проблемы. Есть определенные нормы поведения, которые Эксл просто не учитывал; так как он мыслил иначе, чем все остальные люди, просто принятые для всех нормы для него ничего не значили.
Можно было и не объяснять ему этих норм поведения. Эксл сверхинтеллектуален, и в то же время он живет в мире, где не властна логика человеческих отношений. Он никогда не пытается понять, чем может быть неудобно его поведение для других. Он не думает вредить никому; просто он так живет. Очень трудно даже попытаться объяснить это. Он настолько искренен, как никто другой, но в итоге все равно все сводится к тому, что Эксл независим от окружающего его мира, живя по правилам своей собственной вселенной.
Тот концерт с Элисом Купером был явным примером: я помню, насколько мы с Иззи были злы на него той ночью. Но как бы озлобленны мы не были тогда, закидываясь героином в ванной и обсуждая варианты поиска нового вокалиста, Эксл появился и переубедил нас. Медленно, но верно мы решили просто забыть обо всем этом. Конечно не без воздействия героина... мы были настолько обдолбаны, что через некоторое время ничто, казалось, уже не имело для нас значения.
В любом случае, так было тогда и так несомненно теперь. Очевидно, Элис словил кайф от от того нашего поступка; думаю, он видел в нас частичку самого себя в юности. Элис раскручивал Raise Your Fist and Yell (1987), и тот год был не самым лучшим для него: он едва не погиб на сцене, когда его знаменитая гильотина не сработала и чуть не обезглавила его. Элис изменил свою манеру выступлений в то время, так что не считая нескольких шумных членов его группы, мы были очевидно единственной паршивой овцой среди них.
Мы отправились в его американский тур с новым водителем автобуса, уставшим и незабываемым. Этот парень был длинноволосым музыкантом, которому нравилось постоянно говорить о музыке собственного сочинения, и он с удовольствием тусил с нами, раз за разом усложняя нам жизнь. Самая большая проблема состояла в том, что он всегда хотел сопровождать нас, так что вместо того, чтобы оставить автобус в одном месте и позволить нам уйти по своим делам, он предлагал довезти нас и, разумеется, мы блуждали в переулках. Понятное дело, он не задержался надолго.
Когда мы появились, Элис был доброжелателен и благосклонен к нам. Он приветствовал нас без какого-либо умысла; не было никакой иерархии и никакого дерьма. Ему на самом деле понравилась наша группа и то, что мы из себя представляли — и мы целиком и полностью равнялись на него. Мы сделали много снимков с ним, используя их в туре. Это был интересный переход: находясь рядом с Motley, каждую ночь мы видели крупномасштабную работу и предсказуемое выступление.
С Элисом было то же самое, но на порядок выше. Поскольку мы являлись его фанатами в течение многих лет, опираясь на его концерты и песни и личность, для нас было чрезвычайно важно поехать с ним в тур. У него был клавишник, похожий на бегемота гитарист, кроме того Кип Вингер (Kip Winger) на басу, другой гитарист и ударник. Его сопровождали множество нанятых работников и у него был всевозможный реквизит, и было интересно наблюдать, как Элис справлялся со всем этим. У него был восемь членов группы, бэк-вокал, актеры, смена костюмов... безусловно, это было шоу.
Кроме того, у него была змея, которую я с волнением обнаружил. Но Элис не был коллекционером змей; дома он не держал змей, она была частью реквизита. Парень, заботящийся о ней, был не очень хорошо осведомлен о том, как ухаживать за этим бедным боа-констрикторе (boa constrictor - удав обыкновенный), а так как мы путешествовали через холодный Средний Запад, я дал ему несколько подсказок. Так или иначе, мы устраивали скандалы в том туре.
Благодаря продюсерам мы оказались лицом к лицу со сценой, с публикой, и это послужило катализатором. Те концерты были динамичными, с минимальным освещением и с меньшими, чем в туре с Motley, площадками; в целом, это была колоссальная и скорая смена обстановки, в которой мы только что находились. Это было той темой, которая характеризовала нас тогда: мы постоянно приспосабливались. Те решительные изменения научили нас многому за короткое время. Если бы мы не приспособились, то потерпели бы неудачу; все было очень просто. Для нас было полезно испытать все эти различные туровые ситуации без предупреждения.
