аэронавта тяжелое.
Об аварии и ее причинах Древницкий рассказывал корреспонденту местной газеты так: «Несчастье со мной случилось главным образом потому, что я не уловил момента между сильными порывами ветра, и меня бросило на провода. Я был привязан к парашюту ременным поясом. Один, тонкий, провод я оборвал туловищем, но тут же попались два очень прочных, в которых я накрепко запутался. Между тем, шар тянул меня за собой, и я почувствовал, как пояс режет мое тело.
После смертельной боли я, наконец, оторвался, так как лопнула веревка, на которой можно было слона повесить и которая прикрепляла меня к парашюту».
Юзеф Маврикиевич жаловался корреспонденту: «Главное, перелом в таком месте, где нельзя наложить необходимую перевязку. Доктор по этому поводу шутит: «Больной вы для нашей больницы необыкновенный, и переломы у вас необыкновенные. Но шутка шуткой, а месяца на два, самое меньшее, я – не работник.
Лечиться надо, покой, массаж…».
Древницкий с трудом поднялся с койки и, волоча больную ногу, медленно прошелся на костылях по палате. «Что с моим шаром?» – спросил с беспокойством. Он еще не знал, что монгольфьер упал за городом, и хулиганы обрезали у него веревки. Хотели даже разрезать оболочку, но вовремя подоспевшие солдаты отобрали шар и отвезли его в Лубянский сад.
«Говорят, – продолжал аэронавт, – 7 сентября больницу закрывают. Перееду к себе в номер на несколько дней. Потом переберусь в Москву. Несчастье расстроило все мои планы и поставило в материальном отношении в самое безвыходное положение. Теперь все пошло прахом, и на нынешнюю зиму я остаюсь больной и решительно без средств. Придется перебиваться как-нибудь литературным трудом».
С окончанием ярмарки больницу действительно закрыли. Древницкий, как и собирался, уехал в Москву. Газета «Раннее утро» писала в середине сентября: «На днях из Нижнего Новгорода привезен в Москву потерпевший катастрофу популярный авиатор Древницкий. У него перелом правой ноги и сильное кровоизлияние. За отсутствием необходимых средств пострадавший авиатор до сих пор не помещен в больницу». Как жил в эти дни отважный аэронавт, где лечился, никто теперь рассказать не сможет. Известно только, что уже 5 октября того же, 1913 года, он летал и прыгал с парашютом в Вильне. Это менее сорока дней спустя после катастрофы! А затем в поисках заработка и благоприятных погодных условий для полетов отправился в турне по южным городам России и проехал от Одессы до Баку
Юзеф Маврикиевич поселился в Москве. Авария в Нижнем Новгороде сильно подорвала его здоровье, однако он не сдавался. Летом 1914 года организовал свои полеты из сада «Ренессанс» в Замоскворечье. Последний, шестой, полет состоялся 13 июля, а четыре дня спустя вышел Высочайший указ о мобилизации. Кайзеровская Германия объявила войну России. На стороне последней выступили Франция, Великобритания и ее доминионы. Первая мировая война началась.
По словам О.И. Гребнер, во время войны Юзеф Маврикиевич работал в каком-то Обществе помощи беженцам. В середине 1915 года он решил отправиться в новую поездку со своим шаром и парашютом. Он чувствовал, что это будет его последнее турне, да и зрелищные полеты в условиях войны выглядели не ко времени.
В июне Древницкий прибыл в Курск. Он совершил здесь два полета из сада Купеческого собрания и убедился, что еще остались у него силы, а зрители все так же восторженно его принимают. «Гром аплодисментов встретил смельчака-авиатора, – писала газето 'Курская быль', – когда после прыжка он возвратился в сад».
Следующей была Туло. Прыгал он с управляемым парашютом, и газеты это отметили.
Война была в разгаре. С фронта приходили тревожные вести о применении немцами отравляющих газов. В стране шла кампания по заготовке защитных марлевых повязок, масок, пропитанных особыми веществами. На фронт отправлялись десятки тысяч таких «противогазов». Общество Красного Креста организовывало мастерские, изготавливавшие противогазовые повязки, устроивало спектакли и концерты, сборы с которых шли на закупку марли и других материалов.
