Библейская концепция человека

Самое фундаментальное утверждение Библии по поводу природы человека — это то, что человек создан по образу Божию.

'И сказал Бог: сотворим человека по образу нашему, по подобию нашему; и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами земными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их' (Быт. 1:26–27)[1].

Рассказ, несомненно, отводит этому событию важную роль. Здесь используются два выражения — 'образ' и 'подобие', и затем, в следующем стихе, та же мысль повторяется. Библейское повествование не только говорит, что человек создан по образу Божию — чуть ниже оно отмечает и опасения Творца, как бы человек сам не стал Богом. Эти опасения ясно высказаны в Быт. 3:22–23. Человек вкусил от древа познания, но, по верному предсказанию змея, не умер; он стал как Бог. От Бога его отличает только смертность. Созданный по образу Божию, ставший как Бог, он не есть Бог — чтобы этого не произошло, Господь выгоняет Адама и Еву из Рая. Прав был змей, сказавший 'eritis sicut dei' (будете как боги). То, что человек может стать Богом и что Бог мешает ему достигнуть этой цели, — по всей вероятности, архаическая часть текста. Но все же это место не было выпущено многочисленными редакторами и, видимо, у них имелись на то свои причины.

Одной из них могло быть желание подчеркнуть, что человек — не Бог и не может стать Богом; он может уподобиться, может как бы подражать Ему. Поистине идея imitatio Dei ^{1} — приближения к Богу — требует, в качестве своей предпосылки, чтобы человек был создан по образу Бога.

В Библии эта мысль о приближении к Богу выражена в стихе: 'И сказал Господь Моисею, говоря: Объяви всему обществу сынов Израилевых и скажи им: святы будьте, ибо свят Я Господь, Бог ваш' (Лев.19:1–2)[2]. Если учесть, что понятие 'святой' (kadosh) выражает сущностное отличие Бога от человека, — то самое, которое на первобытных стадиях религии придавало Богу статус табу и запрещало к Нему приближаться, — станет ясно, какой важный шаг в развитии означен фразой, что человек тоже может быть 'святым'[3].

Ту же мысль мы находим у пророков, начиная с Амоса. Как снискать человеку главные качества, характеризующие Бога — справедливость и бовь (rahamim) — и воплотить их в жизнь? Михей отчетливо сформулировал следующий принцип: 'О человек! сказано тебе, что — добро и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудро ходить с Богом твоим' (Мих. 6:8).

В этом определении мы находим еще одну картину взаимоотношений Бога и человека. Человек — не Бог, но если он приобретает качества Бога, то оказывается не 'под Богом', а 'ходит с Ним'.

Эта же идея подражания Богу подхватывается раввинистической литературой первых веков после разрушения Храма. '[Сказано: ]'Ходить всеми путями Его' (Втор. 11:22)… Но каковы пути Бога? О них говорится (Исх. 34:6–7): 'Господь, Господь, Бог любящий (rahum — любящий) и милосердный, долготерпеливый и многомилостивый, и истинный, сохраняющий милость в тысячи родов, прощающий вину и преступление и грех'. И о них же сказано: 'И будет: всякий, кто призовет [к себе] имя Господне, спасется (Иоил. 2:32). Но как может человек призвать [к себе] имя Господне? Как Бог назван человеколюбивым и милосердным, так и ты будь человеколюбивым и милосердным, и одаривай каждого, не ожидая ничего взамен; как Бог назван праведным… так и ты тоже будь праведным; как Бог назван любящим, так и ты тоже будь любящим'[4].

По наблюдению Германа Когена, атрибуты Бога (midot), перечисленные в Исх. 34:6–7, преобразились в нормы человеческого поведения.

'Бог хочет открыть Моисею лишь результаты своей сущности, — гойорит Коген, — а не самую свою сущность'[5].

Как же пытаться человеку подражать действиям Бога?

Исполняя заповеди Бога, его 'закон'. Как я надеюсь показать в одной из следующих глав, то, что называется законом Бога, состоит из многих частей. Одна из них, ставшая центральной для пророков, составлена из правил поведения, которые выражают и порождают любовь и справедливость. Освободить узников, накормить голодных, помочь беспомощным — вот те беспрестанно повторяемые нормы правильной жизни, которые проповедуют пророки. Библия и раввинистическая традиция воплотили эти общие нормы в сотни специальных законов, от библейского запрета давать деньги в рост и до талмудического указания навещать больных (но не навещать больного врага, чтобы тот не почувствовал себя униженным).

