Как же она сразу не разглядела лица хищника – крючковатый нос и безжалостную линию рта?
– Вы говорите как девка, а не как леди, достойная уважения! Врач вы или нет, но ваше поведение очень напоминает поведение обозной шлюхи, и я уверен, что с вами надо обращаться так, как этот тип женщин заслуживает. Наверное, вы все еще тут, потому что пытаетесь меня соблазнить, хотя я ясно дал понять, что мне нечего вам больше сказать?
– Боже мой! Неужели я действительно могу соблазнить вас, сэр, несмотря на то что сейчас я скорее похожа на мужчину, и к тому же грязного? У меня и в мыслях такого не было! И мне все равно, верите вы мне или нет. Я пришла сюда только для того, чтобы… чтобы спасти людей и облегчить их страдания… О проклятие! Я плачу… это вы довели меня до слез, генерал! Мне не важно, что вы сделаете со мной, можете даже казнить меня, если это удовлетворит вашу дурацкую мужскую гордость! Я только хочу… о, как часто я хотела родиться мужчиной!
Как Триста ни пыталась овладеть собой, она не смогла сдержать рыданий. Слезы хлынули потоком, лишая ее последних сил.
– Вы истеричка, мадам! – резко сказал генерал. – Но… это очень типично для женщин, – добавил он.
Теперь, когда генерал увидел ее слабость, его голос несколько смягчился.
– Я не сомневаюсь в ваших добрых намерениях, – снисходительно заметил он, – но женщины должны знать свое место. Переодеваться мужчиной и жить в опасной близости с мужчинами – это совершенно не подобает порядочной женщине – даже врачу. Тем более жене джентльмена и офицера-южанина! Ведь, как я понимаю, вы замужем? – откашлявшись, уточнил генерал Тэйлор. – Наверняка какое-нибудь тайное, скоропалительное венчание, как это стало модно в военное время? Или нет? И вы принадлежите к старинному луизианскому роду, а? Ну если вы перестанете на меня кричать и станете отвечать на мои вопросы, то, возможно, мы найдем выход. А я пока посмотрю, нельзя ли где-нибудь найти какую-нибудь хотя бы относительно приличную женскую одежду. И пока приставлю к вам охрану, чтобы не приставали, – сказал генерал таким тоном, какой в его устах можно было считать успокаивающим. – Но не забывайте, что, пока я вас не отпустил, вы должны подчиняться приказам! – более резко добавил он. – Моим приказам!
Интересно, что это могло бы значить? Но Тристу, измученную и плачущую, это сейчас не особенно волновало! Она без возражений приняла приглашение генерала «выпить бокал-другой красного вина и покончить с разногласиями». Более того, Триста была в таком невменяемом состоянии, что с благодарностью восприняла его предложение первой – как женщине – принять импровизированную ванну, которую подготовили для генерала его ординарцы.
– Я… я бы очень этого хотела. Но только…
– Моя дорогая мадам, я теперь знаю, кто вы такая! Я ведь офицер-южанин и, надеюсь, еще джентльмен!
«Мне тоже остается надеяться только на это», – сказала себе Триста, чувствуя, что сила, которой она обладала, покинула ее. Сейчас она слишком устала, чтобы отказываться от еще одного бокала вина или протестовать, когда генерал влез к ней в крошечную сидячую ванну и принялся там игриво плескаться.
– Вы не джентльмен, сэр! – невнятно пробормотала Триста, едва слыша его ответ.
– Но и вы не совсем леди, моя дорогая! Это ведь совершенно очевидно, не так ли? – Добавил ли генерал еще кое-что или ей это только показалось? – Однако если вы действительно та, за кого себя выдаете, вы можете, на этот раз как женщина, доказать свою лояльность Югу и послужить нашему делу независимо от твердости ваших моральных устоев! Еще вина!
Неужели его ординарцы все видели – что бы там ни произошло? Случилось ли то, о чем Триста не хочет и не смеет вспоминать? Или все же не случилось – так легче считать.
Что бы ни произошло – или все-таки не произошло, как надеялась Триста, – генерал внезапно стал любезным. Он объявил Тристе, что решил взять ее с собой, как будто этим оказывал ей услугу!
