штука. Ну, ты знаешь. — Он сморщил глаза и хлопнул по голове, словно мог выбить ответ.
— У вас есть некоторый опыт с законами, — сказал Темпл, пробежавшись по документу.
Старик отмахнулся рукой, испачканной в подливе.
— Имперские законы, давным-давно. Эта конвенция должна также увязывать законы Союза и шахтерские традиции.
— Сделаю, что смогу. Она, конечно, не будет значить ничего до подписания представителем местного населения и, ну, императором, полагаю.
— Имперский легат говорит за императора.
— У вас тут есть такой поблизости?
Захарус и Мэр обменялись взглядами.
— Говорят, легионы легата Сармиса в четырех неделях похода.
— Как я понимаю, Сармис… не тот человек, которого кто-то пригласил бы по своей воле. Тем более его легионы.
Мэр безропотно пожала плечами.
— Воля тут ни при чем. Папа Ринг намерен привести Криз в Союз. Как я понимаю, его переговоры в этом направлении продвинулись далеко. Этого нельзя допустить.
— Я понимаю, — сказал Темпл. Что их обостряющиеся споры приобрели межнациональный размах и могут обостриться и дальше. Но обострение споров — это мясо и выпивка для юриста. Ему пришлось признаться в некотором беспокойстве от идеи возвращения к этой профессии, но это определенно выглядело как легкий путь.
— Сколько времени займет подготовка документа? — спросила Мэр.
— Несколько дней. Мне нужно закончить магазин Маджуда…
— Сделай это приоритетом. Твое вознаграждение будет две сотни марок.
— Две… сотни?
— Этого достаточно?
Совершенно определенно легкий путь. Темпл прочистил горло и сказал слегка охрипшим голосом:
— Это будет адекватно, но… сначала я должен закончить здание. — Он был удивлен этим даже больше, чем вознаграждением Мэра.
Захарус одобрительно кивнул.
— Ты человек, который любит доводить дело до конца.
Темпл мог лишь улыбнуться.
— Совсем наоборот, но… мне всегда нравилась идея быть таким.
Веселье
Все они пришли, более или менее. Все Сообщество воссоединилось. Ну, не Лиф, конечно, или другие, оставшиеся в земле на равнине, в пустоте. Но остальные. Смеющиеся и хлопающие друг друга по спинам, и лгущие о том, как хорошо у них идут дела. Радужные воспоминания о том, как все было на пути, покрылись туманом. Некоторые обращали внимание на то, в каком замечательном здании придется работать фирме Маджуда и Карнсбика. Возможно, Шай не следовало подшучивать с остальными. В конце концов, сколько времени прошло с тех пор, как она веселилась? Но она всегда находила, что о веселье проще говорить и ожидать, чем на самом деле веселиться.
Даб Свит жаловался на предательство старателей, которых он проводил в горы, и которые кинули его с оплатой прежде, чем он смог кинуть их. Плачущая Скала кивала и ворчала, «Мммм», на всех неправильных моментах. Иозив Лестек пытался впечатлить одну из шлюх рассказами о его расцвете на сцене. Она спрашивала, было ли это до того, как построили амфитеатр, что по всем оценкам было больше тысячи лет назад. Савиан перекидывался ворчанием с Ламбом в одном углу, они стояли так близко, словно знали друг друга с детства. Хеджес скрывался в другом углу, посасывая бутылку. Бакхорм и его жена все еще были со своим выводком, бегающих в ногах у народа, за исключением тех, кого они потеряли в диких землях.
Шай вздохнула и выпила очередной безмолвный тост за Лифа и остальных, кто не мог быть здесь. Возможно, компания мертвых подходила ей в этот момент лучше.
— Я следил за стадом позади как раз такой же группы!
Она повернулась к двери и была весьма шокирована. Более успешный близнец Темпла стоял там, в черном костюме, весь опрятный, как принцесса; его пыльная копна волос и борода были коротко пострижены. Он неожиданно нашел новую шляпу, и, кроме того, новые манеры, расхаживая с важным видом, скорее владелец, чем строитель.
Вскоре она почувствовала укол разочарования, даже не столько оттого, что видела его таким необычным, сколько от того, как сильно она ожидала увидеть его прежним.
— Темпл! — раздались веселые крики, и они окружили его, чтобы поприветствовать.
— Кто бы мог подумать, что можно выловить из реки такого плотника? — спрашивал Карнсбик, держа руку на плече Темпла, словно он знал его всю жизнь.
— Действительно, удачная находка! — сказал Маджуд, словно это он его выловил и одолжил денег, и Шай была в дюжине миль в то время.
Она поводила языком, размышляя, что конечно нелегко получить даже похвалу, которой заслуживаешь, наклонилась, чтобы сплюнуть в щель между зубами, увидела Лулин Бакхорм с предостерегающе поднятой бровью, и вместо этого сглотнула.
Возможно, она должна была быть рада, что спасла утопающего человека и втолкнула его в лучшую жизнь, но она испытывала прямо противоположное чувство. Пусть звонят колокола! Но вместо этого она почувствовала, будто секрет, которым она одна наслаждалась, внезапно стал известен всем, и обнаружила, что размышляет, как могла его всем разболтать, а затем была еще больше раздосадована, что думает, как жалкое дитя, повернулась спиной к комнате и кисло потянулась к бутылке. Бутылка, в конце концов, никогда не меняется неожиданно. Она всегда оставляет тебя одинаково разочарованной.
— Шай?
Она убедилась, что выглядит достаточно удивленной, словно она понятия не имела, что он в комнате.
— Что ж, если это не всеми любимый сплавной чурбан, то это сам великий архитектор.
— Он самый, — сказал Темпл, касаясь новой шляпы.
— Выпьешь? — спросила она его, предлагая бутылку.
— Мне не следует.
— Слишком хорош, чтобы выпить со мной в эти дни?
— Не достаточно хорош. Никогда не могу остановиться на полпути.
— На полпути куда?
— Мордой в дерьме — мой обычный пункт назначения.
— Ты глотни, а я постараюсь поймать тебя, если упадешь, как тебе это?
— Полагаю, это будет не первый раз. — Он взял бутылку, глотнул, скорчил рожу, словно она ударила его по яйцам. — Боже! Из чего, черт возьми, это сделано?
— Я решила, что это один из тех вопросов, без ответа на который будешь счастливее. Как, например, сколько стоит твой наряд.
— Я упорно торговался, — он ткнул большим пальцем в грудь, пытаясь вернуть голос. — Ты бы мной гордилась.
Шай фыркнула.
— Гордость мне не близка. И все-таки он должен стоить до фига для человека с долгами.
— Долги, говоришь?
В конце концов, это была ее знакомая территория.
— В последний раз как мы говорили, это было…
— Сорок три марки? — Его глаза триумфально блестели, он вытянул палец. На кончике качался
