Заставь меня жить

Снежок, метко запущенный мне в спину.

- Что это значит? - кричу вслед быстро удаляющейся Джинни, с чувством омерзения вытряхивая стремительно тающий снег из воротника мантии. - Вряд ли подобным образом приглашают на ужин!

Девушка резко останавливается, будто наткнувшись на невидимую преграду, рывком разворачивается, отчего длинные волосы ярким всполохом рассыпаются по её плечам.

- Я знаю, что не имею права говорить об этом и что мы давно вышли из того возраста, когда смотрели друг на друга, открывши рот, но…

Внезапно она срывается с места, стремительно сокращает разделяющее нас расстояние (я едва удерживаюсь от того, чтобы не отшатнуться) и сжимает пальцы на моей мантии. Её быстрая речь перемежается тяжёлым дыханием, зрачки пульсируют от переполняющих противоречивых чувств:

- Когда я узнала о тебе и Ромильде…

Я резко вдыхаю, как если бы вынырнул на поверхность озера, в котором пробыл без кислорода очень долгое время. Разжав тонкие девичьи пальцы, осторожно произношу:

- Мерлина ради, Джинни, ты решила, что я влюбился? Об этом не может быть и речи, кто угодно, только не Ромильда, но это не главное. Я не понимаю, что всё это значит? Твой поцелуй, снежок? Неужели?..

Глядя в распахнутые глаза девушки, внезапно всё осознаю, хоть и запоздало. Я настолько был занят собственными переживаниями и проблемами, что не заметил очевидного.

Резкий порыв ветра взбивает пряди рыжих волос, закрывая лицо Джинни, играет нашими шарфами, которые, как змеи, извиваются под зимнюю симфонию, что он творит в дуэте с кронами дремлющих деревьев.

Девушка закутывается в мантию и поворачивается так, чтобы я увидел её полный горького сожаления взгляд.

- Вообще-то я не хотела, чтобы ты узнал об этом, но слов не вернёшь. Опережая твою ответную реплику, я скажу: давай оставим всё, как есть, если, конечно, ты не захочешь что- нибудь изменить.

Тихий и на этот раз размеренный хруст снега, а затем скрип входной двери извещает меня о том, что Джинни ушла.

Ноги подгибаются сами собой, и я спешу опуститься на верхнюю ступеньку каменной арки. Запустив пальцы в жёсткие волосы, впиваюсь невидящим взором в бесстыдно-белый снег и думаю о том, каким близоруким я могу быть в столь важных вопросах. Прокручивая в памяти недавние эпизоды с участием Джинни, диву даюсь: как я мог не заметить столь очевидной симпатии? Либо у меня неправильные понятия в голове, либо ещё что-то, но я до последнего момента полагал, что между нами ничего, кроме тёплой дружбы, не может быть.

Хотя бы потому, что что-то большее уже было.

Пальцы замерзают, и мне приходится спрятать их в карманах мантии.

Если я не смог разглядеть истинные чувства Джинни, что говорить о Снейпе?..

Сжав зубы, запрокидываю голову наверх и долго-долго, до лёгкого головокружения, смотрю в бесконечное серое небо, а в голове, независимо от желания, из хаоса мыслей вырастает слово из ровно выстроенных, как на праздничном параде, букв.

«Вернись».

Я стерплю всё, даже необоснованное отчуждение, только пусть он вернётся.

К сожалению, хмурое небо безразлично к моим просьбам.

Конечно же, я опаздываю на ужин, но ничуть не сожалею об этом. В дверях я почти сталкиваюсь с Драко. Тот кивает в знак приветствия и, обогнув меня, удаляется в компании своих друзей, а меня как будто громом поражает.

Какой же я дурак! Да я дважды близорук, если всё это время прямо перед моим носом маячил Малфой, чьи родители были в тот вечер у Волдеморта!

