— Однако тайничок у вас был в стенном шкафу оборудован, — замялся участковый, — не очень хороший тайничок, опытный вор его сразу определил. Это просто делается: заднюю стенку простучать — и сразу по звуку можно определить…
Даша поняла, что не просто так участковый ходил тогда по квартире, внимательно вглядываясь во все, цепкие глазки его ничего не упустили.
— Еще что-то хотите мне сказать? — прищурилась Даша. — Так не мучайтесь, я тогда на лестнице ваш разговор с операми слышала. И знаю точно, что ночью никого в квартире не было!
— Ну раз вы сами все знаете, — участковый вздохнул с явным облегчением, — то и ладно. Может быть, вы сочтете, что я не в свое дело вмешиваюсь, но уж позвольте сказать: очень часто бывает, что таким образом, с помощью ба… простите, женщины, нарочно хозяина из квартиры выманивают. И когда точно знают, что он отсутствует, тогда уже спокойно идут на дело.
— Ах вот оно что, — протянула Даша, — а мне такое и в голову не пришло…
— Так что не обижайтесь на милицию, — продолжал участковый, — муж ваш, естественно, ни в чем бы не признался, так зачем им попусту время тратить?
— Да я ни на кого не обижаюсь, — улыбнулась Даша.
— Так что забудьте вы все это, вещи новые купите, и жизнь с мужем наладится, — продолжал участковый, — ему эта история хорошим уроком будет…
Даша проводила Ивана Васильевича за порог и заметалась по квартире, собираясь.
«Ну уж нет, — думала она на бегу, — не собираюсь я ничего забывать! Если предположить, что участковый прав и Игорю подсунули какую-то девицу, чтобы она выманила его из дома, то это становится вдвойне интересным! Значит, она, эта девица, может что-нибудь знать про вора. И у меня есть призрачная надежда отыскать бабушкину шкатулку… Просто какой-то маниакальный психоз, — возмутилась Даша. — Ну зачем она мне нужна, эта шкатулка?»
Но тут же она поняла, что хочет, хочет вернуть ее назад, это единственная вещь, которая осталась у нее из детства, в то время она была счастлива. Взрослая жизнь не принесла Даше много радостей. Исключая, конечно, Митьку. Митька — свет ее очей. Но Митька повзрослеет, и очень скоро. И что у нее останется? Только воспоминания…
Воспоминания о том, как вечерами сидели они с бабушкой и двоюродным братом Сашей — худеньким, коротко стриженным мальчиком в очках — за столом под мягко светящимся зеленым абажуром и каждый занимался своим делом. Даша играла с волшебной шкатулкой, бабушка шила, а Саша всегда читал. Или они вместе рассматривали старинные бабушкины книжки с черно-белыми картинками — бабушка называла их гравюрами. Даша часто бывала у бабушки в квартире на улице Бармалеевой, а Саша с матерью жил там всегда, их встречи были в детстве постоянными. Когда Даше было двенадцать лет, умер ее отец и выяснилось, что отец этот был ей не родной, а отчим, следовательно, бабушка тоже была не родная. Сообщили это ребенку на поминках родственники, которых сбежалось великое множество. Бабушка была потрясена скоропостижной смертью своего сына и после похорон стала болеть, а Дашина мать, рассорившись с родственниками мужа, поменяла квартиру и уехала в свой родной Краснодар, о чем впоследствии никогда не жалела — она так и не смогла привыкнуть к отвратительной петербургской зиме.
Через пять лет Даша приехала в Санкт-Петербург, чтобы поступать в институт. Бабушка к тому времени умерла, родственники же, которые на самом деле таковыми не являлись, встретили Дашу нелюбезно. Одни посчитали, что она хочет жить у них, чтобы не маяться в общежитии, хотя ей такое и в голову не приходило. Другие опасались, что она хочет поразведать насчет бабушкиного наследства. Оказалось, что после бабушки остались кое-какие старинные вещи, которые в наше время приобрели большую ценность, — мебель, картины, книги… Все это были жалкие остатки, как говорила бабушка, многое пропало в блокаду. Немногочисленные драгоценности и дедовы золотые часы сменяли на еду.
Даша страшно обиделась на бабушкину родню, простилась холодно и ушла, чтобы никогда больше не возвращаться в тот дом. Сашу тогда она не встретила — он уже был студентом и летом находился на практике.
