оставляла желать лучшего. — Думаешь, я не знаю, что ты с Гошкой…
Наташа бросилась на Свету с кулаками. Такого я не ожидала и решила вмешаться самым серьезным образом. Но и другие девушки, точно вспомнив о моем присутствии, кинулись разнимать подруг.
Лица у обеих едва не подравшихся девушек были красными, возбужденными.
— Лучше я за чаем схожу, — приглаживая волосы, сказала успокоившаяся раньше Светланы Наташа.
Она выскользнула за дверь.
— Че у вас тут за шум? — На пороге стоял вихрастый светловолосый парень. Он усиленно ковырял в ухе.
— Ничего, Серега, ничего. Киселева не пришла? — Людмила грациозно потянулась. — А то наши амазонки уже рвутся в бой.
— Нет, не пришла.
Сергей растерянно посмотрел на меня, потом на Людмилу, словно спрашивая у нее, кто это?
— Знакомься, Сергей, — притворно важным тоном произнесла Людмила, — фотокорреспондент газеты «Свидетель» Бойкова Ольга. А это наш звукосветонепроницаемый Серега, — с юмором добавила она.
— Очень приятно, конечно, — отозвался последний, — но я, кроме технических журналов, ничего не читаю.
— Оно и видно, — задиристо усмехнулась Кэт.
Сергей выглядел невыспавшимся и каким-то помятым. У него были узкие синие глаза под припухшими веками, прямые повисшие брови и небрежная походка. Джинсы обвисли на коленях, старая трикотажная майка казалась нестираной.
— Ну ладно, дуй к себе, у нас тут девичник, — бесцеремонно сказала ему Светлана.
— Знаю я ваши девичники. — Сергей плутовато усмехнулся и щелкнул указательным пальцем по шее.
— Не суди по себе, — огрызнулась Светлана. — Это ты у нас, парень, выпить не промах.
— Ну, салют! — Сергей дурашливо отдал честь и, развернувшись, вышел из комнаты.
— Утомил, — простонала Людмила. — Куда теперь Наташка пропала? Иди, Кэт, проверь.
Катя с неохотой поднялась со стула и направилась к двери, за которой исчезла Наташа.
— Так вы спрашивали нас о Киселевой? — неторопливо обратилась ко мне Людмила. — Я во многом с Натали согласна, но у меня есть свое мнение. — Она выпрямилась и сосредоточенно посмотрела в окно. — Марина баба классная, стервозная, конечно, но потому и классная. Умеет мужиками крутить, — с достоинством пояснила она.
— А в отношении работы? — спросила я с невинным выражением лица.
— И в работе толк знает. Она ведь сама была манекенщицей…
— Это я знаю. Как давно она стала заведовать этим агентством? — начала я интервью с флегматичной, а потому казавшейся самой уравновешенной и рассудительной из этой четверки девушкой.
— Три года. Сама основала его…
— Она что, богата? — полюбопытствовала я.
— Наверное, — пожала плечами Людмила.
— А Замуруева она давно знает?
— Наверное, — так же лаконично и меланхолично ответила она.
— То есть?
— Ну, знаю, что они познакомились задолго до «Сириуса». — Людмила вальяжно откинулась на спинку кресла. — Еще сигареткой не угостишь?
— Пожалуйста, — протянула я пачку.
— Мерси. — Людмила глубоко затянулась. — Ты уж нас извини, сама понимаешь, работа нервная, организмы юные, слабые, — томно произнесла она.
— Ничего, ничего. — Я ободряюще улыбнулась, хотя сидевшая напротив меня девушка в моем сочувствии не нуждалась. Мне вообще было странно, как это она меня замечает?
— Алексея все тут по-своему любили. Иногда, конечно, потешались над ним…
— Это почему же? — заинтересовалась я.
— Скорее не над ним, а над собой. Уж очень он любвеобилен был, ну никакого сладу с ним не было. Обычно модельеры либо педики, либо зануды дистанцированные, ну ты меня понимаешь? — Казалось, последнюю реплику она не выговорила, а промурлыкала. — Он спал со всеми, вот мы и потешались. Вначале скандалы друг другу устраивали, разборки кровавые, сама знаешь, что такое ревность… А потом поняли, что Лешке на роду написано из одной постели в другую перескакивать. Примирились. Не обошлось без драм, конечно. Вот Светка, например, — она одарила материнским взглядом сидевшую в углу и все еще нервно вздрагивавшую Свету, — вешаться собиралась, пока мы ее не отговорили. Свет, ну чего ты?
— Да отстань ты! — огрызнулась та.
— Ладно, ладно, успокойся. — Людмила снисходительно посмотрела на подругу и перевела дыхание. — Так вот, я думаю, что Лешка пал жертвой какой-нибудь ревнивой и мстительной женщины… Ой, — спохватилась она, — а ты что, статью собираешься обо всем об этом писать?
— Собираюсь, но не только об этом, — уклончиво ответила я.
В зеленых глазах Людмилы мелькнуло беспокойство.
— Нам тогда Киселева башки поотшибает! — Ее кошачья грация уступила место резким движениям: она молниеносно выпрямилась, закинула ногу на ногу и наклонилась ко мне.
— Да не беспокойся ты так, я ведь не работы лишать вас пришла сюда. Мне просто нужна определенная информация. Дело в том, что наша газета заинтересована в расследовании обстоятельств смерти Замуруева. Хочешь — верь, хочешь — нет, я сама этим занимаюсь.
Беспокойство в глазах Людмилы сменилось уважением.
— Правда, что ли? Пойми, потерять такую работу…
— …да еще в наше смутное время, — понимающе продолжила я. — Не волнуйся. Лучше скажи, в каких отношениях были Киселева и Замуруев?
Людмила подозрительно посмотрела на меня.
— Ты на что это намекаешь?
— Ни на что. Просто мне надо все максимально прояснить… Малейшая деталь может оказаться решающей. — Я бросила на Людмилу взгляд из разряда тех, которыми пользовались боевые командиры, поручая младшему составу выполнение какого-нибудь суперважного задания.
— Можно сказать, что они ладили… — без особой убежденности произнесла наконец Людмила.
В эту минуту дверь, за которой исчезла сначала Наташа, а потом Катя, открылась и обе подруги появились на пороге. У Наташи было заплаканное лицо. Физиономия Кэт носила следы детской растерянности.
— Привет… — Людмила уставилась на парочку. — А мы тут голову ломали, куда это наши красотки пропали…
— Люд, — умоляющим голосом сказала Наташа, — хватит юморить…
Шаткой походкой она прошла к стулу у стены и устало опустилась на него.
— А где же чай? — Люда была в своем амплуа. — Вы что, весь его уже выпили? Кэт, обслужи-ка нас на высшем уровне.
Кэт поплелась назад и вскоре внесла огромный поднос с чашками. Она поставила его на стол и открыла коробку принесенных мною конфет.
— Угощайтесь, — механически, утратив свою живость и беззаботность, сказала она.
— Будь лапочкой, передай чашку. — Людмила адресовала Кэт тягучий меланхоличный взгляд. — Мы тут о Замуруеве треплемся. Я, между прочим, сказала, что мы почти все спали с ним.
— Ну ты даешь, подруга. — Наташа пришла в себя и, кажется, обрела присущий ей бесцеремонно- компанейский стиль общения.
— А Киселева? — спросила я, пристально глядя на Людмилу.
— Вот этого я не знаю. Марина Рудольфовна, сдается мне, принадлежит к числу женщин, к которым
