— Ну, принимайся за дело! — сказал незнакомец, толкнув Снэля, и пропал.
Снэль вошел в ложу леди Б***.
— Сударыня, — сказал он, почтительно кланяясь, — герцог поручил мне передать вам вот это письмо.
Он отдал письмо. Леди Б*** протянула руку, но в тот момент, когда пальцы ее брали бумагу, Снэль с несказанной смелостью и неподражаемой ловкостью сорвал с пальца драгоценный перстень! Леди Б***, ошеломленная дерзким поступком, на первых порах не могла ничего сказать. Между тем Снэль отворял уже дверь. С криком ужаса и отчаяния она бросилась вслед за похитителем, но в самых дверях встретила или, вернее, наткнулась на бедного слепого, Эдмонда Маккензи.
— Пустите меня, сэр, пустите, — кричала она. — Держите вора!
Бедный слепой с удовольствием бы пропустил леди, но как бы случайно, когда она кидалась направо, он — тоже; она налево и он туда же; одним словом этот бедный человек нехотя не пропускал могущественную леди.
— Этот перстень принадлежит не мне! — кричала она. — Герцог дал мне его на сбережение, его цена 20 000 фунтов стерлингов! Поймайте вора! На помощь! — Она с трудом втолкнула слепого в ложу, а сама побежала по коридору.
Сэр Эдмонд, не понимая от чего происходит вся эта суматоха, обвел залу своим рассеянным взором. Он случайно взглянул на мрачную ложу и чуть заметно кивнул головой.
Тем временем Снэль был уже на другом конце театра и входил в ложу княгини Лонгвиль. Графиня, с большим вниманием смотрела на ложу, откуда слышался крик, и не заметила прибывшего. Последний чуть-чуть дотронулся до плеч Сюзанны и шепнул ей на ухо:
— Ночной джентльмен!
Сюзанна вздрогнула и обернулась.
— «Его честь» приказали сохранить вам эту вещицу, — сказал Снэль с улыбкой, подавая ей что-то завернутое в бумажку.
Сюзанна взяла вещь и сунула ее за корсет. Снэль ушел.
Театр быстро узнал о дерзком воровстве.
— Знаю, знаю! — вскричал комиссар, приставив палец ко лбу.
Бедная леди Б*** вздохнула свободнее. Она начинала питать надежду.
Комиссар, взяв с собою толпу полицейских, пошел к таинственной ложе и расставил помощников.
— Будьте внимательны! — сказал он. — Это наверное отчаянная шайка. Вы готовы?
— Готовы, — плотно стиснувшись, отвечали полицейские.
Комиссар отворил ложу и храбро вошел в нее, затем приподнял завесу… Свет ярким лучом ворвался в ложу. Там никого не было.
Глава двадцать восьмая
ДОЧЬ ВИСЕЛЬНИКА
Когда граф Вейт-Манор воротился домой, то заперся в библиотеке. Он был ужасно бледен, смотрел тусклым, блуждающим взором, как человек, близкий к безумию.
Он бросился в кресло, кинул шляпу на пол и зарыдал. Смех толпы не переставал еще раздаваться в его ушах. Оскорбления, получаемые им, не влекли за собою ни возмездия закона, ни презрения людей! Совсем напротив, при каждом ударе свет улыбался и поощрял обидчика!
Графу Вейт-Манору перевалило уже за четвертый десяток. Он немного походил на брата, но выражение его лица было иным нежели брата. Грубые, развратные страсти отражались в его взоре. И действительно он долго вел порочную жизнь. В 1825-м году оратор из народа дал ему название поросенка. Лучшего определения нельзя было подыскать человеку, все пороки которого имели материальный характер. Он обольщал женщин золотом, и соучастниками его преступлений были такие люди, как Патерсон и Боб Лантерн. Очень легко угадать, что совесть и раскаяние не были ему знакомы. Милосердный Бог послал ему сплин, тяжелый, неизлечимый сплин. Все способности графа замерли, душевная дремота овладела им и, только удары брата выводили его время от времени из тягостной апатии!
Пробыв в таком положении минут десять, граф Вейт-Манор стремительно вскочил. Лицо его, покрытое прежде смертельной бледностью, побагровело теперь. Он позвонил так яростно, что тесьма звонка, оторвавшись, осталась в руках его.
— Позвать Патерсона, мошенника Патерсона! Подлого Патерсона! — бешено кричал граф вошедшему слуге. — Позвать его сейчас же, сию секунду!
— Верно Бриан еще что-нибудь выкинул! — шептал лакей, бросившись к квартире управителя.
Патерсон был в лучшем расположении духа. Все время после обеда он трудился для своего господина. Побывал у мистрис Мак-Наб, прикрываясь каким-то пустейшим делом и ему удалось увидать мисс Анну Мак-Фэрлен. Он был ослеплен ее красотой. Патерсон поспешил к господину и приятная улыбка озаряла его лицо, когда он вошел в кабинет лорда.
Граф стоял на прежнем месте. Рот его был полуоткрыт, губы трепетали, глаза устремлены в одну точку. Патерсон униженно поклонился, и, к несчастью, не заметил выражения лица своего господина.
— Милорд, — сказал он, — я торжествую…
Несчастный не кончил. Удар кулаком поразил его в живот и оттолкнул к стене. Патерсон застонал и обхватил живот руками.
— К черту отсюда! — заорал, задыхаясь, граф. — Ты всему причиной, негодяй! Как смел ты затевать процесс! Кто дал тебе позволение бить брата моего?! А?! Теперь он мстит мне! — Лорд опять сел на кресло.
— Но, ведь, милорд… — унижено заикнулся управляющий.
— Молчи разбойник, подлец, изменник! — кричал лорд. — Вон отсюда! Убирайся сейчас же! Я не желаю, чтобы ты еще дышал здесь. Завтрашний день ты можешь придти или прислать за наворованным тобою у меня! Я не хочу, чтобы ты спал еще раз под кровлею моего дома! — Лорд опустил голову на руки. — Ты причина того, что он сделается моим убийцею! — глухо продолжал граф. — А он убьет меня! Ступай вон!
Патерсон повиновался. Он вошел в свою квартиру, накинул пальто и вышел на улицу.
Ночь была холодна и туманна.
— Он выгнал меня! — ворчал Патерсон, шатаясь по улицам. — Выгнал в тот момент, когда я пекся об его удовольствиях. О, милорд! Вы дорого поплатитесь за это! Выгнал, когда мне оставалось лишь только пять лет, чтобы обеспечить себя на всю остальную жизнь! Только пять лет! Я составил себе план… О, я буду мстить! Нет, Патерсон, успокойся, лучше постарайся воротить себе место, частенько выходил я сухим из воды… Посмотрим, что-то будет теперь!
Таким образом он незаметно дошел до Корнгильской площади и, почувствовал усталость, присел на тумбу возле запертого магазина ювелира Фалькстона.
Глава двадцать девятая
БЕДНАЯ КЛАРА
Напротив магазина ювелира, на другой стороне узкой площади, во втором этаже опрятного белого домика горел огонек, мерцая сквозь лиловые занавески.
Это дом мистрисс Мак-Наб, а огонек горит в спальне дочерей Энджуса Мак-Ферлэна.
Была полночь.
