Какой позор! Мне уже восемьдесят один год, и мой разум не удерживает даже те слова, которые я некогда знал. Рядом со мною находятся два молодых монаха. Прежде, чем взяться за кисть, я попросил их проследить за моими иероглифами. Если хоть один из них окажется неверным, то пусть они покроют меня позором и укажут на ошибку. Этот старый монах не имеет сил даже для того, чтобы осудить самого себя.
Какая жалость, что в эпоху конца закона, в наши последние дни так редко встречаются глубоко понимающие люди. Можно обыскать весь мир и не встретить ни одного такого. Никого, кроме тупиц, не способных отличить простой камень от чудесного нефрита. И я прекрасно понимаю, что люди такого рода, увидев мои записки, воскликнут: 'Гм! Эти строки не стоят даже того, чтобы протягивать за ними руку'.
Много страниц сокрыто от подобного рода людей в глубине моей неказистой хижины. Ни одно слово в них не способно принести им никакой пользы. Вороны не удостоят рукописи своего внимания, даже если вы обмажете их сладким молодым рисом и развесите на ветвях на тысячу долгих дней. Они даже в лапы их не возьмут, но порвут, словно грубое отказное письмо, растреплют клювом, разбросают куски по земле и, презрительно плюнув, улетят прочь.
Но я не стану огорчаться, если мои записки не вызовут в простых людях никакого интереса. Я знаю, что если найдется некий подлинный искатель Пути, преодолевший преграду, то он, лишь взглянув на эти строки, почувствует себя так же, как если бы вдруг встретил на чужбине старого друга . Исполненный почтения, я скромно передаю свои труды тому проникшему в сокровенные глубины благородному мужу. И пусть они помогут ему пробраться через терновые заросли дремучего леса !
Чистовик первого раздела закончен в пятнадцатый день первого месяца третьего года Мэйва [1766г.]
________________________________________
1.) Четыре великих мировых обета, которые дает бодхисаттва в самом начале своего пути, воплощают идеал махаяны - трудиться ради того, чтобы помочь другим достичь просвет ления, и в то же время стараться углубить собственное пос тижение Пути. Эти обеты таковы: 'Сколь бы бесчисленными ни были чувствующие существа, я клянусь спасти их. Сколь бы неистощима ни была страсть, вводящая в заблуждение, я клянусь погасить ее источник. Сколь много ни было бы ворот Дхармы, я клянусь пройти в них. Сколь бы несравненным ни был Путь Будды, я клянусь вступить на него'.
'Прохождение сквозь врата не двойственности' объясняется в 'Сутре Вималакирти' как достижение состояния абсолютного не-различения, которое превосходит всякие различия в относительности, такие как 'Я' и 'другие', существование и несуществование. Хакуин отождествляет сознание просветления (сознание бодхи, bodhicitta), которое направляет к просветлению самого индивида, и перечисленные выше четыре обета бодхисаттвы. В 'Диком плюще', равно как и во всех других его произведениях, он понимает под сознанием просветления помощь другим, на деление их 'дарами Дхармы', то есть учительство и по мощь в достижении просветления.
2.) Цы-мин - это посмертное имя китайского наставника Шишуан Чу-юаня (986-1039), проходив шего обучение у Фэнь-ян Шан-чжао в Фэнь-ян (совр. Шаньси). Об этой местности к востоку от Желтой реки (Хуанхэ), на северо-западе провинции Шаньси, напоминает выражение 'ветер к востоку от Реки'. История о самоотверженности Цы-мина на пути к просветлению имела для Хакуина особое значение (см. примечание 42 к первой главе). В 'Гусиной траве' он рас сказывает, как он обнаружил запись об этом наставнике на полях печатного издания трактата 'Побуждение ученика пройти сквозь препятствия дзэн' (см. Hakuin Zenji Shu, p. 398).
3.) Слово кэнсё ('видение своей (истинной) природы') обозначает просветление, сатори, которое иногда именуется кэнсё ёбуцу ('видение своей сущности и достижение буддовости', причем оба этих выражения в данном случае имеют одно значение). Трактат 'Сюэ-мо лунь' ('Трактат о пульсе Дхармы'), который традиционно приписывается первому дзэнскому патриарху Бодхидхарме, содержит следующие слова: 'Если хочешь овладеть Путем Будды, то следует достичь кэнсё'.
4.) Камасака Тёхан - наставник воров, живший в эпоху Хэйан и проворачивавший свои дела, будучи в то же время членом буддийского духовенства. Он является героем пьесы 'Камасака' в театре но.
5.) 'Восемь школ' - распространенное выражение для обозначения всех школ японского буддизма.
