- Горшечников, если бы я хотел от тебя избавиться, давно бы прихлопнул. Долго ли? Однако не бойся - в мыслях у меня такого нет.
- Вы когда прекратите к людям подкрадываться?! - заорал Гарька. - Я из-за вас заикой сделаюсь!
Красноармейцы заржали.
- Точно, Горшечников, - ухмыляясь, подтвердил Север. - Я тебе первый враг. Только и думаю, как бы тебя искалечить или хоть шинель тебе порвать, на худой конец.
- Вот, - Жорка Улизин вручил Гарьке шомпол с навязанной на него белой тряпочкой. - Сдавайся, Гарька. Молод ты ещё с комиссаром тягаться.
Горшечников махнул рукой и тоже засмеялся.
Угрюмцев в общем веселье участия не принимал, хмурился, своей фамилии под стать, о чём-то сосредоточенно думая.
- Как можете вы смеяться, - сказал он вдруг, - в такое время?
- В какое? - Север глянул на него с неприязнью.
- Страшная борьба развернулась на нашей земле, - Угрюмцев уставился перед собой туманным, невидящим взором. - Большевики кинули всему миру страшные для буржуев слова: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», и вся эта тёмная сила окружает нас, готовя нам гибель…
«Товарищ стоящий, - подумал вдруг Гарька, - а говорит порой как сумасшедший».
- Справимся, - убеждённо сказал Лютиков. - Силы народные неисчерпаемы и безграничны.
- Хорошие слова вы говорите, - крякнул Хмуров. - Я головой тоже так понимаю, только на словах выразить не мог.
- Оставьте ваши наивные верования, - откликнулся Угрюмцев. - В России огромная масса врагов, мечтающих раздавить новую власть. Бить их надо, давить. Уговорами их не проймёшь.
- Если всех задушить - кто тогда останется? - возразил Лютиков.
- Интеллигенты, - выплюнул Угрюмцев. Его глаза налились красным. - Вам волю дай, всё просрёте.
- Вы языку воли не давайте, - вмешался Север. - Недопустимо говорить в таком тоне с товарищами.
Угрюмцев пошевелил желваками на выпяченных скулах, однако замолчал.
Гарька, подперев голову рукой, смотрел в пол. Сквозь щели тянуло холодом и плесенью.
«Или пойти учиться на танке воевать? - подумал он. - Нет, шалишь! Сначала я эту историю с шпионством разъясню, а уж потом подумаю, как быть дальше».
* * *
На следующее утро, едва начало светать, красноармейцы выступили из станицы. По склону, едва припорошенному снежком, вниз двинулись пехотные цепи. За ними двигались враскорячку орудийные повозки.
Рядом с Гарькой, крепко сжимая винтовку, шагал Угрюмцев.
Ветер стих, лишь раскисшая земля чавкала под ногами солдат. Разговаривать было запрещено. Внезапно грохот разорвал тишину: заговорили тяжёлые гаубицы белых, застучали пулеметы. Равнина, по которой только что двигались люди, вскипела, как вода в котле, вспенилась взрывами и воронками.
«Вжик-вжик-вжик», - засвистело вокруг Гарьки.
- Где танки? - яростно прокричал комиссар. - Где артиллерия?
На левом фланге под красным знаменем виделась яркая львиная грива Шабленко - папаху он потерял. Вокруг сбилась группа бойцов.
Цепь красноармейцев вышла прямо на пушки. Начвзвода смело картечью. Чернецкий, так и не спешившийся, махнул прямо на орудие, его шашка засверкала, упал изодранный шрапнелью конь. Взвод поднялся во весь рост и побежал вперёд с глухим «ура».
Снаряд с воем пролетел над гарькиной головой, начисто срезал небольшую сосну.
- Ложись! - Угрюмцев толкнул Горшечникова в овражек, прижал к земле.
Рядом рвануло так, что свет померк у Гарьки в глазах. Грохот, удушье. Сзади протяжно заиграла труба.
- Отходим, товарищи!
Стрельба затихла. Угрюмцев потянул Гарьку за собой. Отряды Севера и Шабленко соединились и организованно отступали в сторону Раевской.
- Смотрите!
Все обернулись, глядя в сторону, куда указывал Фёдор Улизин: рыжее зарево расползлось по горизонту.
По окраине станицы гулял свирепый огнище, сминая жёлтыми лапами саманные и деревянные стены. С главной улицей он уже покончил. Там бродили растерянные чумазые погорельцы. За ними тащился уцелевший скот, равнодушно переступая через обломки. Бабы сползались к колодцу, охая и всхлипывая о погибшем добре.
- Ганна-то сгорела, - ревели, - так с хаты и не вышла…
- Неужто и сюда снаряды долетели? - удивлялся Гарька, озираясь.
Угрюмцев только пожал плечами и, прихрамывая, пошагал в сторону штаба. Несколько домов были переполнены ранеными. В разбитые окна неслись крики и стоны оперируемых.
- Какие снаряды? Подожгли, бисовы дети. Що теперь робити? - сказала Олёна угрюмо. - Хаты нет. Не на пепелище же сидеть.
- Пойдёмте с нами, - предложил Храпов. - Отомстите этим гадам.
Максименко сдвинула ровные брови:
- И то.
- А вон пацаны наши идут! - обрадовался Гарька.
Братья Кривые, все чёрные, в копоти, шли по улице, озираясь и держась за руки.
- Бабку Ганну мы спасли, - сообщил Колька, размазывая сажу по щекам. - Из-за печки вытащили. И кошку спасли. Отвели дядьку Семёну. Он бабку Ганну взял, и кошка, говорит, нехай будет, а нас прогнал. Кормить, говорит, нечем.
- Садитесь сюда, мальцы, - сказал Храпов. - Только чур - под ногами не мешаться.
Гарька вытянул шею - к нему спешил Ромка Улизин.
- Гарька, живой?!
- Меня Угрюмцев вытащил.
Они обнялись.
- Ты подумай, Снейпа легко в руку ранило, не рана даже, а так, ссадина, - возбуждённо тараторил Ромка. - Но кровищи много. Так Георгина от него не отходит и даже рубаху ему замывала. А на мне - ни царапины! Не везёт, да и только!
- Много товарищей полегло, - тяжело сказал Храпов и строго поглядел на Ромку.
Тот смутился. Гарька потянул приятеля в сторону:
- Сдал нас кто-то. Точно сдал, - зашептал он. - Деникинцы ждали нас. Попали мы как мышь в мышеловку.
- Пошли в штаб, - нахмурился Ромка.
Когда подходили к штабной хате, навстречу им проскакал вприпрыжку чумазый паренек, кричавший во весь голос:
- Спиймали! Спиймали!
На дворе, окруженный несколькими красноармейцами стоял корнет Злоклятов. Его руки были связаны за спиной.
- Вот, казачки поймали одного из поджигателей. Ещё двое утекли, - пояснил подошедший Долгодумов.
Дрон Злоклятов тоже заметил Гарьку и вперился в него светлыми оловянными глазами.
Гарька не спеша подошел к нему, оглядел презрительно с ног до головы:
- Что, Злоклятов, продали своего зелёного атамана, к белым подались?
- Не зажрали еще тебя вши, Горшечников? Или они своих не трогают? Все равно захлебнешься своей сучьей кровью, выродок большевистский! - отвечал Злоклятов и вдруг харкнул, целясь Гарьке в лицо.
- Он тебя задел? - пророкотал над ухом голос Угрюмцева.
- Нет, - ответил Гарька, - промахнулся.
