молчал, поигрывая желваками на скулах.
— Что случилось? — поприветствовал их Лестрейндж, в то время как я решил в кои-то веки пренебречь церемониалом: стойкое ощущение, что все свои, не оставляло меня.
— Руны, — буркнул Яксли, усаживаясь. — Зря спросил...
— А что?
— Смерть, — коротко ответил Эйвери и обернулся к эльфу: — Сваргань-ка ты мне что-нибудь горячее, а?
Задумчивый Барти явился последним, сел, не поднимая глаз, эльфу приказал едва слышно.
Компания была вполне сносной, за исключением разве что двух персонажей, и я отпил кофе, почему-то постепенно расслабляясь. Джем в вазочке оказался сливовым, моим любимым. Краем сознания я понимал, как опасно подобное благодушное настроение, догадывался, что оно вызвано всего лишь проведённой с Северусом ночью, знал, что в любую секунду всё может измениться, стать страшным и непоправимым... Но кто бы посмел отнять у меня эти секунды, полные света и спокойствия?
— С добрым утречком, господа хорошие! Смею надеяться, приличному обществу бедный егерь не помешает?
Я скрипнул зубами, оборачиваясь к противоположной двери. Скабиор уже успел умыться и причесаться, правда, остался в той же одежде, в которой пришёл, вероятно, у него не было другой. А на голове у него красовался... венок, сплетённый из каких-то полевых цветов с длинными стебельками, перевитыми сочными листьями осоки.
Барти странно поперхнулся и навис над тарелкой, пряча лицо. Вилка Долохова звякнула об стол. Петтигрю пискнул что-то невразумительное и попытался стать как можно более незаметным.
— Не помешаете, — процедил я, поднимаясь: видимо, этикет придётся соблюсти. — Позвольте представить, господа: Скабиор, егерь из отряда Фенрира, попросивший у меня укрытия.
Тот шутливо взял под козырёк, которым оказался свесившийся на лоб цветок.
— Всё точно в правильности! Я он и есть! Прошу любить и жаловать, а кто обидит, того я и сам, знаете ли...
— Эйвери, Яксли, Лестрейндж-старший, Долохов, Крауч, Петтигрю, — коротко представил я. Не хватало ещё, чтобы он сблизился с кем-нибудь и наделал шороху... Мерлин, как я выражаюсь, а всего только пять минут рядом с этим образчиком деревенщины...
Глаза егеря стали круглыми от изумления:
— И это вы все... типа, Пожиратели Смерти?!
— Не типа, а так и есть, — сухо ответил Рабастан; видимо, егерь тоже уже начал действовать ему на нервы.
— А-а! — глубокомысленно протянул Скабиор, и мне захотелось оказаться подальше отсюда. Я посмотрел на надкушенный тост: спокойный завтрак был испорчен. — Так вы магглов убиваете, да?
— Да, — ответил Рабастан и взглянул на егеря уже более внимательно, не понимая, чего ждать от такого воодушевления.
— Опа! — Скабиор хлопнул себя по бёдрам. — Ну и что, много уже убили?
— Тебе и не снилось, — буркнул Долохов. Если он и был в печали, то егерь вогнал его в окончательную депрессию.
— Мне, дядя, много чего снилось! — оптимистично заявил Скабиор. Это было какое-то безумие: здесь, в моей столовой, егерь в одежде с помойки и венком на голове. — И-эх, тебе такое уже и не снится наверняка!
Он с грохотом отодвинул стул, сел, закинул ногу на ногу. Долохов стремительно бледнел, и я понял, что ничем хорошим эта сцена не кончится.
Никто не ел, все смотрели с каким-то опасливым ожиданием, а Питер прикрывался тарелкой как щитом.
— Много убили, говорите? И что, расскажите, как там оно? Может, я тоже в Пожиратели наймусь, хочется знать... Вы их как убиваете?
Ответом ему были недоумённые взгляды, и тут я начал понимать. Егерь вёл какую-то свою игру, поэтому и озвучивал то, что в приличном обществе, даже если оно состоит всего лишь из воспитанных головорезов, говорить не принято ни при каких условиях.
— По-разному, — веско ответил я, беря инициативу в свои руки. Непонятную игру следовало перебить; впрочем, было вообще непонятно, чего он добивается.
— А... — протянул Скабиор, делая унылый вид. — Не поделитесь, значит. Не верите. Со стороны, мол, пришёл. Что ж, понимаю. Только вот больно хотелось знать: вы их сразу убиваете или мучаете слегка? А деток тоже... того? А?
Рабастан с глухим хлопком резко закрыл книгу, поднялся и вышел, ни на кого не глядя. Скабиор обвёл нас удивлённым взглядом.
— Что это он? Новенький, что ли? Я ж о деле говорю, что да как. Раз уж я здесь, почему бы и в орден ваш не вступить, авось и я сгожусь? Деток помучаю, Метку повешу над чем-нибудь...
— Слушай, ты! — рявкнул Долохов, вставая.
— Что здесь происходит? — раздался от двери надменный голос. Там, опираясь на руку молчаливого Северуса, стояла Беллатриса, для виду поигрывая палочкой. — Мой муж пролетел мимо, даже не поздоровавшись!