6.) 'Молчаливое озарение' (люкусё) - термин, обычно используемый как характеристика традиции школы Сото, которая подчеркивала необходимость одной только медитативной практики без использования коанов. Однако в тех местах, где Хакуин выступает против дзэн 'молчаливого озарения', изображая его как дзэн 'безжизненного сидения', 'недеяния', следует помнить, что его осуждение распространяется на все современные ему учения, включая не только Сото, но также и школу Нэмбуцу линии Обаку. В особенности же здесь имеется в виду учение о дзэн 'не-рожденного' (фусё), которое развивалось в пределах собственной для Хакуина школы Риндзай и имела в те времена известный успех. С точки зрения Хакуина, появление подобных подходов к практике дзэн является при чиной того, что от учеников перестали требовать сосредоточенности единственно на активности стремления к обретению опыта просветления.
7.) 'Недеяние - вот подлинно благородный муж' (будзи корэ кинин) - такое высказывание из 'Записей Линь-цзи' описывает бесцельную активность, отличающую достигшего полного просветления. Однако у Хакуина такие выражения используются в отрицательном смысле: как критика тех наставников, которые повторяют слова Линь-цзи, не имея понятия об их истинном смысле. 'Ничего не делать', 'недеяние' (будни) и схожие выражения используются Хакуином в качестве оценки тех монахов, которых он считал самодовольными адептами квиетистских подходов к практике, в особенности же последователей учения о 'не-рожденном' Банкэя Етаку. Не только здесь, но повсюду в своих сочинениях Хакуин выводит образ буддийского священника, который убеждает учеников в том, что 'не иметь мыслей, не иметь сознания само по себе уже есть достижение высочайше го уровня дзэн. Малейшее движение мысли рождает карму, которая свяжет вас с тремя адскими путями... [Вот почему] не следует даже искать буддовости или проповедовать Дхарму' ('Драгоценное зеркало, задерживающее свет'). Вот как еще передает Хакуин содер жание их учения: 'Чем бы вы ни были заняты, не нужно стремиться к буддовости или Дхарме. Все двадцать четыре часа, из которых состоят сутки, не делайте ниче го - просто оставайтесь в состоянии безмыслия и не-сознания. Вы Будды - такие, какие есть, - пока вы остаетесь в безмыслии и не-сознании'.
8.) 'Деревянная рыба', мокугё - круглый деревянный барабан, под стук которого читают сутры. Наму кара тан но тора я я - фраза, с которой начинается 'Дхарани великого сострадательного целого' ('Дайхи сю'), которая ежедневно читалась в большинстве дзэнских храмов. Поскольку японский текст дхарани является транс литерацией санскритского оригинала, он совершенно не понятен японскому последователю дзэн. Хакуин, очевидно, находит словам дхарани эквиваленты из разговорного японского языка, так что получается, что старый священнослужитель говорит: 'Я обращаюсь с верой (наму) к своему воротнику-кара, и мне больше ничего не надо (таруно, вместо тан но)!' Воротник-кара (иначе ракусу) - кусок ткани, напоминающий нагрудник, который носится на груди и вокруг шеи и является укороченной формой плаща- касая (или каса) - символа буддийского духовенства. Выражение Тора (тигр) я я (восклицание ужаса) становится для Хакуина ответом для старого священника, смысл которого таков: 'Лучше оглянись вокруг! Для священнослужителя, не испытавшего кэнсё и при этом наставляющего других, встреча с будущей жизнью станет более ужасной, чем встреча с голодным тигром'.
Следующий далее стих, очевидно, имеет китайское происхождение, однако его источник не известен.
9.) Весь следующий абзац посвящен понятиям сюккэ ('покинувший дом') и дзайкэ ('хозяин дома', то есть мирянин). Следует отметить, что Хакуин утверждает, что не имеет совершенно никакого значения, прошел ли человек посвящение или нет. Важно, достиг он ли кэнсё (сатори).
10.) Имеются в виду пять самых страшных злодеяний: отцеубийство, матереубийство, убийство святого, нанесение вреда Будде и деяние, вызывающее разобщение сангхи, то есть буддийской общины. Совершивший один из этих гре хов попадает в самые ужасные области ада
11.) 'Сутра Каннон десяти строк' ('Дзикку Каннон-гё', 'Эммэй дзикку Каннон-гё') состоит всего лишь из сорока двух китайских иероглифов и десяти предложений. Она входит в состав 'Записей Будд и Патриархов' ('Фо-цзу тун-цзи') - китайского трактата, да тируемого эпохой Южной Сун. Судя по всему, именно во времена Хакуина она стала повсеместно использо ваться в Японии как короткий текст для
