– Мы не родственники, – буркнула Елизавета.
– Догадываюсь, – гаденько улыбнулась девица. – Но поскольку кровных связей между вами нет, позвольте внести в журнал посещений ваши данные и цель визита.
Она придвинула к себе журнал и воззрилась на Елизавету. Должно быть, ей было интересно увидеть, как смешается посетительница. Вне всяких сомнений, она спасется бегством.
– Дубровская Е.Г. Цель посещения: консультация по поводу проведения абдоминопластики, – ответила Лиза и сама удивилась, как легко слетела с губ эта ложь. Удивительно, что ей удалось выговорить заковыристое название. Кажется, такую штуку проделала над собой Лара Новицкая.
Лиана недоверчиво осмотрела ее с головы до пят.
– Вы что, рожавшая?
– Простите? – не поняла Лиза.
– Дети есть?
– Нет.
– А зачем вам тогда нужна пластика живота? У вас там что, «фартук» висит?
Дубровская не понимала, о каком «фартуке» идет речь.
– Лишняя кожа, – пояснила девица. – Эту операцию делают, чтобы убрать последствия беременности и вернуть упругий животик.
Она похлопала себя по этой части тела, но Елизавета уже не задавала себе вопросов по поводу, является ли плоский живот администраторши подарком природы или всему причиной пластическая хирургия. Дубровская думала совсем о другом.
– Ну, как? – спросил Ян, обшаривая фигуру Дубровской цепким взглядом, словно за час, проведенный девушкой в стенах клиники красоты, ее тело успело обрасти сантиметровым слоем силикона.
Лиза все еще помнила недавнюю обиду, поэтому разговоры с водителем решила свести к минимуму.
– Все по плану, – коротко ответила она.
– Этот парень – крепкий орешек, – хмыкнул Ян. – Бьюсь об заклад, он не сообщил вам ничего дельного.
Водитель как в зеркало глядел. Но самолюбие Дубровской не вынесло бы сейчас и булавочного укола.
– С чего бы это? – взвилась она. – Все, что нужно для дела, я успела узнать. Кроме того, я даже сделала необходимые записи.
Она выразительно хлопнула себя по коленям папкой, демонстрируя, должно быть, вес и значимость собранных фактов.
Ян пожал плечами.
– Мы куда-то едем? – спросил он. – Или же возвращаемся домой?
– Едем, – решительно заявила Лиза. – Мы едем к детскому дому, тому самому, на Краснопольской. – У меня появились кое-какие мысли.
Ян покорно вывел машину с парковки и, миновав живописную больничную рощу, занял место в автомобильном потоке. Он даже и словом не обмолвился о том, что в очередной раз остался без обеда…
Повод для визита в детский дом Елизавета нашла без труда.
– Так, значит, это вы собираетесь оказать юридическую помощь нашей больнице? – спрашивала ее полная женщина в белом халате. В ее глазах, за золоченой оправой очков, явно читалось недоверие, если не сказать больше – подозрительность. Невесть откуда взявшаяся посетительница не походила на представителей солидного адвокатского племени. Невыразительная пигалица с папкой в руках. Носит тут всяких…
Дубровская и сама чувствовала себя неуютно. Может, ей следовало подготовиться к встрече, а не сваливаться на голову, как снежный ком. Понимая, что второй попытки ей не предоставят, Лиза натянула на колени клетчатую юбку и застенчиво улыбнулась.
– Я понимаю, о чем вы сейчас думаете, – сказала она. – Молодая девушка с улицы. Чем она может помочь нашей больнице? Явно в ее послужном списке не слишком много побед, а сама она не представляет крупную адвокатскую фирму, которая мучается вопросом: кому же оказать бесплатную юридическую помощь.
По лицу заведующей было видно, что она готова подписаться под каждым словом. Но она не спешила, пытливо разглядывая странную посетительницу.
– Я открою вам секрет, я – не босс преуспевающей компании и не будущий депутат. Я не представляю международную правозащитную организацию и не владею нефтяными вышками. Я – частное лицо, которое желает оказать помощь.
Похоже, «секрет» Лизы не произвел особого впечатления на женщину. Она продолжала молчать, словно обдумывая, сразу выгнать Дубровскую или же позволить ей отнять еще немного бесценного времени.
– Я думала, что мои знания и мой богатый опыт могут оказаться полезными. Ведь вам наверняка оказывают материальную поддержку спонсоры, а представители мэрии посещают каждый детский праздник. Неужели я не могу оказать посильную помощь в том деле, в котором я разбираюсь лучше всего. Ведь не будете вы утверждать, что у вас есть штатный юрист?
