начальства все чаще сыпались пинки, требования конкретных результатов. Все понимали — что-то делать надо, но строить из себя героя и первым бросаться под пули никто не хотел.
Время шло, а «подвиги» Заговоренных с каждым разом только набирали обороты, все чаще пятнающиеся кровавыми брызгами от жестоких стычек, в которых в основном гибли лишь полицейские. Пополз слушок о неком новом авторитете, стремящемся запустить лапы не только под город, но еще и в казну, в то время как таблоиды с завидной регулярностью все чаще начинали пестреть броскими заголовками о «лихих деньках», «Депрессии» и «золотых временах Капоне».
А потом во всей полицейской службе Чикаго и даже кое-где в высших кругах начались поголовные чистки и увольнения. Искали крота. Или целую команду стукачей, сливающих информацию шестеркам Заговоренного. Другого объяснения фантастическому предвидению шайки просто быть не могло. Удача? Возможно, раз, два. Но не на протяжении последних семи-восьми лет. Неуловимым головорезам не просто фартило, а невероятно, сказочно, фантастически везло.
Но что на самом деле они хотели? Какие цели преследовали — ведь почти за долгие восемь лет ничего, кроме грабежей и нескольких подпольно профинансированных сделок в пользу городской недвижимости, никаких делишек за Заговоренными больше не числилось. Кто он? Неторопливый, расчетливый бандит или очередной выскочка, желающий напустить пыли в глаза респектабельностью и богатствами, нажитыми на коррупции и крови?
Дениел быстро освоился. В его новом положении оказалось множество плюсов и преимуществ, воспользовавшись которыми он засунул за рукав пару тузов. Пользуясь своими знаниями, он стремительно пополнял ряды новоиспеченного синдиката, лично никогда не светясь, но принимая самое активное участие в политической и общественной жизни города. Он стал неплохо одеваться и завел пару очень полезных знакомств, что называется, не в ущерб репутации. Но при этом ни на секунду не забывал о главном. О своей истинной цели, которая помогала ему не потерять рассудок, заставляя вновь и вновь продвигаться вперед. Месть. Или «поджечь небеса», как когда-то верно заметил индеец Чак, которого он больше так никогда и не встретил. Жаль, он мог ему пригодиться, такими знакомствами не стоит пренебрегать. Может, со временем он бы даже и раскрылся ему. Вот только поверил бы тот? А почему нет? Мужик словно видел его насквозь, просто решил не выеживаться перед барменом. И еще его глаза. Стальные, цепкие, холодные, как у волка из кошмаров… Которые только совсем недавно почему-то перестали к нему приходить. Словно боль и тот удушливый, атавистический ужас, цепкой хваткой костлявых пальцев душивший его все эти годы, наполненные кровью и безумием во имя мести за погибших родных, наконец отпустили его, будто смирившись. Время шло, неторопливо текло вперед, наблюдая за ним с электронных табло вокзалов и аэропортов, подмигивало бликами солнца с дорогих часов на запястье. Всегда было рядом и ждало. Ждало вместе с ним, неторопливо, уверенно, секунда за секундой терпеливо приближая тот самый миг, в котором для преступившего черту одиночки сконцентрировался весь смысл его последующего бытия.
Ему нравилось читать о своих похождениях в газетах. Льстила безнаказанность. Нравилось прозвище, которым окрестили его безгранично преданных своему боссу ребят. «Заговоренные». Неплохо. В этом было что-то из старых фильмов про мафию, которыми он засматривался в детстве. В редкие минуты позволяя, наконец, себе расслабиться и предаться праздношатанию, Дениел даже тайком сравнивал себя с великим и неуловимым Месрином или Джонни Ди — чем он не враг государства номер один? Так, безобидные игры с собственным честолюбием. Не более. На самом деле ему ведь давно было на все глубоко плевать. Он все для себя решил, и скоро все должно было кончиться. Когда придет время, он не раздумывая сделает этот шаг.
Но нет. Пока еще нет. Терпение. Главный союзник в этих делах.
Дениел неторопливо, со знанием набирал силу, чувствуя, как поддерживаемая финансами власть разливается вокруг него, словно кровь, разгоняемая по венам. Он никому не верил и никого не щадил, доверяя лишь только самым верным и приближенным, словно тараканов расшвыривая и давя попадавшихся под руку зазевавшихся или особо норовистых конкурентов. Он не собирался становиться киношным доном или повторять судьбу утопленного в бассейне того парня Со Шрамом. Он просто выполнит все, что задумал, и на этом все. Занавес. И там будь что будет.
