Огонь в фонаре, иногда вспыхивавший ярче обычного, обозначил фигуру Боба Лантерна, на лице которого выразилась внезапная дикая радость. Боб Лантерн быстро подошел к двери и осмотрел, насколько крепко она заперта, затем вернулся к отверстию и опустил туда обе руки. Дрожь пробежала по его телу, когда раздался звук пересыпавшегося золота. Лицо Латерна отразило высшую степень самодовольства и жадности. Сперва он с упоением дотрагивался до золота, потом судорожно хватал его, произнося непонятные звуки.
Когда прошел первый момент упоения от прикосновения к сокровищу, он достал из кармана деньги, заработанные в тот день, и положил их в отверстие.
Наступила пора выбираться из подвала. Лантерн поднял камень, вынутый из стены, и вложил его с большой осторожностью в прежнее место.
— Чрезвычайно хитра эта Темперенса, когда трезва, подумал он, — но, кажется, она вечно пьяна. Постой! Я перехитрю тебя!
Спустя несколько минут Боб Лантерн осторожно замкнул дверь и вышел опять наружу. Взглянув в окно таверны, находившейся по другую сторону улицы, он заметил там Темперенсу, которая дремала, склонив голову на стол.
— Жалко, очень жалко, что она так невоздержена! — прошептал он. — А между тем едва ли отыщешь другую женщину в пять футов и шесть дюймов ростом!
На городской башне пробило два часа. Продолжая свой путь, Лантерн скоро дошел до величественного здания, обнесенного с лицевой стороны железной решеткой. За решеткой, на крыльце, сидело несколько лакеев, о чем-то болтавших между собой.
Лантерн вступил за решетку и очутился на первой ступеньке крыльца.
— Куда ты, невежда? — вскрикнул на него худощавый жокей.
— Э! Мистер Тюлип! Ужели не узнаешь меня? Ведь я — Боб Лантерн!
— Ба! Муж мистрисс Темперенсы. Боб Лантерн! — закричали лакеи. — Что тебе нужно?
— Хочу видеть управителя, дома он?
— Дома, но он занят.
— Это ничего не значит, по старому знакомству с мистером Патерсоном я вполне надеюсь на прием с его стороны.
— Так проводи его, Тюлип, — сказал один из лакеев. И Боб Лантерн осторожно вошел за жокеем в переднюю, где стояла целая толпа бедняков, с нетерпением выжидавших случая увидеться лично с управителем Патерсоном, который, как человек деловой и, следовательно, всегда занятый, не имел привычки тотчас же удовлетворять желанию просителей.
Между тем жокей доложил Патерсону о приходе Лантерна.
— А! Лантерн! — проговорил управитель. — Введи его.
Страшный ропот и недовольство обнаружились в толпе, заметившей, что опять отдаляется разговор с управителем. Лантерна стеснили и не пропускали в кабинет.
Но Тюлип схватил половую щетку, обмочил ее в грязной воде и брызнул в толпу. Этот маневр был так удачен, что все отступили. А Боб, пользуясь этим обстоятельством, поспешно пробрался в кабинет.
— Запирай скорей дверь, — сказал управитель, — и иди сюда!
Мистер Патерсон имел слишком обыкновенную площадную физиономию, с приходом Лантерна принявшую чрезвычайно лукавое выражение.
Чтоб вступить в разговор с Бобом, он начал:
— Ты продаешь, у тебя товар… Не правда ли, плут?
На лице Латерна обозначилась наивная улыбка.
— Вы вечно шутите, мистер. Вы угадали: я продаю и вы изволите знать мой товар.
— Но, мой милый, теперь не то время. Твой товар некстати.
— Гм! — равнодушно бросил Боб. — А жаль, тем более, что товар столь редкого качества, что у меня долго не залежится, сейчас же явится покупатель.
— Что же? — прервал управитель. — Разве она хороша собою?
— Так хороша, что просто редкость!
Мистер Патерсон на минуту задумался.
— Всякий продавец свой товар хвалит, — сказал он.
— Если хотите удостовериться, не угодно ли посмотреть?
— Зачем? Совсем прискучили женщины милорду.
— В таком случае, мистер, прошу извинения, что я решился беспокоить вас.
И после низкого поклона Боб сделал шаг к двери.
Но мистер Патерсон, вместо того, чтобы задержать Лантерна, спросил его с притворною холодностью:
— А много ли ей лет?
— Семнадцать или восемнадцать — и никак не более. А уж как хороша-то! Какая свежесть, грациозность, стройность, скромность, наконец, невинность.
— А-а, — проговорил не выдержавший Патерсон, — где же ее квартира?
— Пока секрет, — отвечал Лантерн с самодовольной улыбкой. — Это вам даром не обойдется… Да что попусту об этом говорить, когда вы сказали, что наскучили женщины милорду.
— Вот что, Боб. Если ты не лжешь, если действительно красота ее не находится в противоречии с теми выражениями, в каких ты ее описываешь, то мы не прочь попробовать. Милорд, быть может, и возымеет склонность к ней.
— Об этом нечего и говорить, он будет от нее без ума!
— Подобная попытка, Боб, еще более необходима, в виду того, что, с переменою образа жизни я замечаю в милорде и перемену доверия ко мне. Вообрази, пожалуйста, любезный Боб, в прошлую неделю он так занялся отчетами по моим делам, что я был принужден дать его сиятельству самые строгие объяснения, чего прежде никогда не случалось!
— Ужели правда? — воскликнул удивленный Лантерн.
— Совершенно верно! И вот, в надежде упрочить мой пошатнувшийся кредит, я и хочу опять впутать его в прежние проделки.
— Не упускайте случая!
— Я хочу попытаться завтра же все устроить. Что же ты возьмешь за это?
— Дайте хоть тридцать золотых соверенов, — попросил Боб, сделав серьезную мину, — и вы запишете ее имя и адрес с моих слов.
— С ума что ли ты спятил, Боб! — воскликнул Патерсон. — И такую сумму за один лишь адрес.
— Нет, не за один адрес, но вместе и за имя самой очаровательной мисс, какую только можно найти во всем Лондоне.
— Но ведь целых тридцать соверенов!
— Э, пустяки! Если бы вы увидели ее, то меня, Боба, назвали бы глупцом за то, что я так дешево прошу. Вы бы не пожалели тогда ста гиней.
— Ты воображаешь, будто кроме тебя никто и не встретил бы эту мисс.
— О, если вы хотите сами искать ее, то сделайте одолжение! Но вряд ли будет удачна ваша экспедиция, направленная по обширному Лондону.
Делать было нечего. Патерсон встал и направился к бюро, между тем как Лантерн жадными глазами провожал каждый его шаг. Отперев конторку, Патерсон стал считать золотые монеты.
— Признайся, Боб! — говорил он, перебирая соверены. — Ведь очень не дешево. Ну, да что уж теперь толковать: я тебе верю. К тому же и деньги не мои. Только смотри — не обмани.
— Кажется, мистер, я еще ни разу не поступал бесчестно в отношении к вам! — с достоинством произнес Лантерн.
— Получи!
Довольный Боб опустил деньги в карман сюртука, а затем стал тихо диктовать адрес Патерсону: «Анна Мак-Ферлен. N 32, Корнгильская площадь, напротив Финчлэнской улицы. Кроме того, тут живут две сестры, старуха-мать или тетка… и мальчишка, вероятно, брат».
— Молокосос-то этот к чему тут замешался? — проговорил Патерсон.