Насчет богатого опыта в делах подобного рода Елизавета, конечно, немало приврала. Не могла же она признаться заведующей в том, что ей всего лишь раз довелось участвовать в процессе, который на языке поданного искового заявления звучал абсурдно: «Дело об отобрании ребенка у матери». Немолодой истец просил суд определить место жительства шестилетнего сына с ним, а вовсе не с ветреной мамашей, которой к моменту рассмотрения дела в суде едва сравнялось двадцать четыре года. Дубровская пыталась убедить суд, что с отцом мальчику будет лучше. Мужчина немолод, обеспечен и надежен. Супруга же – поверхностна и беспечна. Свекровь упрекала невестку в том, что она отвратительно готовит и, стало быть, бедный крошка превратится в заморыша. Свидетели вспоминали случай, когда ребенок чудом не пострадал, обследуя электропроводку, пока легкомысленная мамаша болтала с подругой по телефону. Но все усилия были бесполезны. Судебное решение лишь подтвердило годами копившуюся практику. Супруги имеют равные права на воспитание ребенка, но все же для него будет лучше остаться с матерью. Тем более что все обозначенные стороной истца «несовершенства» матери являются лишь издержками ее юного возраста. А молодость, известно, – это недостаток, который неизбежно проходит…
Заведующая колебалась. Конечно, больница нуждалась в любой помощи, в том числе и юридической. Но эта девочка в школьной юбке мало походила на добрую фею. Может, за красивым вступлением скрывался какой-то подвох?
Женщина встала, одернула халат и прошлась по кабинету.
– Видите ли, – она остановилась у окна. – Нас не слишком балуют вниманием меценаты. Мы – не обычный детский дом, куда любят наведываться чиновники. Там все понятно: бедные сироты, нуждающиеся в теплом отношении, игрушках, одежде. У нас – все по-другому. Сироты, конечно. Да. Но это – дети-инвалиды, такие дети, которые лишены шансов на выздоровление. Они никому не нужны. Эти дети – растения. Они ничего не понимают, не говорят, не ходят. Они обречены. На них трудно делать себе рекламу…
Дубровская содрогнулась.
– Общество лояльно относится к брошенным здоровым детям. Им привозят игрушки, водят в театр и зоопарк. То в одной, то в другой газете мелькают снимки: депутат в окружении детишек, концерт для смущенных спонсоров. У нас – по-другому. Однажды наведался к нам один чиновник, деньги предлагал, спортивный уголок для детей. А как заглянул в палаты, так сразу и попятился. Не так он все представлял себе, не об этом думал. Здесь даже фотографии делать кощунственно. Так что я предупреждаю сразу…
– Но, мне кажется, я уже вам объяснила. Мне не нужна реклама, – решительно заявила Дубровская.
– Но тогда я не совсем понимаю, что будете иметь от этого вы? – поставила вопрос ребром заведующая. – Боюсь, мы не сможем позволить себе оплачивать труд адвоката, урезая наш более чем скромный бюджет.
– Слава богу, я не стеснена в средствах, чтобы отнимать кусок хлеба у сирот. Речь идет только о благотворительности.
– Конечно, конечно, – пробормотала заведующая и осторожно выглянула в окно.
Там, возле блестящей иномарки, слонялся изнывающий от безделья водитель. Должно быть, зрелище показалось женщине в очках весьма убедительным, поскольку подозрительность на ее лице наконец сменилась доброжелательностью.
– Тогда совсем другое дело. Приятно встретить людей, которых не интересует щелканье фотовспышек. Таким вниманием мы не избалованы. Хотя, конечно, тут не без исключений. В этом году произошел довольно странный случай. Весной на пороге нашей больницы санитарка обнаружила большую плетеную корзину…
Заведующая присела и взглянула на Дубровскую.
– Простите, я не предложила. Может быть, чай или кофе?
Елизавета покосилась на маленькую баночку кофе, сиротливо стоящую среди обычных столовских кружек, и отрицательно покачала головой:
– Спасибо. Что там насчет корзины?
– Ах, да! Так вот корзина с младенцем внутри. Подкидыш, как вы понимаете. Не рядовой случай, можете себе представить. Обычно таких детей мы получаем через родильные дома. Отказалась мамаша от больного малыша, его переводят к нам. А тут – нате! С улицы.
– А малыш-то был болен? – осмелилась спросить Лиза.
Заведующая только махнула рукой:
– Не то слово! Наш контингент. Да и ребенком-то его назвать… Горе горькое. Один глаз посреди лба… впрочем, зачем вам эти подробности. Циклопия, врожденная аномалия, одним словом. Такие детки часто рождаются у алкоголиков и наркоманов.
– Удивительно, что такая мамаша вообще взяла на себя труд принести ребенка в больницу. Значит, какие-то проблески сознания у нее все же были, – заметила Лиза.
– Удивительно другое. Ребеночек был тепло одет и помещен в роскошный конверт для новорожденных. Шапочки, распашонки, пеленки – все из самых дорогих магазинов. А еще там был конверт с тысячей долларов. Вот уж чудо!
– Выходит, ребенок из благополучной семьи?
– Получается, что так! Но и здесь загадка на загадке. Если семья обеспечена материально, то почему мамочка не прошла необходимые исследования? Уровень современной медицины позволяет производить раннюю диагностику врожденных патологий плода. Почему она вовремя не обратилась? Почему рожала дома?
– И что? Ничего не удалось узнать?
– Абсолютно. Концы в воду, как говорят. Но сюрпризы на этом не кончились. Каждый месяц, аккурат в середине, мы получаем круглую сумму от анонимного спонсора.
