сучьей кровью, выродок большевистский! - отвечал Злоклятов и вдруг харкнул, целясь Гарьке в лицо.
- Он тебя задел? - пророкотал над ухом голос Угрюмцева.
- Нет, - ответил Гарька, - промахнулся.
Злоклятов усмехнулся и ощерил зубы, приготовляясь сказать новую гадость.
- Отставить! - крикнул Угрюмцев.
- Отставить - что? - испуганно удивился Горшечников.
Угрюмцев, не обращая уже на Гарьку внимания, залепил Злоклятову по скуле так, что тот пролетел через весь двор, хлопнувшись в подмерзшую грязь. Угрюмцев метнулся к нему и принялся избивать его ногами.
- Падла! - рычал он с азартом. - Вошь белёсая! Растрепали Россию, профукали!
Бледные глаза корнета закатились, в полуоткрытом рту хлюпала кровь.
- Вы с ума сошли, - сказал Лютиков. - Оставьте мальчишку.
- Он враг! - обернулся Угрюмцев.
- Я сказал, оставьте, - голос Лютикова упал до шёпота.
Угрюмцев глянул в его холодные, улыбающиеся, золотые, как у февральского волка, глаза, плюнул и отошёл. Злоклятов корчился на земле. Соломенные волосы, перемазанные теперь грязью и кровью, упали на блестящее пунцовое лицо.
Злоклятова подняли на ноги и увели в сарай.
- Доложим командарму, - сказал помполит спокойно. - Потом будем судить.
- Долго ждать придётся, - буркнул Угрюмцев.
- Вовсе нет. Шмелёв уже в станице.
Угрюмцев пошевелил косматыми бровями.
- Хорошо, если так.
- Подождите здесь, они уже едут.
- Пойду навстречу.
Лютиков снял пенсне и принялся его протирать, близоруко щурясь в спину Угрюмцева.
- Он меня спас, - сказал Гарька, сбоку заглядывая помполиту в лицо.
- Было бы удивительно, брось он тебя погибать. Товарищ Угрюмцев, безусловно, человек отважный.
Отряд конников на рысях вошёл в улицу, за ними подскакивал на колдобинах забрызганный грязью автомобиль в сопровождении своры взволнованных псов.
Шофёр остановил машину возле калитки. Рядом с ним, на переднем сиденье расположился Снейп.
Шмелёв открыл дверцу. Вперёд него выскочил большущий рыжий пёс, басом сказал:
- Бу!
Полканы разбежались с нервическим визгом.
- Молодец, Феникс, - Шмелёв благосклонно кивнул псу, подал руку Маголовой.
Гарька был уверен, что командарм его не вспомнит, однако тот, едва взглянув, проговорил:
- Здравствуйте, товарищ Горшечников. Как живёте?
- Хорошо.
- Где это вы так перемазались? - стёкла очков весело блеснули.
Гарька смутился, обшлагом рукава стёр пятно сажи с щеки.
- Говори, - зашипел Ромка.
- Я потом, - отнекался Гарька. - Я лучше к Засувке подойду. В прошлый раз опростоволосился, теперь Шмелёв мне не поверит.
Ромка махнул рукой.
- Горшечников, найдите Чернецкого, - велел комиссар. - И пусть поторопится.
Гарька откозырял.
- Пойти с тобой? - спросил Ромка.
- Жди здесь, я мигом обернусь.
Гарька зашагал мимо закопчённых домов, прислушиваясь: Серафима всегда легко было найти по шуму, поднимавшемуся если не им, то вокруг него.
Навстречу ему попался Угрюмцев.
- Товарищ начпоарм! - удивился Гарька. - Зачем вы здесь? Шмелёв уже в штабе.
- Пошёл навстречу и заблудился в этих развалинах, - досадливо ответил Угрюмцев.
- Вы Серафима Чернецкого не видели?
- Он тут недалеко. Давай провожу.
* * *
Высоко в небе показался тревожно гудящий аэроплан. Гарька проводил его глазами и сладостно вздохнул, представив себя на этакой машине. Каково оно - глядеть на землю с высоты птичьего полёта? Может, лучше не на танке учится, а в лётчики пойти?
- Домой хочешь? - мышцы вокруг рта Угрюмцева пошевелились. Должно быть, он улыбнулся.
- Нет у меня дома. Я сирота.
Угрюмцев задрал голову, посмотрел на аэроплан.
- Летают, - проворчал он, - выглядывают…
- Это наш. Вон, звёзды на крыльях.
- Зоркий ты, парень. Я в молодости такой же был.
- А вы давно из Москвы?
- Месяца два.
- Трудно там?
- Где сейчас легко? Однако теперь уж не так, как в восемнадцатом. Теперь ясно, на чьей стороне победа.
Они завернули за угол. Храпов и Олёна Максименко бросали на подводу ящики с боеприпасами.
- Подсоби, - позвал Храпов.
- Некогда. Серафима ищу.
- Он где-то тут, рядом. Только его слышал, неугомонного.
Угрюмцев попрощался и повернул назад, к штабу.
- Куда это? - Гарька указал на уложенный на солому пулемёт.
- Не спрашивай «куда» - удачу прокудыкаешь, - сказала Олёна.
- Это есть тёмное крестьянское суеверие, - огрызнулся Гарька.
- Учитель сыскался… Молоко оботри.
- Какое молоко?
- А на губах, - Максименко засмеялась.
С запада надвигались сизые, распухшие тучи. Ветер сметал пепел с обгоревших изб.
- Дождём пахнет, - Олёна запрокинула лицо к небу.
- Теперь начнёт квасить, - вздохнул Храпов.
- Серафим-то! - спохватился Гарька.
- О волке речь, и волк навстречь, - Храпов указал на Чернецкого.
Тот вёл в поводу сказочной красоты коня.
- Ух ты! - восхитился Гарька. - И откуда такой взялся?
- Во сне приснился, - Серафим подмигнул.
- Тебя Север ищет. Шмелёв приехал.
- Славно, что приехал, - ответил Чернецкий, любовно ероша солнечную гриву жеребца. - Орлик мой, Орлик, красавец… Пойдём, Гарька, нас ждут. Ты заснул, что ли?
- Задумался.
Снейп ожидал на крыльце. Бурку он не надел, хотя было холодно. Рядом стояла Маголова, её острые худые плечи подрагивали под сырым ветром.
На улице топтался взвод новобранцев, неуклюжих, с простоватыми крестьянскими лицами.
- Опять нам байбаков прислали, - фыркнул в их сторону Чернецкий.
- Ничего, обтешутся, - отозвался Лютиков.
