Гарри. — Я слизеринец». Уж кого-кого, а крыс он не боялся. Он сам не знал, откуда взялась эта храбрость. Видимо, Шляпа о ней и говорила на распределении. Раз — и крыса Рона болтается в воздухе, подхваченная за хвост. Два — и Гарри оказывается возле окна. Три — и трещит, открываясь рама, а крыса извивается у мальчика в руке.
В глазах Рона застыл ужас.
— Отпусти Коросту! — взвыл он. — Там же высоко!
— Отпущу, — хладнокровно пообещал Гарри, пьянея от свежего воздуха, собственной смелости и от того, что на него смотрели все. Даже Малфой ничего не говорил.
— Отпущу, если ты сейчас же извинишься перед Гермионой, — закончил Гарри. — И быстрее, я едва держу.
— Извини, Гермиона, — пролепетал рыжий, становясь всецело морковного цвета. — Я пошутил...
Девочка потрясённо кивнула, не в силах вымолвить ни слова, и Гарри небрежно бросил крысу на ближайший к нему стол. По случайному стечению обстоятельств именно за этим столом сидела толстая слизеринка. Её визг оглушил весь класс, но Гарри уже сидел за своей партой, зажимая уши. Внезапно визг прекратился, и Гермиона снова толкнула друга в бок. Мальчик поднял голову и обомлел от внезапного ужаса. Дверь была открыта. На пороге стоял профессор Снейп.
Мгновенно воцарилась гробовая тишина, только было слышно, как всхлипывает в подсобке преподаватель ЗОТС, да шуршит крыса по тетрадке толстой девочки.
— Что здесь происходит? — спросил слизеринский декан.
— Это... это моё... — побелевший Рон схватил крысу с парты слизеринки и прижал её к груди.
— Мистер Уизли, как ваша крыса оказалась на парте мисс Буллстроуд?
Гарри обрадовался бы, что узнал фамилию одноклассницы, но ему было не до того. Рон что-то промычал, но, к удивлению Гарри, все слизеринцы словно воды в рот набрали. Он никак не думал, что они его выгородят.
— Поттер?
Гарри подскочил на месте.
— Да, сэр? — паникуя всё больше и больше, промолвил он. Неудивительно, если обнаружится, что он перешёл все мыслимые границы, и его отчислят прямо сейчас. Сердце колотилось как бешеное, а чёрные глаза всё никак не желали отпускать мальчика.
— Я спрашиваю, знаете ли вы, как крыса мистера Уизли попала на парту мисс Буллстроуд? — вкрадчиво осведомился декан. И тут Гарри осенило. Ну конечно! Загнанный в угол, он уже не мог поступить по-другому.
— Да, сэр, знаю, — сказал он хрипло, глядя прямо в страшные глаза. — Он её туда бросил. Хотел напугать... нас всех...
Грифиндорцы взорвались воплями праведного возмущения, молчала лишь Гермиона. Слизеринцы безмолвствовали, странно переглядываясь.
— Достаточно, — холодно сказал профессор. — Двадцать баллов с Гриффиндора. Мистер Уизли, недельная отработка.
— Он лжёт! — закричала блондинка. — Этот наглый слизеринец...
— Ещё десять баллов с Гриффиндора, мисс Браун, — оборвал её профессор.
В класс донёсся удар колокола, возвещающий о конце урока.
— Все свободны, — сказал декан, с презрением посмотрев на дверь подсобки. — Последнего урока, как я понимаю, у вас не будет. Мистер Поттер, следуйте за мной.
На негнущихся ногах Гарри последовал за профессором. Почти так же он следовал за ним тогда, вечером своего дня рождения, когда его пропустило через какую-то страшную воронку, а потом он оказался в закутке, с трёх сторон окружённом стенами.
— Поттер, вы слышите меня? — раздражённо рявкнул профессор Снейп. Гарри обнаружил, что стоит у незнакомой ему двери в коридоре без окон, только с факелами по стенам. Они спустились в подземелье, а он опять не запомнил дороги!
— Да, сэр! — отозвался Гарри, начиная трепетать.
