мопсоподобная девочка, фамилию которой Гарри пока что не запомнил.
— Слизеринец, а что? — спросил Гарри, для верности показывая на значок факультета у себя на мантии. Он начал подозревать, что опять нарушил какое-то негласное слизеринское правило.
— Тогда почему ты водишься с ЭТИМ?! — крикнуло сразу несколько голосов. Гарри заметил, что гриффиндорцы опять с ними, и, судя по выражениям лиц, готовы начать драку. День, определённо, был не просто ужасным, а сверхужасным.
— С чем? — спросил было Гарри, но потом понял. Гермиона стояла рядом с ним, красная, всклокоченная, прижимая учебники к груди.
— Вообще-то, это моё дело, с кем я вожусь! — громко объявил он, решив, что терять нечего. — Садись, Гермиона, — и он кивнул на свободную парту. Лица его одноклассников были изумлёнными, причём гриффиндорцы удивлялись не меньше слизеринцев.
В этот момент в кабинет вошёл преподаватель. Это был старичок весьма низкого роста и благообразного вида. Он взобрался на стул, на котором лежала ещё стопка книг, достал классный журнал и начал перекличку. Так как на учеников он смотрел периодически, то Малфой безостановочно корчил Гарри страшные рожи. Подумав, Гарри вытащил лист пергамента и написал на нём:
«Почему они так бесятся?» — и подвинул Гермионе, тут же устыдившись своего почерка. Конечно, он же не умел писать перьями...
«Потому что мои родители магглы», — вывела та почерком не лучше.
«И что? — искренне изумился Гарри. — Я тоже жил с магглами».
Тут же он вспомнил вчерашние рассуждения о родстве и всё понял. Он выхватил у Гермионы лист и дописал:
«По-моему, они идиоты».
«Согласна, — написала ему соседка. — Но у тебя могут быть неприятности. Я читала, что чистокровные очень верны своим традициям. И они не общаются с такими, как я. Просто средневековье какое-то».
Гарри вздохнул и стал смотреть, как профессор заставляет танцевать вещи у себя на столе, вызывая этим восхищённые ахи класса. Какие у него ещё могли быть неприятности, если всё страшное уже случилось?
Следующим уроком была Травология. По пути к теплицам Гермиона успела рассказать Гарри, что в Хогвартсе сто сорок две лестницы, причём они не всегда ведут в одно и то же место, так что нужно быть внимательным. А у некоторых даже могут проваливаться ступеньки! Заслушавшись, мальчик даже забыл о своём твёрдом намерении не возвращаться в гостиную. Неприятности словно отступили куда-то далеко. «Это потому, что Гермиона — девочка, — рассудил Гарри. — Рядом с ней я должен быть храбрым». Тут же ему пришло в голову, что его новая подруга заменяет ему зайца. От этой мысли он даже захихикал. Впрочем, Гермиона и в самом деле могла бы при желании напомнить зайца: у неё были большие передние зубы.
На Травологии можно было превосходно шептаться, когда профессор Стебль отворачивалась, и к концу урока Гермиона знала обо всём, что случилось утром. Гарри, правда, немного заикался, когда пересказывал ей всё это, — большей частью потому, что постоянно ловил на себе взгляд Малфоя, полный бешенства. Правда, стоял недруг достаточно далеко, чтобы не расслышать слов.
— Я говорю, Гарри, — шептала Гермиона, почти не разжимая губ и одновременно ухитряясь подстригать какое-то безобидное на вид растение. — У тебя могут быть неприятности. Ты ведёшь себя не как слизеринец. Это всем видно.
— Что же мне, не общаться с тобой? — прошипел Гарри в ответ, начиная злиться. Он искренне верил, что нашёл в школе друга, о чём мечтал уже давно, и то, что Гермиона училась на Гриффиндоре, было ему безразлично.
Растение изловчилось и стукнуло его веточкой по носу, едва не сбив очки.
— Нет, отчего же, Гарри, — девочка закусила губу, не отрывая взгляда от ножниц, которыми ловко щёлкала на всём протяжении разговора. — Но нужно что-нибудь придумать. Самое отвратительное, что неприятности могут быть и у меня. И это Гриффиндор называют оплотом справедливости! Начинаю подозревать, что ошиблась, согласившись здесь учиться. Такая идеология — и всё для того, чтобы жить как в Средневековье!
— Ты так сразу во всём разбираешься... — вздохнул Гарри, придерживая растение, чтобы ей было удобно стричь.
— Не сразу! Но это же очевидно! — тут растение вцепилось ей в волосы, и она заметила, что пытается откромсать главный стебель.
Гарри помог ей выпутаться и отряхнуться, но Гермиона неожиданно прислушалась:
— Что это? — подозрительно спросила она.
— Где? — удивился Гарри. В этот момент снова раздался заинтересовавший гриффиндорку звук. Гарри мучительно покраснел: этот звук шёл у него из живота.
— Ты же не завтракал! — всплеснула руками Гермиона. — Бедняга! Потерпи, после этого урока будет обед.
— Да ну что ты, — смущённо залепетал Гарри. — Я и не к такому привык...
Только тут он понял, что сболтнул лишнего.
