что мельком увидит Пита и Ро, если еще сможет их узнать. Но в основном просто перебирая свои тревоги. Насчет брата и сестры, насчет Ламба, насчет приближающегося боя. Насчет вещей и мест, и лиц, которые она предпочла бы забыть.
Джека с низко натянутой шляпой, говорящего «Смоук? Смоук?». И Додда, удивленного, что она его застрелила. И того человека из банка, вежливо говорящего, «Боюсь, я не могу вам помочь», с той озадаченной легкой улыбкой, словно она леди, пришедшая за ссудой, а не воровка, закончивная тем, что убила его ни за что. Ту девчонку, которую они повесили в ее доме, и чье имя Шай никогда не узнала. Она качалась там с отметиной на шее, и мертвыми глазами, спрашивающими: «Почему я, а не ты?», и Шай до сих пор не была ближе к ответу, чем тогда.
В эти медленные, темные часы она была переполнена сомнениями, как гнилая шлюпка болотной водой; она шла ко дну, ко дну, несмотря на то, что неистово вычерпывала воду; и она думала о смерти Ламба, будто это уже случилось, и о Пите с Ро, гниющих где-то в пустоте, и чувствовала себя как какой-то предатель, оттого что думала об этом, но как остановить мысль, когда она уже пришла?
Смерть была здесь единственной определенной вещью. Единственным фактом среди вероятностей, шансов, ставок и планов. Лиф, и сыновья Бакхорма, и кто знает, сколько духов там на равнинах? Люди на боях в Кризе, или умершие от лихорадки, или от глупой неудачи, как тот загонщик, которого вчера ударила в голову лошадь его брата, или торговец обувью, которого нашли утопленным в стоках. Смерть гуляла среди них ежедневно, и теперь придет за ними и позовет их всех.
Копыта застучали по улице. И Шай вытянула шею, чтобы посмотреть; несколько факелов мерцали, народ отступал на свои крылечки от летящей грязи от дюжины всадников. Она обернулась посмотреть на Ламба, его большая фигура была под одеялом, тени складывались в его складках. Со стороны головы она видела лишь его ухо, и его большую мочку. Слышала лишь его мягкое медленное дыхание.
— Ты проснулся?
Он вздохнул подольше.
— Теперь да.
Люди остановились перед мэровой Церковью Костей, свет от факелов блуждал по их потрепанным упрямым лицам, и Шай отскочила. Ни Пита, ни Ро, ни Кантлисса.
— К Мэру прибыли еще головорезы.
— Головорезов вокруг много, — проворчал Ламб. — Не нужен толкователь рун, чтобы понять: близится кровь.
По улице застучали копыта, вспышка смеха, закричала женщина, затем наступила тишина; лишь быстрые звуки ударов молотка от амфитеатра напоминали, что большое шоу на подходе.
— Что случится, если Кантлисс не приедет? — Она говорила в темноте. — Как мы тогда найдем Пита и Ро?
Ламб медленно сел, почесывая пальцами в седых волосах. — Нам просто придется продолжать искать.
— Что если… — За все время, что она думала об этом, это не оформлялось в слова, до этого момента. — Что если они мертвы?
— Мы будем искать, пока не убедимся.
— Что если они умерли там на равнинах, и мы никогда не будем знать точно? С каждым прошедшим месяцем все больше шансов, что мы никогда не узнаем, не так ли? Больше шансов, что они пропадут, и их будет не найти. — Ее голос превращался в визг, но она не могла остановить его повышение, все более и более дикое. — Они могут быть где угодно, разве нет, живые или мертвые? Как мы найдем двух детей в этой не нанесенной на карты пустоте, куда они попали? Когда мы остановимся, вот о чем я спрашиваю? Когда мы
Он откинул одеяло, подбил его и сморщился, садясь на корточки и глядя ей в лицо.
