в наручниках.
Соня и Эрик разместились в хвосте, тесно прижавшись друг к другу. Соня осторожно поправляла повязку на его голове.
– Не больно? Правда, не больно? – то и дело спрашивала она.
Вопрос тонул в грохоте и тряске. Эрик понимал, улыбался и осторожно мотал головой.
Потом вынул из кармана мобильник и принялся набирать сообщение. Протянул трубку Соне, она прочитала, засмеялась, оглянулась на полицейских и поцеловала Эрика. Вынула из его рук телефон, стерла сообщение и написала свое.
– Карнавал продолжается! И подрались, и искупались, и на вертолете покатались! – сообщил Эрик.
– Да уж, оттянулись по полной, – ответила Соня.
– Жалко бобров?
– Не то слово. Ужасно. У меня просто нет слов.
– Кого теперь будешь изучать?
Соня пожала плечами. Подумав, написала:
– Найдется и другая работа.
Потом взглянула на друга и добавила:
– С тобой не пропадем!
Эрик поцеловал ее и написал:
– А давай поедем в Мичиган? Я еще не познакомился с твоим светилом. Прости, вчера был занят!
Вместо ответа Соня крепко обняла его и прокричала на ухо:
– Видишь, как плохо бывает, когда ты уходишь один!
Эрик шутливо прикинулся оглохшим, потряс головой и застучал по крохотным клавишам:
– Без тебя больше никуда!
С этими словами он достал брелок в виде небольшого компаса и нажал на пружинку. Откинулась верхняя круглая крышечка.
В иллюминатор пробился солнечный луч, и перед изум ленными глазами Сони засияло узенькое золотое колечко с крохотным бриллиантом.
Она еще не успела ничего сообразить, а Эрик уже бережно надевал кольцо на безымянный палец девичьей руки. Поцеловав подругу в ушко, он закричал:
– Ты согласна?
– Да! Да! Да! – закричала Соня так громко, что на нее обернулся полицейский.
Увидев, чем занимаются потерпевшие, он широко улыбнулся, хмыкнул и постучал по плечу своего соседа. Через несколько секунд вся полицейская команда дружески кивала, ухмылялась и испускала одобрительные возгласы, надежно скрытые вертолетным грохотом.
Соня смутилась и уткнулась в плечо Эрика. Потом поцеловала его в щеку. Эрик взял ее руку и протянул поближе к снопу солнечного света, все шире проникавшего в кабину. Затихнув, оба любовались переливающейся игрой граней.
Вертолет летел к Ньюмонту. А внизу до самого горизонта расстилалась широко разбежавшаяся пойма Пармагосы. Леса опушались первой робкой зеленью, а солнце отогревало землю, раскрывающуюся к новой жизни, со всем усердием и щедростью, на какое было способно.