Юзеф Древницкий в Туле тоже внес свою лепту в это благородное дело. Было объявлено, что треть сбора от второго полета (он состоялся 12 июля) будет передана на изготовление «противогазов».
Лихолетье чувствовалось во всем: в подавленном настроении людей, в нехватке самых необходимых товаров, росте цен и снижении качества продуктов. Так было во всех городах России.
Далее Юзеф Древницкий летал в Калуге, Иваново-Вознесенске, Ярославле и Вологде. В сентябре он был в Вятке, а затем, в завершение своей поездки, посетил Пермь. Осенняя непогода заставила его возвратиться в Москву. После 1915 года он уже не летал, многолетняя воздухоплавательная деятельность бесстрашного аэронавта-парашютиста закончилась.
Сколько же совершил он за свою жизнь полетов и прыжков? Точно ответить на этот вопрос невозможно. Приезжая в тот или иной город, Юзеф Маврикиевич иногда сам объявлял о количестве совершенных им ранее подъемов в воздух. К августу 1895 года, по сообщению нижегородской газеты, у него насчитывалось двести пятьдесят полетов. К концу лета 1897 года – триста. Рубеж в четыреста полетов он преодолел в 1909 году. А в июне 1912 года в Виннице выполнил свой пятьсот пятый полет. После этого, как удалось подсчитать, он совершил еще не менее сорока пяти полетов. Автору этих строк удалось собрать достоверные сведения о ста семидесяти четырех воздушных путешествиях Юзефа Древницкого. Из них сто пятьдесят три окончились прыжками с парашютом.
Прыжков было несколько меньше, чем полетов, так как, по разным причинам, аэронавту подчас приходилось опускаться вместе с монгольфьером. По числу прыжков с парашютом, совершенных в те далекие годы, с Юзефом Древницким никто не мог сравниться не только в России, но, вероятно, и за границей. По количеству же лет, отданных этому опасному делу, ему уж точно не было равных нигде.
С 1910 года первые русские авиаторы, подобно братьям Дрееницким, начали совершать турне по России и демонстрировать полеты на аэропланах, казавшиеся тогда удивительными. Случалось, что выступления Юзефа Древницкого проходили одновременно с авиационными. Например, в Киеве он летал одновременно с авиатором Кузминским, в Петербурге – с Уточкиным.
Юзеф Маврикиевич понимал, что проигрывает авиаторам. В общественном мнении они олицетворяли собой победу человека над воздухом, свидетельствовали о начале новой эры. Его же подъемы на закопченном монгольфьере выглядели совсем иначе. По этому поводу пятигорская газета «Кавказский край» в июне 1911 года писала: «Тому, кто видел полеты на 'Форманах', 'Блерио' и других аппаратах, подъем на воздушном шаре кажется уже анахронизмом».
Древницкий и сам с интересом относился к авиации, был знаком со многими русскими летчиками. Некоторые его газетные публикации касались авиации, ее истории. Нередко перед полетом он рассказывал зрителям о воздухоплавании, и разговор неизменно заканчивался сообщениями о достижениях авиации. Как уже ранее говорилось, Юзеф Маврикиевич мечтал стать авиатором, хотел научиться летать на аэропланах и получить «бреве» – диплом летчика.
Но мечте этой осуществиться было не суждено. Здоровье Юзефа Маврикиееича ухудшалось с каждым годом. Сказались не только многочисленные аварии, но и колоссальная нервная нагрузка, которую он испытывал в течение многих-многих лет. В 1917 году Юзефа Маврикиееича положили в Сухаревскую больницу, в психиатрическое отделение. Там он и умер то ли в июле, то ли в сентябре. Похоронили Юзефа Древницкого на Ваганьковском кладбище. Со временем могила была забыта и потеряна.
Одним из тех, кто знал Юзефа Древницкого, встречался с ним, был пионер русской авиации Борис