Профессор открыл дверь, и Гарри переступил порог кабинета. Это был не тот класс, в который он так неосмотрительно ворвался сегодня утром. Это была небольшая комната, в которой стоял письменный стол и несколько кресел. Стены были заняты стеллажами с книгами.
— Садитесь, Поттер, — велел профессор, а сам занял место за столом. Гарри присел на краешек кресла и уставился на свои кроссовки.
— Итак, позвольте поинтересоваться, как прошёл ваш первый учебный день? — осведомился декан. Гарри понял, что он издевается. Иначе зачем спрашивать, если и без того известно, что мальчик опоздал на урок, подружился с грязнокровкой и вляпался в нехорошую историю с крысой Рона? Впрочем, Дурсли тоже часто издевались над ним, так что не было ничего удивительного в том, что другие решили поступать так же.
— Спасибо, сэр, всё хорошо, — вежливо ответил Гарри.
— Тем не менее, вы позволили себе опоздать. Как вы это объясните?
— Я... — начал мальчик, но профессор резко оборвал его:
— Когда разговаривают, смотрят собеседнику в лицо! Или вас не научили элементарным правилам вежливости?
Гарри с трудом поднял глаза: ему не очень-то хотелось, чтобы его мозг снова резали как ножом. Профессор Снейп сидел за столом, сцепив пальцы, и внимательно рассматривал своего ученика.
— Я... — снова начал Гарри и откашлялся. Было ясно, что жаловаться на одноклассников нельзя ни в коем случае. В то же время его не покидало стойкое ощущение, что декан прекрасно осведомлён о том, что с ним происходило за весь день. — Простите, сэр, — твёрдо сказал Гарри. — Я проспал. Этого больше не повторится.
— Отлично, Поттер, — сказал профессор. — В таком случае — ваша первая отработка.
Глава 4
В кабинете оказалась ещё одна дверь, которую Гарри сначала не заметил. Профессор Снейп открыл её и пропустил мальчика вперёд. Тот едва не ахнул от восторга, увидев, что находилось в этой комнате. Она была больше кабинета раза в четыре. Посередине стоял большой металлический стол, у стены ещё один, деревянный. На полках громоздились банки, флаконы, реторты, горелки — всё в таком немыслимом количестве, что у Гарри разбежались глаза.
— Моя личная лаборатория, Поттер, — вывел мальчика из эйфории голос профессора. — Упаси вас Мерлин что-нибудь разбить или ослушаться меня, когда мы здесь. Наказание, поверьте, будет поистине ужасным.
Гарри задался вопросом, для чего же он здесь, если нельзя ничего трогать. Но в этот момент профессор подошёл к одному из шкафов и вытащил из него большой свёрток, ступку и пестик. Он положил это всё на металлический стол и сделал приглашающий жест рукой. Гарри подошёл, оставив сумку у порога.
— Открывайте, Поттер, — велел ему профессор, и мальчик поёжился: теперь, когда они стояли совсем рядом, декан возвышался над ним как чёрная скала. Гарри с опаской потянул бечёвку, связывающую свёрток, и открыл его. Внутри оказалось несколько довольно больших камней, и мальчик перевёл дух. Он не удивился бы, если бы в свёртке оказалось какое-нибудь страшное колдовство, причиняющее боль, или что-нибудь в этом роде.
— Это безоар, — пояснил профессор. — Ваша задача — истолочь его в ступке в порошок. Ссыпать будете сюда, — он подал мальчику жестяную банку и отошёл ко второму столу, где принялся шуршать какими-то пергаментами. Гарри сделал вывод, что профессор больше не обращает на него внимания, а значит, можно вздохнуть свободнее. Он положил в ступку один из камней и ударил по нему пестиком. Камень раскололся надвое. «Ага, — обрадовался Гарри. — Мягкий!» Он-то боялся, что камень окажется таким, как все камни, и задача будет непосильной. Впрочем, к мозолям на руках он давно привык... И Гарри заработал пестиком, несколько раз прерываясь на то, чтобы ссыпать порошок в банку.
Постепенно он стал забывать о том, где он находится, и о том, что его работа — наказание. Его мысли вновь и вновь возвращались к профессору.
