Тысяча журавлей. Антология японской классической литературы VIII—XIX вв.

Хоть однажды, во тьме
от взоров нескромных сокрыта,
навести мой приют, —
как приходит волна в Суминоэ
к берегам сквозь грезы ночные...

(ФУДЗИВАРА-НО ТОСИЮКИ)

563

Одинок мой приют,
холодны рукава в изголовье —
словно иней ночной,
что ложится в зимнюю пору
на густую листву бамбука...

(КИ-НО ТОМОНОРИ)

571

О, когда бы душа
могла воспарить и умчаться
от мучений любви!
Но боюсь, пойдут кривотолки
об оставшейся бренной плоти...

(НЕИЗВЕСТНЫЙ АВТОР)

575

Мимолетен был сон,
в котором мы виделись с милой,
и рассеялся вмиг —
как безрадостно и тоскливо
одному поутру на ложе!..

(СОСЭЙ)

580

Тяжко бремя любви!
Беспросветной завесой тумана,
что нисходит с небес,
застилая осенью горы,
нависает она над сердцем...

(ОСИКОТИ-НО МИЦУНЭ)

591

Схоже сердце мое
с глубокою зимней рекою —
сверху корочка льда,
а под нею, не замерзая,
бесконечно любовь струится...

(МУНЭОКА-НО ОЁРИ)

596

По прошествии лет
не гаснет огонь в моем сердце,
не слабеет любовь —
покрывает ночами иней рукава,
что от слез промокли...

(КИ-НО ТОМОНОРИ)

601

Стоит ветру подуть,
и облачко с горной вершины
устремляется вдаль
без раздумья, без сожаленья —
как твое жестокое сердце...

(МИБУ-НО ТАДАМИНЭ)

607

Я словами любви
твой слух осквернить не посмею —
но любовь в глубине,
как подземный поток, клокочет,
омывая волнами сердце...

(КИ-НО ЦУРАЮКИ)

610