произошло разъединение рулевого привода. Наступило утро, снова ушли под воду. Для ремонта всплыли ночью. Закипела лихорадочная работа. В цистерну полезли инженер М. А. Крастелев и командиры отделений Н. А. Миронов и А. Д. Мочалин. За два часа они привели в порядок вышедшее из строя оборудование. 9 июля «Л-3» вернулась в Таллин. На другой день стало известно, что на минах, поставленных ею, подорвался и затонул крупный вражеский транспорт.
Удачной была атака подводной лодки «С-11» под командованием капитан — лейтенанта А. М. Середы — она в районе Мемеля потопила немецкий сетапрорезатель водоизмещением около 5000 тонн. Добились успеха в первые недели войны подводные лодки «С-4» капитан — лейтенанта Д. С. Абросимова, «Щ-307» капитан- лейтенанта Н. И. Петрова, «Лембит» капитан — лейтенанта В. А. По- лещука, «Калев» капитан — лейтенанта Б. А. Нырова. От их торпед и мин пошло на дно несколько вражеских боевых кораблей и транспортов.
Однако удачами подводники в те дни радовали не так уж часто. Даже самые лучшие по мирному времени командиры подчас возвращались с боевых позиций с неизрасходованными торпедами. Мы искали причины срывов, добивались повышения результативности походов. Ни один случай ошибочных действий подводников не оставался незамеченным, их основательно анализировали, делали выводы, вырабатывали меры, которые позволили бы избежать ошибок впредь. Главнокомандующий Северо — Западным направлением также требовал, чтобы наши подводные лодки проявляли как можно больше активности и смелости.
Заметной вехой в этой работе явилось заседание Военного совета флота 30 июля 1941 года, на которое пригласили командиров, военкомов, начальников штабов соединений, командиров дивизионов и лодок. Всесторонне был обсужден вопрос повышения результативности действий подводных лодок на позициях.
Командиры высказывали свои предложения по выявлению системы коммуникаций и вражеских конвоев. Говорилось об эффективности работы флотской разведки, которая обязана добывать данные об обстановке для лодок, находящихся в море. Командиров подводных лодок беапокоило то, что во время пребывания на позиции трудно обнаруживать корабли и транспорты противника, особенно это бывает топда, когда лодка выходит в районы, смежные со шведскими территорильными водами.
Были и другие трудности в поиске и уничтожении врага. Подводные лодки, находясь в автономном плавании по 30–40 и более суток, действовали самостоятельно, без поддержки другими силами флота. Это требовало от командиров и экипажей максимума выдержки, настойчивости и немалого опыта.
Военный совет в своем решении потребовал более активно вести поиск врага, решительно и инициативно действовать на позициях, грамотно используя оружие. Штабу флота предлагалось активнее помогать соединениям в ликвидации указанных недостатков, а командирам соединений — лучше организовать работу своих штабов по сбору и систематизации разведывательных данных и передаче их на корабли в море.
К сожалению, мы не смогли учесть всех объективных причин низкой результативности действий подводных лодок в тот период. Как сейчас стало известно, с начала войны противник, предполагая выход наших подводных лодок на его коммуникации, во избежание потерь запретил всякое судоходство до особого распоряжения. Немецкий историк Ю. Ровер по этому поводу пишет: «Немецкое военно — морское командование, занятое борьбой против Англии, которая оставалась главной задачей, полагало, что морская война на Балтике примет оборонительный характер, что было бы удобным, учитывая предстоящий захват