Сердце пропускает один удар и, набравшись сил, пускается в сумасшедшую скачку. Развернувшись на каблуках, нагоняю Драко и прошу его уделить мне немного своего времени. Слегка удивлённый, он обещает друзьям догнать их и, обратив ко мне свой взор, вопросительно выгибает брови. Коротко оглянувшись по сторонам, осторожно беру его за локоть и подвожу ближе к стене, так, чтобы не пересекаться с редкими потоками учеников, покидающих Большой зал.

- Может, ты пошлёшь меня в Азкабан с подобным вопросами, но, Малфой, ты - моя последняя надежда, - говорю я как можно тише, наблюдая за реакцией Слизеринца, которая не заставляет себя ждать.

Светлые брови выгибаются ещё больше, а в серых глазах мелькает интерес.

- Нечасто услышишь подобное от Гриффиндорца, - приняв серьёзный вид, он заключает. - Я тебя слушаю.

Кусаю нижнюю губу изнутри, прячу руки в карманах брюк в надежде скрыть волнение. Мерлин, смогу ли я сформулировать вопрос так, чтобы он не вызвал подозрение? Помучавшись несколько секунд, наконец, выдаю всё, как есть.

- Мне известно - не спрашивай, откуда, - что твои родители были ранены чуть больше двух недель назад. Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду.

Мысленно замираю, когда интерес во взгляде Малфоя сменяется откровенным подозрением. Узкая переносица пересекается мимической морщиной, а его голос понижается до почти угрожающего шёпота.

- Откуда ты?..

- Я же сказал: не спрашивай, - тихо шикаю, оглянувшись по сторонам.

Драко колеблется, и его поведение мне понятно. Не каждый день к тебе подходят с расспросами о том, чего не должен знать вообще никто.

- Прости, Поттер, - сдавленно произносит он и, внезапно вцепившись в рукав моей рубашки, уводит меня туда, где одно из ответвлений коридора заканчивается тупиком с огромным, в пол, окном.

Высокому Малфою не составляет труда воспользоваться моей растерянностью: усадив меня на подоконник и склонившись так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, он опирается на вытянутые кончики пальцев по обе стороны от моих бёдер.

- Говори, откуда ты располагаешь подобной информацией, - чеканит он каждое слово, неотрывно глядя мне в глаза, а у меня по спине ненароком пробегает неприятный холодок.

Пальцы сами собой сжимаются на ткани брюк, сердце подпрыгивает и застревает в горле, давит на голосовые связки, изменяя тембр голоса.

- Послушай, Малфой…

- Я - весь внимание, - отзывается он с каплей яда в голосе (видимо, это - характерная черта всех Слизеринцев).

Медленно набираю полные лёгкие воздуха, смотрю в лицо Драко, ожидая найти в нём хоть какую-либо эмоцию, но всё тщетно: он неприступен, как камень под моими ладонями.

- Я не могу сказать, откуда знаю об этом, и прекрасно понимаю, что подобным вопросом застаю тебя врасплох, но и ты пойми меня: мне очень важно узнать судьбу нашего профессора зельеварения, который тоже был там.

Уголок рта Малфоя вздрагивает всего на мгновение, но этого оказывается достаточно для того, чтобы я немного расслабился и почувствовал себя увереннее.

Драко теряет бдительность, а я спешу незамедлительно воспользоваться этим: соскользнув с подоконника, локтём отодвигаю его руку и покидаю личное пространство блондина.

- Послушай, Малфой, - в который раз начинаю и, немного поколебавшись, опускаю ладонь на плечо немного опешившего Слизеринца. - Я знаю, вся эта ситуация - дикость, но мне действительно необходимо знать, что случилось со Снейпом. Он, как и твои родители, был ранен… Поверь, ты можешь мне доверять.

Драко медленно оборачивается, и наши взгляды встречаются. Всё замирает во мне в ожидании, и я всеми силами стараюсь не отвернуться под напором пытливого взора, но, наконец, напряжение рушится вместе с каменной стеной в серых глазах Малфоя.

Он прислоняется к краю подоконника, скрещивает руки на груди. За окном сгущаются сумерки, их синева мягкой акварелью тонирует изумительно-белые пряди волос.