Перца в поспевающую месть добавляло еще и то, что Дениел лично внес часть денег в строительство небоскреба Трампа, с шиком отметив это предприятие на одной из секретных вилл мультимиллионера в Вегасе. Да, теперь это был его круг. Картонный мирок неприметных, безликих людей, давших жизнь глянцу и миру других масок. О душе у таких людей и думать было нечего. Те, кто при рождении не успел на раздачу самого ценного, награждали побрякушками сами себя.
— За будущее! За новые горизонты!
— Самый высокий пик города!
— Дадим Богу по носу!
Звон бокалов. Салют. Слушая напыщенные тосты жиреющей богемы, Дениел усмехнулся. Как бы Бог не пнул в ответ и веселящимся бонзам не пришлось бы жестоко поплатиться за свои произнесенные когда- то опрометчивые слова. Он или Бог? Дениел — карающий меч в руках Господа. Полегче, парень. Хоть и звучит.
В любом случае начало положено. Теперь осталось подождать, пока здание выстроят, заселят его врагами, и тогда он, уже в сотый раз перестраховавшись, снова попытается осуществить задуманное. Точнее, не попытается, а просто сделает. На этот раз никаких срывов и непредвиденности. Ошибки быть не могло. Дениел с кивком подхватил бокал с подноса подошедшего официанта. Небоскреб Трампа представился ему кропотливо отстроенным дорогим муравейником, в который он через несколько лет бросит незатушенную сигарету. Может, это хоть как-то встряхнет этот законсервированный в собственном соку мирок.
Ему нравилось быть причастным скорее не к этому миру, наполненному обманом и наркотой, а к самому факту возможности влиять на события, держать чьи-то судьбы в руках и манипулировать ими. Наблюдая за пыжащимися супермоделями, ни одну из которых не знал, которые глупо хихикали, усиленно разминая ботокс натужными улыбками в тщетной попытке поддержать разговор, чтобы хоть кому-то понравиться, Дениел развалился в сторонке, неторопливо, глоток за глотком, потягивая щекотавшее ноздри ледяное шампанское, на одну бутылку которого можно было приобрести загородный дом. А ведь иногда месть может быть действительно сладкой. Дениел незаметно тряхнул головой, прогоняя морок. Ложь. Жестокая и беспощадная. Пошлость и тлен. Силиконовый радужный мирок, словно фальшивый рождественский шар с вакуумной пустотой внутри, вместо снежка припорошенный кокаином. О чем они думают? Что скрывается за тоннами косметики и одинаковыми бесчувственными глазами, взирающими на мир из-под накладных ресниц, рассеянно хлопавших, как у куклы Барби? И думают ли вообще? Какие у них родители, и что бы они сказали, увидев их здесь сейчас? Ведь наверняка многие из них прочили детям совсем иное будущее — врачей, ученых, телеведущих… Хотя насчет последних Дениел поторопился, распознав в толпе несколько белозубых корреспондентш с CNN, и поспешно, но все-таки так, чтобы не привлекать при этом излишнего внимания, переместился в другой конец банкетного зала. Интересно, а сколько из них положили на него взгляд? Да и положили ли вообще, думал он, изредка ловя лукаво- интересные взгляды напомаженных кокеток. Искоса поглядывая на лупоглазых длинноногих девчонок, едва прикрытых какой-то бликующей ерундой, он подумал о Лизе. Как бы она смотрелась среди них? Она была бы здесь, как маленький окушок, выловленный в озере, которого по ошибке запустили в аквариум золотых рыбок, наполненный сотни раз отфильтрованной, лишенной жизни водой. Она была в сто раз лучше и естественнее всех этих распушивших хвосты кукол, вилявших задами под неприглядную латексную попсу. В миллионы, тысячи раз. С любой прической, в любой одежде. Потому что была настоящей.
Была.
Глотком осушив бокал и поставив его на поднос проплывавшего мимо официанта, Дениел одернул пиджак костюма, который, судя по всему, больше никогда не наденет и на который помощнику пришлось изрядно потратиться, и направился к лифту.
Делу время, потехе час. Терпению — еще больше. Свою часть работы по воплощению плана в жизнь он практически выполнил. Теперь дело за деньгами и рабочими. Стройте, господа!
Он будет ждать. Ему нравилось нежданно свалившееся ощущение власти. Нет, он не желал могущества, ему нравилось отсиживаться в сумраке спин серых кардиналов, дергая за ниточки и тем самым