Она без всякого сожаления выкинула неродных родственников из головы, как вдруг, четыре года назад, в доме раздался телефонный звонок. Саша сообщал о смерти своей матери, сестры Дашиного отчима, которая как раз и встретила ее в свое время так нелюбезно. Даша выразила дежурное соболезнование, но, вспомнив неприветливые рожи родственников, на похороны не пошла, тем более что муж снова, в который-то раз собирался «зашаривать по горам», по его собственному выражению, и у Даши по этому поводу началась депрессия.
Но через некоторое время Саша снова позвонил и пригласил зайти, у него, мол, есть что передать Даше и нужно сказать еще очень важное. Отказаться в таком случае было просто неудобно, и она, оставив Митьку на вернувшегося с гор Сергея, отправилась в ту самую бабушкину квартиру на улице Бармалеевой, где провела в детстве так много счастливых часов.
Сборища родственников, как опасалась Даша, не было, за столом сидели две тетки — сослуживицы по работе и старуха-соседка. Саша представил Даше свою жену — худущую и злющую девицу, которая ей сразу же не понравилась. Впрочем, судя по кинжальным взглядам, которые бросала на нее Сашина жена, Даша тоже не вызывала у нее теплых чувств. Даша выпила чаю, ответила на дежурные вопросы о здоровье сына, выдавила из себя несколько слов о покойной тетушке и начала нервничать — Сергей не любил долго оставаться с ребенком один. Перехватив ее беспокойный взгляд, направленный на настенные бабушкины часы, Саша извинился перед обществом и пригласил Дашу в другую комнату, куда тут же бочком протиснулась его жена. Под ее немигающим взглядом Саша достал из ящика стола пакет, завернутый в полосатую холщовую тряпочку. Там оказалась бабушкина шкатулка.
«Это тебе, — сказал Саша, — на память…»
«Но мне ничего не нужно!» — Даша вспомнила неприветливые взгляды родственников.
«Бабушка хотела, чтобы это досталось тебе, — твердо сказал Саша, — она тебя вспоминала…»
Даша быстро провела пальцем по ресницам, опасаясь, что тушь растечется от внезапно набежавшей слезы. Она развернула холстину и увидела бабушкину шкатулку. Открыла ее — все было на месте: и браслет из потемневшего металла, похожего на серебро, и бутылочка темного синего стекла, и хрустальный шарик, в котором спала крепким сном фарфоровая принцесса, и костяная лошадка с всадником, и пять японских деревянных матрешек с четко прорисованными раскосыми лицами, самая маленькая из которых была в два сантиметра высотой, и брошка без замка, где на белой эмали была нарисована целая картина — рыбак на лодке удит рыбу посреди озера, а из тростников подсматривает за ним длинноволосая русалка…
Даша почувствовала рядом с собой какое-то движение — это Сашина жена настойчиво пыталась разглядеть, что там такое в шкатулке. Даша посторонилась, и девица жадным взглядом перебрала все безделушки. Даша вспыхнула и хотела сказать, что тут нет ничего ценного и что если им жалко, то пускай забирают все себе, она ничего не просила. Но стало неудобно вдруг устраивать скандал в доме, где недавно был покойник, и Сашу стало жалко.
Он пошел провожать Дашу до автобусной остановки, они долго молчали. Она подумала, что зря она не пришла на похороны тетки, Саше было бы приятно увидеть с детства знакомое лицо. Как бы в ответ на ее мысли Саша сказал, что его мать очень просила его передать Даше эту вещь перед смертью, это, дескать, была последняя воля бабушки, а она вот ее не выполнила, и теперь не будет ей на том свете покоя. Даша погладила его по руке и поцеловала в щеку, на том и простились.
А дома стоял дым коромыслом, у Сергея оказались какие-то срочные дела, он передал ей Митьку, страшно недовольный, и она засунула сверток со шкатулкой в ящик кухонного стола, чтобы вспомнить о нем только через четыре года, после ограбления.
Даша очнулась от раздумий. Вечно она предается воспоминаниям не вовремя!
Она надела темные очки и вышла из квартиры. Внизу у парадной прогуливалась Белла Леонидовна со своим кокером, Дашу она узнала, только когда та сама ее окликнула. Это радовало — если уж глазастая соседка обозналась, то муж точно ничего не заподозрит…
Туристическая фирма «Ингрид» располагалась на улице Рубинштейна, вход со двора. Даша прошла в подворотню и увидела во дворе чистенький двухэтажный флигель, выкрашенный светло-желтой краской. Входная дверь впечатляла солидностью. Вывеска тоже. Возле крыльца была разбита небольшая клумба, на
