non per discipulos, sed per se ipsum medicus ipse subvenit».
Августин, Opus imperf., i, 94 (tom. x, f. 928).
«Gratiam Dei et adjutorium non ad singulos actus dari».
См. об этом у Августина, De gratia Christi, cap. 2 (tom. x, fol. 229 sq.).
См. Рим. 4:4,5; ??. 2:8,9. Шекспир гораздо лучше понимал природу благодати, чем Пелагий, что отразилось в знаменитой речи Порции из «Венецианского купца» (акт IV, сцена 1):
Не действует по принужденью милость; Как теплый дождь, она спадает с неба На землю и вдвойне благословенна: Тем, кто дает и кто берет ее. (Перевод Т. Щепкиной–Куперник.) Пелагий, у Августина, De gratia Chr., с. 31 (?, f. 245). Uli, судя по связке, должно означать неверующих, hi — христиан. Но, руководствуясь принципами Пелагия, мы должны разделить каждую из групп еще пополам, так как, по его мнению, есть хорошие язычники и плохие христиане. На это Августин возражает: «Ubi est illud apostoli: Justificati gratis per gratiam ipsius (Rom. iii. 24)? Ubi est illud: Gratis salui facti estis (Eph. ii. 8)?» Он завершает рассуждение справедливыми словами: «Non est gratia, nisi gratuita».
De gratia Christi, с. 10 (tom. x, f. 235).
Виггерс (Wiggers, /. с, vol. i, p. 467) считает так же. См. также Неандер (Neander, Dogmengeschichte, Bd. i, p. 884): «Пелагианские принципы логически должны были бы привести к рационалистическому взгляду, к полному отрицанию сверхъестественного элемента и к вере в то, что человечество должно только само развиться внутренне, без откровения и наделения дарами от Бога, чтобы достичь блага. Но они не развили свои предпосылки достаточно последовательно в этом вопросе, и библейские элементы, которые они вставляют в свою систему, без сомнения, воспринимаются ими не просто как некое добавление, но с убеждением, что сверхъестественное откровение необходимо для того, чтобы понять судьбу человечества». См. также Каннингема: «Современные социниане и рационалисты — это лишь последовательные пелагиане. Когда люди отвергают то, что отвергал Пелагий, они должны быть готовы отвергнуть все особенности и отличительные черты христианской системы в том, что касается схемы искупления» (Cunningham, Hist. Theology, i, p. 829).
См. Contra duas Epist. Pelagianorum, 1. ii, с. 2, где Августин описывает манихейство и пелагианство как две противоположные крайности и противопоставляет им католическое учение.
Доктор Клейнерт проводит интересную, но несколько натянутую параллель между Августином и Фаустом, двумя антиподами, представляющими человечество, в брошюре Kleinert, Augustin und Goethe's Faust, Berlin, 1866. Более очевидным и естественным является сравнение «Исповеди» Августина с «Исповедью» Руссо и «Wahrheit und Dichtung» Гете.
Доктор Баур в своей посмертной книге Vorlesungen uber the Dogmengeschichte, выпущенной его сыном (1866, Bd. i, p. ii, p. 26), делает тонкое замечание: «У Августина все сосредоточено в индивидуальности его натуры, все сформировано течением его жизни, его опытом и обстоятельствами». Бауру следовало бы, однако, добавить, что личность Августина была настолько замечательной, что самое индивидуальное в нем являлось одновременно и самым всеобщим, а самое субъективное — самым объективным.
