— Нет, я не могу злиться и обвинять тебя за это. В конце концов, это было нашим обоюдным решением. Согласись, если бы я хотел настоять на другом варианте, я бы настоял. — Он поднял голубые глаза на Валентину, заметив, что ее губы дрожат. — Ну вот, я опять сказал не то, что ты хотела услышать. Перестань, Валюша. Проехали. У нас обычная семья, нормальная по всем меркам. Зачем устраивать психологические тренинги на ночь глядя?
— Надо было с утра, как в пословице?
— И утром ни к чему. — Вадим поднялся с кровати, надел тапочки. — Я покурю. Этот разговор вывел меня из равновесия. Я бы хотел дома иметь возможность расслабляться.
— Ты все время балансируешь на тонком канате, Вадюша. Это твой стиль, — отворачиваясь, сказала Валя. По душам поговорить не получилось. Она поняла, что Белов будет воспринимать всю ее дипломатию в штыки и оборачивать против нее же. Раз так, значит так. — Да, кстати, я тоже люблю дома расслабиться и вообще не выношу дискомфорта на своей территории. Я даже рисовать не могу, настолько голова моя забита недосказанным, додуманным.
— Так освободи голову от ненужных мыслей.
— Это совет для бесчувственного робота. Может, для тебя это новость, но у меня тоже есть нервная система.
Он решил ничего не отвечать, молча вышел из комнаты. Пусть ее слово станет последним и без комментариев поставит точку в нелепом разговоре. Вернулся Вадим не сразу, потому что, вопреки правилам и зная, что Валя этого не любит, выкурил последнюю за этот день сигарету на кухне. Он старательно держал руку под газовой колонкой, чтобы вытяжка вобрала в себя запах табака. Вадим оттягивал момент возвращения, боясь, что Валя снова начнет разговор о том, что с ним происходит. Вернее так: к чему они идут? Валя никогда не разделяет проблемы на свои, его. Она привыкла говорить «мы» и соответственно находить ответы на все вопросы.
Белов потушил окурок, оставив его в пепельнице, приоткрыл форточку, а когда зашел в комнату, увидел, что Валя спит. Наверняка она просто лежала с закрытыми глазами, но ему не стало легче оттого, что не придется больше ничего говорить. Внутри все горело, словно бомба разорвалась: эта женщина снова оказалась на высоте. Она просчитывает все его ходы, она готова ко всему. Она будет ждать, когда он снова станет прежним. Вот так, ненавязчиво, улыбаясь, отдавая свое тело и обнажая душу, она надеется обрести ускользающее счастье. Его это устраивает.
Вадим погасил бра и осторожно лег рядом, неестественно вытянувшись, чтобы не касаться Валюши. Белов долго не мог уснуть — он все думал о поводе ускользнуть завтра из дома вечером. В конце концов он разозлился на себя за полное отсутствие фантазии и желание отчитываться. Он резко лег на левый бок, крепко сжал веки. Он не будет больше об этом думать. Он просто скажет, что завтра у него деловая встреча в центре и до девяти он успеет вернуться. Как раз к тому времени, когда Димке нужно укладываться спать. Вадим решил, что обязательно свяжет свое возвращение с этим моментом, тогда он будет выглядеть заботливым отцом и, может быть, избежит вопросов.
Конечно, Валино лицо не просияло от счастья, когда он утром сообщил, что вечером будет вынужден уйти.
— Я не стал говорить об этом вчера. Последний разговор мог закончиться по-другому, если бы я ко всему сказал, что воскресенье предполагает ненормированную работу, — закончил Вадим, отодвигая пустую тарелку после завтрака. — Так что в первой половине дня я в твоем и Димкином распоряжении. Может быть, ты что-то планировала?
— Как раз вечером Галина Матвеевна пригласила нас в гости. Она с Петром Петровичем хотела прийти к нам, но потом передумала, наверняка решив поразить нас очередным кулинарным шедевром, — безо всякой интонации ответила Валя. Она собрала свои нервы в кулак, решив больше не задавать вопросов.
— Ничего не меняется. Я вечером заеду за вами к родителям и все. Вы когда пойдете?
— Как только Димка проснется днем.
— Я уйду часа в три.
— А Костя тоже будет?
— Нет, у него другая программа. Мы разделились, чтобы не отсутствовать дома каждый выходной. Он будет у руля в следующий раз, — весело ответил Вадим, удивляясь тому, как ловко он отвечал на вопросы Вали. Он посмотрел в окно: ярко светило солнце, казалось, там должно было быть тепло. Последние погожие деньки. — А пока, если не возражаешь, мы с Димкой погуляем.
— Я всегда только «за». — Валя поднялась из-за стола и направилась в комнату, где, удобно устроившись в кресле, Димка смотрел детскую передачу. Он повернул голову и улыбнулся ей. — Досматривай, сынок, и пойдете с папой на улицу.
— Хорошо, — обрадовался малыш.