Мы были в центральном Мичигане, в этом задрипанном городке; я пьянствовал в гостиничном баре, когда наш тур- менеджер сообщил мне об отмене концерта, потому что у Элиса возникли кое-какие проблемы. Несколько часов спустя мы узнали, что его отец умер; и в течении нескольких дней мы просиживали в баре гостиницы, задаваясь вопросом о возможности продолжения тура. На вторую ночь этого непрерывного бдения Стивен Адлер совершенно вышел из-под контроля. Стивен мог моментально завестись, и его способом самовыражения было абсолютное и категоричное демонстративное неповиновение. В этом маленьком городке был спортивный бар, пару ресторанов, гостиница, и ничего другого из развлечений на несколько миль вокруг. Дафф был с ним той ночью; они вышли выпить и по некоторым причинам Стивен стал настолько невменяемым, что ударил кулаком уличный фонарь. Он сломал свою руку и был вне игры примерно недель шесть.
Алан зарегистрировал нас на четыре хедлайнерских концерта в Лос-Анджелесе, которые следовали за туром с Элисом, и мы поняли, что Стивен не сможет с нами играть в это время, так что мы объявили, что нуждаемся в барабанщике для нескольких концертов. В этот же день мы связались с Фредом Карри (Fred Curry), ударником Cinderella, и он не отказал с трудную минуту. Фред изучил сразу же все песни, и мы репетировали с ним в холле гостиницы в Мичигане; мы с Иззи и Даффом на своих гитарах, в то время как Фред разминался на подушках электронных барабанов (drum pads).
Через несколько дней мы узнали, что Элис отменил тур, так что мы вернулись в Лос-Анджелес и начали подготовку к концертам в Перкинс дворце (Perkins Palace в Пасадене). Мы все злились на Стива в то время; никому из нас не нравилось, что, проснувшись на следующее утро после инцидента с уличным фонарем и с гипсом на руке, он снова напился и натворил глупостей. Он снова ширнулся — и последствия не заставили себя ждать.
Когда мы вернулись в Лос-Анджелес, я со Стивеном отправился в Фрэнклин Апартаменты, мебелированные квартиры, сдаваемые внаем, в районе Hollywood и Franklin, снять квартиру за несколько дней до концерта в Перкинс дворце в Пасадене и на некоторое время после. Когда я регистрировался, со мной была Салли. Она появилась в гостинице Drury Hotel в Миссури (Missouri) — которую мы назвали тоскливой гостиницей в Страдании (Dreary Hotel in Misery)— с зеленой картой и полная решимости остаться со мной на некоторое время. Она была из Шеффилда, настоящая английская девочка, так что ей было сложно путешествовать с нами, вне ее привычной стихии, но она справилась. Мы с ней поселились в соседней со Стивеном квартире.
У нас было несколько недель до этих четырех концертов в Пасадене, и разумеется, используя несколько дней свободы в Лос-Анджелесе, я с головой окунулся в ночную жизнь. Однажды ночью приехали Ларс Ульрих и Джеймс Хетфильд из Metallica ( Lars Ulrich and James Hetfield from Metallica), и у нас было несколько неистовых вечеринок. Салли была с нами, и я помню, что там была одна девочка, которую Джеймс хотел трахнуть, и я разрешил им занять мою спальню. Они пробыли там некоторое время, и мне потребовалось войти,чтобы взять кое-что, так что я спокойно открыл дверь и увидел Джеймса, трахающего ее. Он стоял на кровати, бил ее головой об стену, издавая стоны своим оглушительным голосом, просто ритмично двигаясь и рыча, 'Это прекрасно! Это прекрасно! Да! Это прекрасно!'
Стивен, Салли, и я интенсивно пьянствовали каждую ночь. Однажды мы пошли в «Кэтхаус» (Cathouse – ночной клуб), и той ночью мы столкнулись с Марком Мансфилдом (Mark Mansfield), имеющим такую же дурную славу, как и Никки Сикс. Наша небольшая тусовка подобралась что надо: Я в тот момент воздерживался от героина, так что мне было безразлично, но у Марка было немного дури, он, Стив и Никки решили ширнуться. Мне не пришлось даже скрываться – они уехали в номер Стива, чтобы накачаться наркотиками.
Позднее мы с Салли пошли домой; у нас было еще немного выпивки в нашем номере. Салли не ложилась спать; я думаю, что она отдавала себе отчет, что происходит в номере Стива. Я не знаю последовательности событий, потому что меня там не было, но те парни сделали свое дерьмо, и в один момент Никки приперся в мой номер. Очевидно, он переусердствовал со наркотой, потому что у него случился овердоз в моей квартире.
Салли попыталась разбудить меня, когда нашла Никки, валяющимся в углу. Я был настолько пьян и утомлен, что ей пришлось затащить меня в душ, чтобы привести в чувство. Это немного сработало: я стал агрессивным придурком, и сломал стеклянную дверь душа. Тем временем, медработники выносили Никки из