— Ты можешь остановиться, когда захочешь, Шай. Ты прошла так далеко, такой долгий и трудный путь, и скорее всего впереди тоже долгий трудный путь. Я дал обещание твоей матери, и я сдержу его. Зайду так далеко, насколько потребуется. Не то чтобы мне в дверь стучались предложения получше. Но ты все еще молода. У тебя жизнь впереди. Если ты остановишься, никто тебя винить не сможет.
— Я смогу. — Тогда она засмеялась и вытерла вылезшую слезу тыльной стороной ладони. — И не то чтобы у меня была какая-то жизнь, а?
— Ты идешь за мной, — сказал он, укладывая покрывало на ее кровать, — дочь ты мне или нет.
— Думаю, я просто устала.
— А кто бы не устал?
— Я просто хочу их вернуть, — и она скользнула под одеяла.
— Мы их вернем, — сказал он, укрывая ее, и кладя тяжелую руку ей на плечо. Она почти могла ему поверить. — Поспи немного, Шай.
Не считая первого прикосновения рассвета, подкрадывающегося серой линией между занавесками через покрывало Ламба, комната была темной.
— Ты в самом деле будешь драться с этим человеком, с Голденом? — спросила она, через какое-то время. — По мне он вроде нормальный.
Ламб молчал довольно долго, так что она начала думать, что он заснул. Затем он сказал:
— Печально, но я убивал лучших людей по худшим причинам.
Компаньон-вкладчик
В целом, Темпл был вынужден признать, он был человеком, потерпевшим неудачу в жизни по его собственным высоким стандартам. Или даже по низким. Он предпринимал галактику прожектов. Большинства из которых приличный человек бы постыдился. Из оставшихся, вследствие смеси неудач, нетерпения и одержимости следующим прожектом, он с трудом мог вспомнить хоть один, не окончившийся разочарованием, неудачей или полной катастрофой.
Магазин Маджуда, по мере приближения к завершению, был, таким образом, весьма приятным сюрпризом.
Один из сулджуков, сопровождающих Сообщество через равнины, оказался специалистом по крышам. Ламб приложил свои девять пальцев к каменной кладке и показал себя более чем способным. На днях в полном составе показались Бакхормы, чтобы помочь распилить и прибить обшивку. Даже лорд Ингелстад сделал редкий перерыв в проигрыше денег городским игрокам, чтобы дать совет по покраске. Плохой совет, но все же.
Темпл отошел на улицу, глядя на почти законченный фасад, на котором не хватало лишь перил на балконе и стекол в окнах, и выдал широчайшую и самодовольнейшую из всех ухмылок за последнее время. И чуть не упал от дружеского удара по плечу.
Он обернулся, определенно ожидая услышать возмущение Шай по поводу застывших выплат его долгов, и получил второй сюрприз.
Позади него стоял мужчина. Не высокий, но широкий и с взрывом оранжевых бакенбард. Его толстые очки заставляли его глаза выглядеть мелкими, его улыбка была, в сравнении с ними, огромной. Он носил шитый на заказ костюм, но его тяжелые руки были покрыты царапинами от тяжелой работы.
— Я и не надеялся найти здесь приличного плотника! — Он вскинул брови в сторону новых мест, бессистемно тянущихся к небу вокруг древнего амфитеатра. — Но что я должен был найти, в этом упадке? — Он сжал руками Темпла и указал назад, на магазин Маджуда. — Но это воодушевляющий пример плотницкого мастерства! Строгий по дизайну, прилежный в исполнении безрассудной сплав стилей прекрасно отражающий многокультурный характер авантюристов, бросающих вызов этим девственным землям. И все это от моего лица! Сэр, я весьма поражен!
— От вашего… лица?
— Совершенно верно! — Он указал на знак над передней дверью. — Я Хорниг Карнсбик, лучшая часть Маджуда и Карнсбика! — и он обхватил Темпла руками и поцеловал его в обе щеки, затем порылся в кармане жилетки и достал монету. — Кое-что сверху за ваши беспокойства. Щедрость себя окупает, как я
