если не сказать больше. Однажды в магазин зашёл Иззи и вручил мне флаер на выступление “Guns N’ Roses” в округе Ориндж (Orange County). На каком-то из этапов становления группы (along the line) Дафф заменил Оле, и группа отыграла ещё несколько концертов и сочинила ещё несколько песен. Я думаю, что во время тех концертов в округе Ориндж между Трейси и Экслом произошла крупная ссора (falling-out). После этого Трейси очень скоро ушёл из группы, а затем в “Tower” появился Эксл и спросил, не хотел бы я подключиться (hook up) к Иззи в написании песен и заодно отыграть с ними концерт. На мгновение я задумался, что бы это всё могло значить.
Эксл и Иззи в своих мнениях были единодушны (were a unit), поэтому от других музыкантов, которые приходили в их группу, требовалось справляться хорошо с ними обоими, к тому же Иззи ушёл из “Hollywood Rose” слишком быстро, даже не успев узнать меня поближе. Мне нравился Иззи. В конце концов, он был первым парнем, которого я встретил: его стиль мне очень понравился, а его талант меня восхитил. Имея дело непосредственно с Иззи, между мной и Экслом всегда было что-то вроде буфера. Мы с Экслом прошли рука об руку через столько испытаний, но различия в наших характерах были весьма глубокие (зд. innate). Между нами было притяжение, и мы работали вместе с самоотдачей, при этом оставаясь полными противоположностями. Иззи (а позже Дафф), бывало, помогали нам. В то время у Иззи хватало сил ослаблять давление внутри группы.
Через несколько дней я появился в квартире Иззи. Он работал над песней “Don’t Cry” и я незамедлительно присоединился к нему. Я написал для неё несколько гитарных партий, и остаток вечера мы репетировали. Это был клёвый джем: он дал нам обоим очень много.
В Сильверлейке (Silverlake) мы нашли себе репетиционную точку, мы – это Дафф, Иззи, Эксл, Роб Гарднер и я. Мы все друг друга хорошо знали, поэтому в тот же вечер принялись репетировать песни уже все вместе, и всё пошло как по маслу (it gelled quickly). Это было одним из тех волшебных моментов, о которых рассказывают музыканты, когда каждый участник группы дополняет другого и вся группа становится единым организмом. Я никогда не чувствовал этого острее, чем в тот вечер. Ведь так было со всеми группами, исполнявшими музыку, которую я обожал: злой (ratty) рок-н-ролл вроде “Aerosmith”, “AC/DC”, “Humble Pie” и “Alice Cooper”. Никто из нашей группы и не скрывал влияния «своих» групп***, и атмосфера на нашей репетиции в тот вечер нисколько не была похожа на ту, которая обычно царит на репетициях обычных лос-анджелесских групп, чья цель не более чем контракт со студией звукозаписи. На репетиции никто не стремился к выверенным формам (proper poses) и дурацким припевам, которые означали успех в хит-парадах (pop-chart), что, в свою очередь, гарантировало море горячих девок. Этот путь бунтаря, просчитанный с самого начала, был не для нас – мы были неистовой сворой крыс, выбравшихся с самого дна (gutter rats), объединённых общим музыкальным устремлением. Мы были наполнены страстью, у нас была общая цель и обострённое чувство единства (integrity). В этом и заключалась разница между нами и теми, другими.
Глава 6. Ты научишься жить, как животное
Нас нельзя было отнести к тому типу людей, которых устраивает ответ «нет». Мы, скорее, сами ответили бы «нет». Как личность, каждый из нас знал законы улицы (street-smart), был самодостаточен (self-sufficient) и привык поступать только по-своему – лучше умереть, чем идти на уступки. Когда мы объединились в группу, то это качество было помножено на пять, потому что мы, бывало, прикрывали спины других так же яростно, как и стояли за самих себя. Все три общепринятых значения слова gang определённо подходили и к нам: 1) мы были группой, объединённой по причинам социального характера, например на основе единства антиобщественного поведения; 2) мы были объединением людей со сходными (compatible) вкусами и общими интересами, которые собрались, для того чтобы работать вместе; и 3) мы были группой людей, объединённых ради преступных или других антиобщественных целей. Кроме того, у нас всех было характерное для банды чувство преданности: мы доверяли только нашим старейшим друзьям, а всё, что нам требовалось, чтобы двигаться вперёд, мы находили друг в друге.
