колотилось. Перед глазами возникала снова и снова картина того, как они вдвоем, сорвавшись, летят вниз.
Это чуть было не случилось. Неожиданно, оказавшись дополнительным весом для Дуэйна, она чуть было не сорвала его вниз.
— И… и… извини меня за то, что произошло. — Так здорово, что у тебя молниеносная реакция.
— Это всего лишь привычка. С тобой все в порядке?
— Да, спасибо. А с тобой? Твой ремень — он, наверное, сильно врезался?
— Ты не такая уж тяжелая. Ну, ладно, пора двигаться дальше. Ты же сказала, что умираешь от желания выпить чашечку кофе и принять душ, помнишь?
— Когда я произнесла эти слова, я раздразнила Провидение. — Ей стоило больших усилий говорить непринужденно, как будто ничего не произошло. — Все, чего я хочу сейчас, так это добраться до вершины и почувствовать под ногами твердую землю.
Они сделали последний рывок и вот уже наверху, на траве, переводили дыхание.
— Итак, нам это удалось, — решительно произнес Дуэйн.
— Благодаря тебе. — Она села и оглядела себя. Рубашка была порвана, брюки запачканы грязью, а волосы от пота прилипли к вискам. Вид у нее, должно быть, был ужасный. А Дуэйн, сидя рядом, еще больше походил на разбойника.
Он поднялся и подал ей руку.
— Да ты и сама храбрая. — Он улыбнулся и похлопал ее по щеке, как ребенка. — А теперь пойдем и выпьем кофе.
Прежде, чем отправиться следом за ним, она еще раз оглянулась назад. Озеро поблескивало внизу, а в нем, как в зеркале, отражались тени летающих над ним птиц. Это место она никогда не забудет… если только память об этих днях не исчезнет как сон, когда к ней вернется память о прошлом.
Когда она догнала Дуэйна, он смотрел на часы.
— Все еще рано. Может быть, нам удастся остаться незамеченными.
— Ты имеешь в виду, — начала Рослин, — что мы никому не скажем, как мы провели эту ночь?
— Но ведь это же совсем не их дело, разве не так?
— Но ведь там, внизу, ты говорил…
— Забудь о том, что я говорил там, внизу. — Они были почти у самого входа в гостиницу. Все было тихо. — Ты знаешь, уже здесь, наверху, я кое-что понял.
Их взгляды встретились, и Рослин снова увидела, как смотрят на нее с небритого лица зеленые глаза.
— Я не хочу, чтобы о этом нашем небольшом приключении узнала Изабелла. Во всяком случае, если этого можно избежать.
И действительно, каким-то чудом им удалось совершенно незамеченными добраться до своих комнат. Рослин тут же занялась приготовлениями, чтобы принять душ, а через десять минут у дверей ее комнаты стоял слуга с подносом, на котором дымился кофе, большая чашка и молочник со сливками.
Неужели это Дуэйн? И, обратившись к слуге с вопросом, она получила утвердительный ответ.
Рослин подумала, что он по-прежнему оставался для нее загадкой. Допивая вторую чашку кофе, она мысленно представляла себе все, что произошло с ними сегодня ночью.
Все это могло бы показаться сном, но та девушка с серебристыми волосами и веселым смехом, и ее собственные слезы, вызванные подсознательной памятью о том, что ее подруга погибла во время катастрофы.
Бедняжка, она уже никогда не сможет танцевать вокруг плакучих ив у того озера, там, где они раньше жили…
Кофе кончился, и Рослин вытянулась на постели, всем телом ощущая ее удобство и комфорт после той ночи, проведенной на дне плоскодонки, рядом с парой мужских ног у своего лица. Она больше не была уверена, нужно ли скрывать их ночное происшествие.
Глава одиннадцатая
Рослин была рада, что в последующие дни Дуэйн был занят делами на плантациях, и она встречала его совсем редко. Теперь их связывала тайна.
Большую часть дня Тристан работал над новой оперой. А вечерние часы, когда в воздухе была разлита прохлада, он седлал пару лошадей, и они отправлялись на прогулку. Ей был необходим инструктор, и Тристан оказался хорошим учителем — очень скоро Рослин чувствовала себя уверенно в седле и могла во время прогулок наслаждаться красотой пустыни, неясной, как бы размытой. Они болтали о его музыке, о его поездках. Эти вечерние часы были приятным времяпрепровождением для них.
Воспоминания о ночи, проведенной с Дуэйном, отошли на задний план. Их обоих устраивало поскорее забыть об этом эпизоде. Рослин самым решительным образом была настроена не ощущать своей вины за случившееся. Странные вибрации, казалось, наполняли все вокруг, когда они весело смеялись над эпизодами из жизни Тристана, связанными с его пребыванием в среде музыкантов и певцов, тех, кто был причастен к созданию драмы на сцене и в жизни. — Мы, живущие в этом мире, все склонны драматизировать, — говорил ей Тристан. — Иногда я думаю о том, что бы произошло, если бы мы стали героями и героинями опер.
Понимаешь, не существует никакого другого искусства, кроме оперы, в котором бы до такой степени были усилены любовные переживания.
— Я не могу вспомнить, слушала ли я когда-нибудь оперу, — призналась с легкостью Рослин. — Мне нравится музыка, мне нравится слушать, как поет Изабелла. У нее потрясающий голос.
— Этот голос может усилить любые эмоции, — сухо согласился Тристан. — Да, у нее большое вокальное дарование и она замечательная актриса.
— А ты давно с ней знаком?
— Около трех лет. Мы познакомились в Париже, когда она пела в опере «Кармен». Я тогда только что закончил свою оперу «Ар Мор» и представлял ее себе в главной роли.
К счастью она приняла мое предложение, и я считаю, что успешная премьера состоялась во многом благодаря ее таланту.
— Она во всем тебя так восхищает, Тристан?
Он отрицательно покачал головой.
— Мое отношение к ней ничего общего не имеет с моим восхищением тобой, — откровенно признался Тристан.
— Ты так мало меня знаешь, — словно споря с ним, сказала она. — Может быть, я способна на ужасные поступки, например, обман.
— Большинство женщин способны на это. — Он рассмеялся, и в этом смехе был слышен гальский цинизм. — Так же, как и большинство мужчин. Это заложено в человеческой природе, и либо стоит это принять, либо придется остаться без друзей.
Ей понравился такой ответ. Как будто бы камень свалился у нее с души, и она снова могла дышать легко и свободно.
— Ты серьезный и зрелый человек, — сказала Рослин.
— Это потому, что я — француз, — ответил он ей.
Она изучала его при свете звезд. Даже в этом чисто арабском плаще-накидке он не был похож на араба, а вот Дуэйн в нем выглядел как настоящий хищник пустыни.
— А ты собираешься когда-нибудь поселиться во Франции? Тебе ведь нравится жить здесь, в пустыне, ощущать эту свободу, любоваться этими яркими звездами? — обратилась к нему Рослин.
— До какой-то степени Эль-Кадия, могу сказать, у меня в крови, — и взгляд его поднялся к небу и звездам, а потом обратился к бескрайним просторам пустыни. — Но Бретань — как раз то место, где я бы мечтал поселиться. Я хотел бы купить дом у моря среди виноградников. Вечера в Бретани теплые, наполненные звуками моря. А любимая еда — вальдшнеп, вымоченный в вине и поджаренный на костре из