— Не к такому? — нахмурилась Гермиона. — Ты хочешь сказать, что голодал и дольше?
Гарри замялся. Он вовсе не горел желанием рассказывать своей новой подруге о жизни у родственников.
Внезапно Гермиона с очень серьёзным видом отложила ножницы и наклонилась к самому его уху.
— Гарри, послушай меня, — прошептала она. — Если ты хочешь выжить в Слизерине, не будь таким открытым. Я заметила, что все слизеринцы тщательно контролируют свои эмоции. Теоретически, я для тебя враг и не должна была увидеть, что ты растерялся. Что бы ни было в твоём прошлом, я знаю, что ты не готов мне это рассказать. А потому сделай безразличное лицо! Ну! — она даже прикрикнула на него.
Гарри постарался выглядеть равнодушным.
— Пока плохо, — прошептала Гермиона. — Но у тебя должно получиться.
Ко второму человеку в своей жизни мальчик почувствовал чистую, ничем не замутнённую благодарность.
В Большом зале он сел на край стола и накинулся на еду, не обращая внимания ни на что вокруг. Но, случайно подняв голову, он обнаружил, что вокруг Гермионы, сидящей за столом напротив, образовалось пустое место в два стула в каждую сторону. У мальчика нехорошо ёкнуло сердце. Не хватало ещё, чтобы у неё были проблемы. Впрочем, она же предвидела, что такое возможно...
— О, кого я вижу! — раздался рядом противный голос Малфоя. — Не уделишь ли пару минут своему родственнику?
Гарри максимально спокойно отложил ложку, которой ел грибной суп, и заставил себя посмотреть на Драко.
— Пожалуйста, я тебя слушаю, — сказал он, постаравшись не обращать внимания на Крэбба и Гойла. Малфой сел на стул рядом с ним.
— Послушай, Потти, я ценю твои грандиозные планы, — вполголоса заговорил он. — Но, когда речь идёт о межфакультетской вражде, изволь просветить и остальных. Что тебе нужно от этой грязнокровки?
Гарри вспыхнул. Этот бледный слизняк говорил гадости о Гермионе! Мальчик кинул взгляд на соседний стол и увидел, что гриффиндорка не ест, а напряжённо прислушивается.
Он прикусил язык, и слова «Она мой друг!» остались непроизнесёнными.
— А тебе-то какое дело? — холодно спросил Гарри, опять копируя интонации Драко. — Что я хочу сделать — не твоя забота!
Малфой пошёл пятнами — Гарри понял, что это случалось с ним всякий раз, когда он не знал, что отвечать.
— У тебя есть ещё вопросы? — вежливо спросил мальчик.
— Нет, — буркнул Малфой и отошёл.
Только сейчас Гарри увидел, что на него смотрит не только Гермиона: он поймал от учительского стола пронзительный взгляд декана и поскорее опустил глаза в тарелку.
После обеда в расписании стояли две пары Защиты от Тёмных Сил — и опять сдвоенные с Гриффиндором. Гарри и Гермиона уселись на заднюю парту и разложили учебники — то есть, учебник, потому что Гарри смертельно боялся спускаться вниз и искать факультетскую гостиную.
— Преподавателя зовут профессор Квиррел, — шёпотом объясняла Гермиона. — Говорят, что он странный: встретил в Албании вампира и с тех пор боится Тёмных сил. Видишь, весь обвешан чесноком?
В этот момент в класс как раз входил преподаватель ЗОТС. Это был тот самый профессор в тюрбане, которого Гарри заметил ещё вчера вечером. На руках у него висели чётки, сделанные из зубочков чеснока; несколько связок его болтались и на поясе. Но сил удивляться у Гарри уже не было: после сытного обеда его нестерпимо тянуло в сон.
Так же, как и Флитвик, Квиррел открыл журнал и начал перекличку. Гарри едва не проспал свою фамилию, и точно не отозвался бы, если бы Гермиона не ткнула его локтём в бок.
— А, я! — встрепенулся Гарри так резко, что профессор в испуге отшатнулся. Малфой противно захихикал, ему вторила толстая девочка, фамилию которой Гарри опять не услышал. Хорошо, что он уяснил, что в его группе учатся всего две девочки. Вторая, худая брюнетка с короткой стрижкой и брезгливым выражением лица, сидела рядом с Блейзом и ни на что не обращала внимания.
Урок тянулся медленно, Гарри чиркал пером по тетради, плохо понимая, про что рассказывает профессор, Гермиона строчила с немыслимой скоростью, как вдруг Рону Уизли, который сидел за партой перед ними, пришла в голову замечательная мысль. Он вытащил из нагрудного кармана старую облезлую крысу и медленно обернулся...
Гарри вскинулся от испуганного вскрика Гермионы.
— Вампир! Он здесь! — закричал профессор Квиррел и, взмахнув полами мантии, скрылся в подсобке. Было слышно, как повернулся в замке ключ.
— Убери свою крысу! — потребовала Гермиона, стараясь держаться подальше от зверька, который шёл по её пергаменту. Весь класс смотрел на них. Какая-то блондинка с Гриффиндора перевесилась через парту, чтобы было лучше видно.
— Как бы не так! — Уизли расплылся в гадкой улыбке.
«Слизерин, — вспомнил