Наша общая сила воли (willpower) двигала нас вперёд к успеху, который мы хотели заполучить на собственных условиях, но она нисколько не сделала весь этот путь легче. Мы не были похожи на другие группы того времени, мы никогда не относились к критике благожелательно (take kindly to), от кого бы она ни исходила: ни от наших коллег-музыкантов (зд. peers), ни от проходимцев, пытавшихся подписать с нами нечестные контракты о менеджменте, ни от представителей (reps) A & R*, соперничавших друг с другом за то, чтобы предложить нам сделку. Мы не гнались за признанием и держались стороной лёгкого успеха. Мы ждали, когда наша популярность сама заявит о себе, то привлечёт внимание шоу-бизнеса (industry). И когда это случилось, мы заставили его раскошеливаться.
Мы репетировали каждый день, совершенствуя (work up) любимые песни, известные нам по работе в наших прежних группах, вроде “Move to the City” и “Reckless Life”, которые были написаны тем или иным составом “Hollywood Rose”. У нас был дерьмовый “PA”**, поэтому мы подготовили большую часть материала без непосредственного участия Эксла. Вот, как это выглядело. Эксл напевал вполголоса (under his voice) в “PA”, а затем прослушивал запись и в соответствии с тем, о чём мы говорили, вносил коррективы (provide feedback).
Спустя три ночи, у нас уже был полностью составленный сет-лист, в который также вошли песни “Don’t Cry” и ”Shadow of Your Love”, поэтому мы единодушно решили, что для потребителей группа представляет собой удобоваримый продукт (for public consumption). Мы могли бы забронировать для выступления вечер в клубе где-нибудь неподалёку, поскольку все мы знали нужных людей, но нет, мы решили, что после трёх репетиций группа готова к турне. И не просто к турне на один уикенд по клубам в окрестностях Лос-Анджелеса – мы поддержали Даффа, когда он предложил отправиться в увеселительную поездку (jaunt) от Сакраменто (Sacramento) и вверх на север до его родного города, до Сиэтла. Эта была совершенно сумасбродная (improbable) идея, но для нас она показалась самой разумной на свете.
Мы планировали собрать аппаратуру и отправиться в путь уже через несколько дней, но наше рвение (zeal) до усрачки напугало нашего барабанщика Роба Гарднера, да так, что он, не раздумывая (on the spot), почти ушёл из группы. Это никого не удивило, поскольку хоть Роб и умел хорошо играть, но с самого начала в группу он не вписывался. Он не был из того же теста (not of the same ilk), он не был одним из нас: он не относился к типу людей «продам-душу-за-рок-н-ролл». C его стороны, это был вежливый уход. Мы не могли приложить ума, как он мог отыграть последние три репетиции, не собираясь отправляться в тур по побережью в составе неизвестной группы, имея из вещей лишь аппаратуру и собственную одежду… Но мы приняли его решение. Остановить оно нас не смогло бы. Я позвонил, единственному барабанщику, которого знал и который уехал бы с нами тем же вечером, если бы мы его об этом только попросили. Это был Стивен Адлер.
На следующий день на репетиции мы стали свидетелями, как Стивен установил две бас-бочки серебристо-голубого цвета, а затем принялся разминаться, играя на них стандартные брейки (fills). Его эстетические вкусы (зд. touchstones) явно испортились, но для нас это не являлось трудноразрешимой (insurmountable) проблемой. Мы подправили ситуацию в типичной для «Ганзов» манере: когда Стивен улизнул (duck out), чтобы отлить, Иззи и Дафф спрятали одну из его бас-бочек, а также напольный том и пару небольших рэковых томов. Стивен вернулся, сел за установку и, даже не осознав, что часть барабанов пропала, дал нам счёт для следующей песни.
- Эй, а где моя вторая бочка? – спросил он, оглядываясь по сторонам, будто обронил её, когда отправился в туалет. – Я пришёл на репетицию с двумя… а остальные барабаны где?
- Не беспокойся о них, приятель – они тебе больше не понадобятся, – сказал Иззи. – Давай лучше счёт для песни.
Стивен так никогда и не получил назад вторую бас-бочку, и это лучшее, что могло когда-либо с ним случиться. Из всех нас Стивен в наибольшей мере отличался стилем, который можно назвать «банально современным» (most сonventionally contemporary), хотя, в конечном счёте, это стало ключевым элементом звучания нашей группы. Тем не менее, мы не собирались слушать всю ночь напролёт, как он пытается «вбить» эту мысль в наши головы (hammer home). Мы заставили (bullied) его стать простым рок-н-ролльным
