ничего.
Близится Кровь
Это было прямо перед ясным и холодным рассветом, когда грязь покрылась инеем. Лампы в окнах в основном догорали, угасли факелы, подсвечивающие вывески, небо было светлым от звезд. Сотни и сотни их, четкие, как драгоценные камни, выложенные в водовороты, потоки и мерцающие созвездия. Темпл открыл рот, холод щипал его щеки, он поворачивался, поворачивался, принимая красоту небес, пока не закружилась голова. Странно, что он не обращал на них внимания раньше. Возможно, просто его взгляд всегда был прикован к земле.
— Полагаешь, там есть ответ? — спросил Берми, его дыхание и дыхание его лошади парило в рассветной прохладе.
— Я не знаю, где ответ, — сказал Темпл.
— Ты готов?
Он посмотрел на дом. Большие балки были подняты, большая часть стропил, окно, и дверные проемы; скелет здания стоял твердо и чернел на фоне усеянного звездами неба. Только этим утром Маджуд говорил ему, какую замечательную работу он делает, и даже Карнсбик будет считать, что его деньги потрачены не зря. Он почувствовал прилив гордости и подумал, когда последний раз его чувствовал. Но Темпл был человеком, бросавшим все на полпути. Это был давно установленный факт.
— Можешь ехать на вьючной лошади. До холмов день или два.
— А почему бы и нет? — Несколько сот миль на муле, и его задница стала деревянной.
Впереди в амфитеатре плотники уже бессистемно начинали работы. Они возводили новый ряд сидений на открытой стороне, чтобы можно было впихнуть чуть больше зрителей, опоры и перемычки виднелись напротив темных холмов, наклоненные и плохо скрепленные, а некоторые из бревен без веток даже не были должным образом обработаны.
— Лишь пара недель до большого боя.
— Жаль, что мы его пропустим, — сказал Берми. — Лучше выдвигаться, остальные парни уже наверное далеко впереди.
Темпл затолкал новую лопату под один из ремней на вьючной лошади, двигаясь медленней и медленней, затем остановившись. Прошел день или два с тех пор, как он видел Шай, но он продолжал напоминать себе о долге в ее отсутствие. Он подумал, что она где-то там, все еще упрямо разыскивает детей. Можно только восторгаться кем-то, кто так упорен, невзирая на цену, невзирая на шансы. Особенно если сам ты никогда не упорствовал ни в чем. Даже когда хотел.
Темпл мгновение подумал об этом, неподвижно стоя по лодыжку в полузамерзшей грязи. Затем подошел к Берми и шлепнул рукой по плечу стирийца.
— Я не еду. Безмерно благодарен за предложение, но мне нужно закончить здание. И расплатиться с долгами.
— С каких пор ты платишь долги?
— Думаю, с этих.
Берми озадаченно посмотрел на него, словно он пытался понять, где здесь шутка.
— Я могу изменить твое мнение?
— Нет.
— Твое мнение всегда сдвигалось от легкого ветерка.
— Похоже, человек может вырасти.
— Что насчет лопаты?
— Считай, что это подарок.
Берми сощурился.
— В это замешана женщина, не так ли?
— Да, но не так, как ты думаешь.
— А что она думает?
Темпл фыркнул.
— Не это.
— Посмотрим. — Берми взобрался в седло. — Полагаю, ты об этом пожалеешь, когда мы вернемся с самородками, большими, как какашки.
— Вероятно я пожалею гораздо раньше. Такова жизнь.
— В этом ты прав. — Стириец снял шляпу и высоко поднял, салютуя. — Не поспоришь с этой сволочью! — И он уехал, грязь брызгала из-под копыт его лошади когда он направлялся из города по Главной улице, рассеивая на пути группу пьяных в мясо старателей.
Темпл глубоко вздохнул. Он не был уверен, что уже не жалеет. Затем нахмурился. Один из тех шатающихся старателей выглядел знакомо: старик с бутылкой в руке и следами слез на щеках.
— Иозив Лестек? — Темпл задрал брюки, и захлюпать по улице. — Что с вами случилось?
— Бесчестье! — прокаркал актер, стуча себя в грудь. — Статисты… никудышные. Мое представление… ужасное. Культурная феерия… фиаско. — Он вцепился в рубашку Темпла. — Меня забросали на сцене. Меня! Иозива Лестека! Который правил театрами Срединных Земель, словно они были его частными поместьями! — Он вцепился в свою рубашку, испачканную спереди. — Забросан фекалиями. Заменен на трио девчонок с голыми грудями. Под восторженные аплодисменты, должен добавить. И это все, чего хочет публика в эти дни? Груди?
— Полагаю, они всегда были популярны…
— Все кончено! — завыл Лестек на небо.
— Заткнись нахуй! — кто-то зарычал из верхнего окна.
Темпл взял актера за руку.
— Позвольте отвести вас обратно к Камлингу…
— Камлинг! — Лестек вырвался, махая бутылкой. — Проклятый опарыш! Чокнутый предатель! Он выкинул меня из своей гостиницы! Меня! Лестека! Но я ему отомщу!
— Несомненно.
— Он увидит! Они все увидят! Мое лучшее представление ждет меня впереди!
— Вы им всем покажете, но возможно утром. Есть другие гостиницы…
— Я без гроша! Я продал фургон, спустил реквизит, заложил костюмы! — Лестек упал на колени в грязь. — У меня нет ничего, кроме лохмотьев, которые на мне!
Темпл выдохнул пар и снова посмотрел в испещренные звездами небеса. Видимо, он встал на трудный путь. Эта мысль странным образом доставила ему удовольствие. Он потянулся вниз и помог старику подняться на ноги.
— У меня палатка достаточно большая для двоих, если вы сможете вынести мой храп.
Мгновение Лестек стоял, качаясь.
— Я не заслужил такой доброты.
Темпл пожал плечами.
— Как и я.
— Мой мальчик, — прошелестел актер, широко раскрывая руки, слезы снова блестели в его глазах.
И его стошнило Темплу на рубашку.
Шай нахмурилась. Она была уверена, что Темпл собирался забраться на эту вьючную лошадь и ускакать из города, растоптав копытами ее детскую веру, и это был бы без сомнений последний раз, когда она о нем слышала. Но все, что он сделал, это отдал человеку лопату и отмахнулся. Потом втащил какого-то хреново одетого старого пьянчугу в каркас здания Маджуда. Что ж, люди загадка, и решения нет.
По большей части она теперь не спала ночами. Наблюдала за улицей. Возможно, думая, что она увидит въезжающего Кантлисса — хотя она даже представления не имела, как он выглядит. Может, думая,