Подражать Богу, перенимая Его действия, значит все более уподобляться «Богу и одновременно познавать Его. 'Соответственно, знать пути Божьи значит знать и на деле следовать тому, как Он поступает с людьми, следовать Его всеобъемлющим принципам справедливости, беспредельной любви, милосердия и прощения'[6].

Согласно традиции, тянущейся от Библии до Маймонида, знать Бога и быть подобным Богу — это подражать Его деяниям, а не познавать сущность Бога или строить о ней домыслы. По словам Германа Когена, 'вместо бытия дано действие, а вместо казуальности — цель'[7] .

Мы можем добавить, что место богословия занимает изучение закона, а место отвлеченных размышлений о Боге — исполнение этого закона. Это объясняет также, почему изучение Библии и Талмуда превращается в одну из важнейших религиозных обязанностей.

Аналогичная мысль выражена и в раввинистической концепции о том, что нарушение закона равнозначно отказу от Бога. Отсюда такие вот высказывания: 'Из этого ты можешь усвоить, что те, кто дают деньги в рост — kofrin beikar (посягают на основную Истину)'[8]. Что относится к ростовщичеству, относится и ко лжи. Так, рабби Ханина бен Хахинай комментирует стих: 'Если кто согрешит и сделает преступление пред Господом и запрется пред ближним своим в том, что ему поручено…' (Лев. 6:2) следующим образом: 'Никто не может солгать ближнему своему, не посягая на основную Истину'.

Как отмечает Бюхлер, 'Творец', 'основная Истина' и 'Даровавший заповеди' суть синонимы Бога[9].

Все вышеизложенное есть генеральная линия библейской и раввинистической мысли: человек может уподобиться Богу, но не может стать Богом. Однако необходимо отметить, что в раввинистической литературе встречаются утверждения, согласно которым различие между Богом и человеком может быть снято. Мысль, что человек может стать, подобно Богу, творцом жизни, проводится в следующем рассказе: 'Раба сказал: 'Если бы праведники желали этого, они бы могли [благодаря своей абсолютно непорочной жизни] стать творцами, ибо написано: 'Только ваши грехи отделяют [mavdilim] вас от Бога' (Ис. 59:2). [Раба понимает здесь mavdilim в смысле 'проводить различие'. Если бы не грехи, их сила сравнялась бы с Божьей и они смогли бы создать мир']. Раба создал человека и послал его к рабби Зера. Рабби Зера заговорил с ним, но не получил ответа. Тогда он сказал ему: 'Ты создание чародеев. Возвращайся в прах' (Санхедрин, 656).

Согласно другому талмудическому высказыванию, человек не может быть Богом, но может сравняться с Богом, разделив с Ним власть над миром. Тот стих из Даниила, где говорится о 'тронах', Талмуд разъясняет так: 'Один [трон] был для Него и один для Давида [то есть для Мессии]: это мнение рабби Акивы. Рабби Йосе возразил ему: 'Доколе ты будешь оскорблять Шехину' (ипостась Бога, Его присутствие) [утверждая, будто рядом с ней может восседать на троне человеческое существо] (Санхедрин, 386). Хотя, как уточняется ниже, рабби Акива понимал под двумя тронами трон милосердия и трон справедливости, очень важно, что одной из крупнейших фигур в иудаизме приписывается и мысль о том, что на троне рядом с Богом восседает человек, пусть даже рабби Акива в своем высказывании и не является представителем традиционных взглядов. Здесь человек (поскольку в еврейской традиции Мессия есть человек и только человек) правит миром вместе с Богом[10].

Очевидно, ни мнение рабби Акивы, что Мессия восседает на троне рядом с Богом, ни мнение Рабы, что если б человек был совершенно чист, он смог бы творить жизнь, как Бог, никоим образом не ЯВЛЯКУГСЯ взглядами официально принятыми иудаизмом. Но сам факт, что два величайших раввинистических