Ночью ее разбудили и приказали – приказали! – отправиться в генеральскую палатку. «Быстрым шагом, пожалуйста… э-э-э… сэр!» (Будь проклят этот ухмыляющийся ординарец, как и его генерал!) Правда в том, со стыдом призналась себе Триста, что она стала очень бояться генерала Тэйлора с его холерическим темпераментом и безумными вспышками ярости, во время которых он мог сделать все, что угодно.
– Не беспокойтесь, киска, я уже отправил одного из самых надежных курьеров с посланием к вашим друзьям в Техасе! Они получат его к вечеру. А так как они, без сомнения, лояльные сторонники Конфедерации,[10] я уверен, что они поймут и одобрят ваше присутствие здесь – пусть даже переодетой. Итак, теперь вам стоит отправиться в свою палатку и немного поспать!
Вот как генерал отпустил ее прошлой ночью. А на следующее утро, когда Триста чувствует себя так, будто вообще не смыкала глаз, ее вновь вызывают «быстрым шагом» предстать пред светлыми очами генерала – Бог знает для чего еще!
Должна она на этот раз изображать мужчину или женщину? А, какая разница! Все равно она слышит знакомые звуки, говорящие о том, что войско вот-вот двинется – и, без сомнения, снова в бой. Но на этот раз, когда Триста непослушными пальцами заплетала и скрепляла заколками свои волосы, она чувствовала, что вся дрожит – нет, не от страха. От предчувствия беды.
Глава 36
– Когда черное крыло пролетит над тобой – или, хуже того, заденет твое лицо, – ты всегда должна ждать беды. Но ты достаточно сильна, чтобы справиться с нею, когда настанет время. Выходи сражаться с этой бедой, вооружившись светом того яркого огня, который сияет из глубины твоей души. Ты слышишь мою мысль – да, слышишь. И когда настанет время, ты вспомнишь, как…
– А-а-а! – услышала Триста собственный крик. Сев, она почувствовала, что все ее тело, и даже платье, мокро от пота.
Но теперь она все поняла – и это стоило понять. Нет, на этот раз ее не поглотит огонь. Нет и нет! Потому что это ее место – милое ее сердцу, место, где она многому научилась. А снаружи ее ждет байю,[11] темно-зеленый или янтарно-золотой под лучами солнца. Он существовал всегда, с начала времен, и всегда будет. Всегда будет таким же. Байю – кипарисовые болота и «качающаяся трава», как индейцы называют эти опасные места. Теперь Триста знает, зачем она пришла сюда – конец пути определяется в его начале.
Она вся тряслась и была мокрая как мышь, завитки волос облепили ей лицо, шею и плечи. В этот момент с искаженным от ярости лицом в комнату ворвался Фернандо.
Даже ему Триста показалась настоящей ведьмой – Медузой или… Да что случилось с этой дрянью?
Прежде чем Фернандо успел прорычать свои вопросы или для собственного успокоения несколько раз ударить Тристу по лицу и груди, он, к своему ужасу, услышал, как она прошептала:
– Это… это болотная лихорадка! Видишь? Видишь, что она делает? Мне нужно… мне нужен мой медицинский саквояж… Если я умру, то и вы все умрете! Мне все равно! Все ра…
Фернандо не рискнул подойти к ней поближе, чтобы ударить. Триста дрожала всем телом, а на ее бледном лице красными пятнами выделялись скулы. Впору поверить, что она говорит правду. Проклятая шлюха! Это очень на нее похоже – перезаразить всех!
– Я принесу тебе эту твою дрянь! Но ты останешься здесь. Ты меня слышишь? Только скажи мне, что нам нужно делать, а уж я обо всем позабочусь. И черт с ними, с заключенными! Для нас всех будет лучше, если они умрут, – и для самих проклятых шпионов тоже. Ты согласна со мной, querida?[12]
Судороги, сотрясавшие тело Тристы, не проходили. Так ее тело реагировало на все то, что случилось. Бои за байю и крошечные городки превращали плодородную землю в пустыню. А потом появился Фернандо в качестве агента генерала Кирби-Смита. Фернандо, который фактически заправлял всем в кровавом шестьдесят третьем году и который был замешан в грабежах и убийствах.
