Cm. De praed. sanct.y cap. 2, §5 (tom. x, p. 792): «Ipsum credere nihil aliud est quam cum assensione cogitare. Non enim omnia qui cogitat, credit, cum ideo cogitant, plurique ne credant; sed cogitat omnia qui credit, et credendo cogitat et cogitando credit. Fides si non cogitetur, nulla est». Ep. 120, cap. 1, §3 (tom. ii, 347), и Ep. 137, c. 4, §15 (tom. ii, 408): «Intellectui fides aditum aperit, infidelitas claudit». Взгляды Августина на веру и знание подробно обсуждаются в Gangauf, Metaphysische Psychologie des heil Augustinus, i, pp. 31–76, и в Nourrisson, La philosophie de saint Augustin, tom. ii, 282–290.
Проспер Аквитанский выбрал из трудов Августина большое количество фраз (см. приложение к десятому тому бенедиктинского издания, р. 223 sqq.) богословского содержания и имеющих отношение к пелагианским спорам. Мы же напомним некоторые из лучших фраз, туда не включенных: «Novum Testamentum in Vetere tatet, Vetus in Novo patet». «Distingue tempora, et concordabit Scriptum». «Cor nostrum inquietum est, donec requiescat in Te». «Da quod jubes, et jube quod vis». «Non vincit nisi Veritas, victoria veritatis est Caritas». «Ubi amor, ibi trinitas». «Fides praecedit intellectum». «Deo servire vera libertas est». «Nulla infelicitas frangit, quem felicitas nulla corrumpit». Знаменитое высказывание о гармонии в церкви: «In necessariis unitas, in dubiis (или non necessariis) libertas, in omnibus (in utrisque) Caritas», — которое приписывают Августину, не принадлежит ему, оно возникло в такой форме гораздо позже. Доктор Люке (Lucke, в специальном трактате о древности авторства и об изначальной форме и т. д. этого высказывания, Gottingen, 1850) доказывает, что оно принадлежит Руперту Мелдению, немецкому богослову–миротворцу XVII века.
Adv. Аcadlemicos, I. ii, с. 2, §5: «Etiam mihi ipsi de me incredibile incendium concitarunt». В нескольких местах Civitas Dei (viii, 3–12; xxii, 27) он очень благоприятно отзывается о Платоне, а также об Аристотеле и тем самым открывает путь к изучению философии Аристотеля для схоластов Средних веков.
Иногда утверждают, будто он совсем не знал греческого. Так, Гиббон, например, говорит (гл. xxxiii): «Поверхностная ученость Августина была ограничена латинским языком». Но это ошибка, как и другое заявление Гиббона — что «ортодоксия святого Августина уходила корнями в манихейскую школу». В юности Августин испытывал большую неприязнь к прославленному языку Эллады (Conf., i, 14) и прочел произведения Платона в латинском переводе (vii, 9). Но после своего крещения, во время второго пребывания в Риме, он снова начал заниматься греческим языком с большим рвением ради изучения Библии. В Гиипоне, в бытность пресвитером, у него была хорошая возможность заниматься им, потому что его епископ Аврелий, урожденный грек, говорил на своем родном языке лучше, чем на латинском. В своих книгах он иногда делает ссылки на греческом. В труде Contra Jul., i, с. 6, §21 (tom. x, 510), Августин исправляет перевод Златоуста, сделанный пелагианином Юлианом, и цитирует оригинал. «Ego ipsa verba Graeca quae a Joanne dicta sunt ponam: ??? ????? ??? ?? ?????? ??????????, ?????? ?????????? ??? ??????, quod est Latine: Ideo et infantes baptizamus, quamvis peccata non habentes». Юлиан вольно перевел это как «сит non sint coinquinati peccato» и сделал отсюда вывод: «Sanctus Joannes Constantinopolitanus negat esse in parvulis originale peccatum». Августин помогает выйти из затруднения, произвольно добавив propria к ??????????, так что идея наследования греха от другого не исключается. Греческие отцы церкви, однако, вообще не считали наследственную порочность грехом или виной, но только недостатком, слабостью, болезнью. В «Граде Божьем», lib. xix, с. 23, он цитирует отрывок из Порфирия ek ?????? ?????????. Вероятно, он читал Плотина и «Панарион» Епифания или его краткое переложение на греческом («Историю церкви» Евсевия он знал только но переводу Руфина). Но в своих экзегетических и других трудах он очень редко консультируется с Септуагинтой или греческим Новым Заветом, удовлетворяясь весьма несовершенной Италой или улучшенным переводом Иеронима. Бенедиктинские издатели переоценивали его знание греческого. Он сам честно признается, что очень слабо его знает, De Trinit., 1. iii. Prooem. («Graecae linguae non sit nobis tantus habitus, ut talium rerum libris legendis et intelligendis uno modo reperiamur idonei»), и Contra literas Petiliani (написано в 400 г.), 1. ii, с. 38 («Et ego quidem Graecae linguae perparum assecutus sum, et prope nihil»). О философских знаниях Августина см. также: Nourrisson, l. с, ii, р. 92 ff.
??т некоторые из наиболее умных и вдумчивых оценок Августина. Эразм (Ер. dedicat. ad Alfons, archiep. Tolet. 1529) говорит, с наивной игрой слов на основании имени Аврелий Августин: «Quid habet orbis christianus hoc scriptore magis aureum vel augustius? ut ipsa vocabula nequaquam fortuito, sed numinis Providentia videantur indita viro. Auro sapi entiae nihil pretiosius: fulgore eloquentiae cum sapientia conjunctae nihil mirabilius… Non arbitror alium esse doctorem, in quem opulentus ille ac benignus Spiritus dotes suas omnes largius effuderit, quam in Augustinum». Великий философ Лейбниц (Praefat. ad Theodic, §34) называет его «virum sane magnum et ingenii stupendi» и «vastissimo ingenio praeditum». Доктор Баур, не симпатизирующий его взглядам, с энтузиазмом отзывается о самом этом человеке и о его гении. В другом месте Баур говорит (Vorlesungen uber Dogmengeschichte, i, i, p. 61): «Вряд ли существует другой автор–богослов, такой же плодовитый и способный, как Августин. Его ученость, конечно, не равнялась его уму, но даже ее иногда недооценивают, утверждая, будто он не был вообще знаком с греческой литературой; это неправда, хотя он не достиг особых высот в греческом». К. Биндеманн (лютеранский богослов) в своей подробной монографии (vol. i, preface) заслуженно хвалит его: «Святой