Скабиор, завидев даму, подскочил и едва ли не вытянулся в струнку.
— Ваш муж! Так этот жентлемен, который выскочил отсюдова как ошпаренный, ваш муж?
Мне захотелось закрыть лицо руками, жаль, что этикет не позволял это сделать. Не стеснённый этикетом Барти зажмурился так крепко, как только мог. Да и остальные слегка пригнули головы, а руки их уже тянулись к поясам за палочками.
Я опомнился и, схватив трость, окружил себя Протего.
Беллатриса смотрела таким взглядом, что я сразу понял: решает, заавадить сейчас или ещё чуть-чуть подождать. Идиота было уже не спасти.
Скабиор стремительным шагом подошёл к своей погибели.
— Мадам, вы прекрасны, как утреннее солнце! И как жаль, что вы уже замужем! — завопил он, ухитряясь лыбиться как истинный ненормальный. — Позвольте хотя бы пожать вашу божественную ручку! — с этими словами он схватил Лестрейндж за руку в чёрной перчатке-сеточке и затряс её вверх-вниз.
Лицо Снейпа было нечитаемым, но я успел поймать его изумлённый взгляд. И тут я понял, что вижу то, чего, может быть, мне не приведётся лицезреть больше никогда: Беллатриса была в шоке.
— Пожалуй, я поем в своих комнатах, — сказала она странным голосом и развернулась, задев юбками Скабиора, который так и стоял слегка согнувшись. Долохов на этот раз выронил палочку.
Скабиор с непередаваемой грустью на лице обернулся к нам.
— Она обиделась, да? — спросил он. — Я недостаточно галантно себя вёл?
Ему никто не ответил. Вместо этого Снейп, взяв себя в руки, спросил без обиняков:
— Что у вас на голове?
Егерь поправил травяное сооружение.
— Веночек, милсдарь! У вас что, так принято, гостям под дверь цветочки класть?
Барти поперхнулся во второй раз и глаза всё-таки открыл.
74. СС. Министерство
Он всё-таки пришёл, он стоял в столовой Мэнора, молодой мужчина, который должен был изменить всё. Интересно, что?
Кэрроу оказались сговорчивы: тайна за тайну — и мы разошлись миром. Они даже ничего не спросили, что, к слову сказать, меня не очень утешало, ведь я уже убедился, что в их силах узнать всё, что им захочется. Но спрашивать их о Лорде было слишком опасно... К тому же, я прекрасно знал, что они увидят: Лорд и семь его кусков. Незачем давать специалистам по Тёмной магии такую подсказку, которая, ко всему прочему, может их погубить. Не знаю, почему не задал им ни одного вопроса про себя. Наверное, потому, что они этого ждали. Словно испытывали...
Новичок тем временем рассматривал меня, не стесняясь.
— Что у вас на голове? — спросил я: уж слишком дико он выглядел. Однако было понятно, что он не так прост, как кажется, потому что из-за голенища сапога едва заметно торчала рукоять ножа.
— Веночек, милсдарь! У вас что, так принято, гостям под дверь цветочки класть? — наглый тон контрастировал с внимательным взглядом: он тоже изучал меня, пытаясь понять, насколько я опасен.
От стола я снова поймал взгляд Люциуса и понял, что он тоже не знает, что отвечать.
— Спросите у того, кто положил, — сухо ответил я и обошёл новичка, даже не удосужившись спросить его имя. На полдороге к столу Метку обожгло болью, в то же время сквозь зубы зашипел Люциус и взвизгнул Петтигрю.
— Пойдём, — мрачно сказал я, разворачиваясь обратно. К кабинету Лорда мы с Люциусом шли молча, где-то позади семенил Питер. Только бы Малфой не забыл про ментальный блок...
В дверь постучал я, и она открылась. Лорд сидел за своим столом, как и вчера. Свитки и книга Мерлина лежали перед ним, Нагайна грелась на подоконнике.
Мы поклонились, и лишь тогда подоспел Нотт.
— Ты опоздал, — равнодушно сказал Лорд, поднимая палочку. — Круцио!
Мы трое отошли в сторону, чтобы повелителю было хорошо видно, как Нотт корчится на ковре.
— Хватит, — наконец решил Лорд. Я помог Нотту подняться, прикидывая, есть ли у меня ещё запасы Антикруциоруса. Кажется, последний флакон...
— Я дам вам задание, — произнёс Лорд. В кабинете тут же стало тихо. О да, любое задание, любое, мой господин... — Вы проникнете в Министерство.
Мы молчали. Петтигрю неловко сглотнул, подавился, закашлялся, но Круцио не последовало.
— Да, Питер, и ты тоже. Ты слишком засиделся, не находиш-шь?
Нагайна подняла голову, зашипела и облизнулась. Хвост затрясся.
— В Министерстве вы будете накладывать Империо на всех, кто имеет доступ к тем, кто мешает мне более всего, — продолжал Лорд. — Это Амелия Боунс, Кингсли Шеклболт, Аластор Грюм и, конечно же, Руфус Скримджер. Кроме того, вы должны по возможности добраться до кого-нибудь из невыразимцев: мне нужен их мифический начальник Отдела Тайн. Если он существует, конечно... Я смею надеяться, вы оправдаете возложенное на вас
