— Что же теперь будет, Толик?
— Ничего не будет.
— Будет, будет,— в отчаянии повторила она.— Страшное что-то будет. Они же не простят тебе это.
— Я У них прощения просить не собираюсь.
Он сам был потрясен своей отчаянной выходкой. Пойти против Гусиной Лапы! Что он наделал? И тут же он вдруг невольно вспомнил Панова, свой разговор с ним. Пойти к нему и все рассказать? Ну нет!
В этот момент и Раечка почему-то подумала о Панове.
— Толик,— робко сказала она,— давай позвоним ему.
Карцев сразу ее понял и усмехнулся.
— Он мне даже дал свой телефон.
И наизусть повторил номер. Раечка, как заклинание, повторила его про себя.
— Только звонить я не буду,— покачал головой Карцев.
— Почему?
— Не хочу, Раечка.— Он ласково погладил ее руку.— И не надо об этом говорить. Все будет в порядке.
Он хотел казаться ей смелым, уверенным и спокойным, даже веселым. Изо всех сил старался казаться таким. И гнал, гнал от себя мысли о расплате, о страшной расплате, которая, конечно, придет. И пока была рядом Раечка, это ему удавалось. Ему было страшно подумать, что в конце концов она уйдет.
— Ничего не будет в порядке,— сквозь слезы возразила Раечка.— Ты же не можешь один против их всех.
— А чего? Попробую.
И тогда Раечка решилась. Она озабоченно поглядела на часы и воскликнула:
— Ой, я же опаздываю! Мне надо быть к часу у...— она сбилась и торопливо закончила: — У папы.
— Что? — удивился Карцев.— То есть как у папы?
— Ну так. В общем, он меня ждет. У... у одних знакомых.
— Не уходи,— глухо попросил Карцев, смотря в сторону.— Очень прошу, не уходи.
Раечка почувствовала, как жалость переполняет ей сердце. И она с испугом и радостью подумала: откуда он взялся, Толик? Ведь она и думает теперь только о нем.
— Я попробую позвонить папе,— сказала Раечка.
— Верно,— обрадованно подхватил Карцев.
В будке телефона-автомата Раечка, загораживая диск от стоявшего возле будки Карцева, трепеща, набрала заветный номер. Никогда в жизни она не думала, что может решиться на это. Но ведь она сегодня решилась и на большее ради Толика.
В трубке ответил мужской голос.
— Можно товарища Панова? — негромко сказала Раечка, прикрыв рот рукой.
— Слушаю вас,— отозвался Виктор. Он только что выставил в коридор Розового и собирался зайти к Бескудину.
— Это с вами говорит... вы меня не знаете... меня зовут Рая, а фамилия Туманова.
— Так, так. Слушаю вас, Рая.
— Мне надо увидеться с вами. Сейчас же. Очень надо.
— Вы где находитесь?
— На Садовой. Около Красных ворот.
— Вы одна?
— Нет...— Раечку замялась.— Со мной один знакомый.
— Толя?
— Да, да.
— А вы хотели бы одна со мной поговорить?
— Да.
— Ну, тогда прощайтесь с ним. Садитесь в метро и доезжайте до проспекта Маркса. Встретимся у выхода на улицу Горького. Через... через полчаса. Устроит?
— Да, да.
— Хорошо. Вы как одеты?
— Я?..— Раечка улыбнулась.
— Впрочем, я знаю. Договорились, значит?
Раечка, немного растерянная, вышла из будки телефона-автомата.
Глава IX. ВСТРЕЧИ НЕОЖИДАННЫЕ, ОПАСНЫЕ, РАЗНЫЕ
К Бескудину Виктор ворвался так стремительно, что тот, усмехнувшись, сказал:
— На ракетных скоростях работаешь.
— А что делать? События подгоняют. Мне сейчас Рая Туманова звонила.
— Ну да? — удивился Бескудин.— Откуда она твой телефон узнала?
— Карцев, наверное, сказал. Сейчас они вместе. Рая хочет срочно повидать меня. По секрету от него, кстати. Я через полчаса ей свидание назначил. А вы спрашиваете, почему такие скорости.
— Та-ак,— задумался Бескудин.— Ну, а что с этим, с Харламовым?
— Наглец. Но кепки поначалу испугался и кое-что рассказал. Например, что знаком с тем человеком.
— Так, так. Интересно.
— Но арестовывать его... что-то я засомневался, Федор Михайлович.
— Это почему же?
— А потому, что о его вызове к нам все кругом уже знают. Если не вернется, тот, главарь-то, сразу .поймет и скроется. Ищи его тогда.
— Его, между прочим, и сейчас искать надо.
— Но сейчас он на месте. Вот повидаюсь с Мотькой...
— С кепочником, что ли?
— Да. Может, на след выйду.
— Ты — этот самый... оптимист, я смотрю. Ну, а Харламова отпускать сейчас все равно нельзя. Среда сегодня. Ты что, забыл? Ну-ка, в двух словах введи в курс, что он тебе рассказал и как. В двух словах, говорю.
Виктор торопливо передал ему свой разговор с Розовым и под конец прибавил:
— Он много чего знает, да не говорит, Федор Михайлович.
— Главное, чтобы задумался,— покачал головой Бескудин.— Вот как у тебя с Карцевым.. Ведь ничего парень тебе не сказал, а задумался. И вот нй тебе — звонок.
— Звонок не его. Хотя так мы с ним вроде хорошо поговорили вчера. И вдруг... Крепко он меня подвел. Я даже думал,— Виктор улыбнулся,— ругать вы меня будете за Карцева.
— Ты за кого меня принимаешь, з,а кого, говорю? Еще философ, понимаешь, диссертацию собирается писать.— Бескудин не на шутку рассердился.— Нам души человеческие надо уметь отпирать. Не просто это, милый ты мой. Совсем не просто. Да еще расхлебывать надо, чего там родители, школа или там общественность...
— Надо еще глубже,— загоревшись, перебил его Виктор.— Чтобы никто не мог сказать, как Карцев, что нет, мол, правды. Все это не просто. Время сложное, век трудный, темп жизни бешеный. Взрослым и то разобраться не легко. Обо всем этом думать надо, думать!
— Ишь как ты в теории-то силен,— усмехнулся Бескудин.— Ну, давай на практике. В душу залезай.
— Мне бы сейчас в машину залезть, Федор Михайлович. А то ведь к девушке на свидание