Через несколько минут Валя закрыла за Вадимом и Димкой входную дверь. Она осталась одна и почувствовала такую щемящую боль внутри, как будто потеряла что-то безвозвратно. Она вдруг подумала, что Вадим просто бежит из дома, прикрываясь сыном, только бы не оказаться с нею лицом к лицу, не сказать чего-то лишнего. Димка превращался в связывающее и разъединяющее звено одновременно. Валя зашла в его комнату, машинально подобрала несколько самолетиков, расставленных на полу, на ковре, и остановилась у окна — из подъезда вышли два ее любимых мужчины. Улыбаясь, она смотрела им вслед. Как же они похожи, даже идут одинаково, уверенные, легкие походки. Они о чем-то разговаривают, а Вадим забыл поднять глаза на их окна: раньше он всегда делал это, зная, что Валя провожает его, отодвинув белоснежную гардину.
Валя вздохнула и отошла от окна. Она вернулась к своим домашним делам, постоянно разговаривая сама с собой. Мысли возвращали ее к Вадиму. Она не могла заставить себя думать о чем-то другом. Вытирая пыль с мебели, набирая воду для мытья полов, шагая с пылесосом по ковровым покрытиям, она все время возвращалась к тому, во что превращаются ее отношения с мужем. Не верилось, что он отдаляется, подчиняясь желаниям своей неуемной натуры. Что ж, она подождет, понаблюдает, насколько все окажется серьезным, а если слишком… Она уедет с Димкой в Смирновку. Да, да, она уедет туда, где не была со дня смерти мамы.
Желание сгоряча продать дом в деревне прошло. Тогда, сразу после похорон, Валя думала, что никогда не сможет переступить его порога, зная, что мама не выйдет навстречу. Это было ужасно. Но прошло чуть больше трех лет, и категоричного отрицания возможности возвращения в родную деревню больше не было. Валя понимала, что именно этот дом, дом ее детства может стать прибежищем для нее и Димки. Ему точно деревенский воздух и природа пойдут на пользу. Работу себе Валя обязательно найдет — не этого она боялась. Предаваясь таким стратегическим планам, она опасалась, что рано или поздно придется привести их в исполнение, а все, чем она жила последние годы, превратится в воспоминания. Только Димка будет постоянно напоминать о том, что когда-то она была счастлива. «Впрочем, что такое счастье? Мгновения, но никак не долгий промежуток времени. Оно озаряет, полностью изменяя привычный ход событий, а потом в один миг ты понимаешь, что все ушло — ощущение радости, легкости, светлого восприятия мира. И начинаешь сомневаться, а не обманывался ли ты? Если так, то нужно достойно уйти. Слишком трудно видеть, как растет отчуждение, процветает ложь и недоверие. Это не для меня. Я переоценила свои возможности…» — Валя почувствовала на губах соленый привкус. Она не заметила, что плачет. Быстро подойдя к зеркалу в прихожей, она смахнула прозрачные капли со щек, потерла глаза, отчего веки стали воспаленными, опухшими. Валя зашла в ванную и несколько раз ополоснула лицо холодной водой. Она ощущала бодрящее прикосновение и продолжала плескаться, словно стараясь отогнать все, что так тревожило и лишало покоя. Потом она подошла к телефону и собралась позвонить Ермолову. Номер телефона едва вспомнила, укоряя себя за то, что давно не общалась с Евгением Федоровичем. Она покачала головой, подумав, что не должна была совершенно вычеркивать из жизни этого человека, так искренно и безответно любившего ее мать. Валя не знала точно, что собирается сказать ему, да и никто не отвечал на ее настойчивые звонки. Положив трубку, Валя поняла, что сегодня в правлении вряд ли его застанет — воскресенье все-таки.
«Обязательно позвоню завтра или послезавтра», — решила она, снова принимаясь за домашние хлопоты.
Вадим поднимался на нужный этаж, пробегая глазами номера квартир. Наконец он остановился у двери, обитой старым, с разрезами и толстым слоем пыли коричневым дерматином. Белов поморщился: «Интересно, внутри тоже все выглядит таким запущенным?» Однако он сразу отогнал скептические мысли, предвкушая встречу с Алисой. Что ему за дело до таких мелочей, когда она сейчас окажется в его объятиях. Он сделал глубокий вдох и нажал звонок.
Ему открыли не сразу. Он стоял перед незнакомой дверью, и несколько секунд ожидания показались ему вечностью. Белову чудилось, что за ним наблюдают в крошечное отверстие глазка, и он испытывал неприятное чувство. Он критически осмотрел букет роз, несколько раз перечитал название конфет на коробке. У него начали дрожать коленки, и лицо, покраснев, горело от волнения. Когда Белов услышал звуки ключа, вставляемого в замок, у него сбилось дыхание. Дверь распахнулась.
— Привет, — Алиса улыбалась и светилась от счастья. — Проходи, пожалуйста.
— Здравствуй. — Вадим перешагнул порог и протянул ей цветы и конфеты. Он сразу успокоился, перестал дергаться, увидев, как она рада их встрече. — Это тебе. Я так соскучился.
— Спасибо. — Алиса приняла подарки и, закрыв глаза, вдохнула аромат роз. Потом снова улыбнулась и поцеловала Белова в щеку. — Спасибо, я тоже скучала. Даже не думала, что такое возможно. Раздевайся. Куртку клади вот здесь, на спинку стула. Наше прибежище не слишком комфортно обставлено. Тебя это не смущает?
— Нет, — солгал Вадим. Он уже зашел в комнату и остановился, осматриваясь. Застеленный желто-коричневым покрывалом диван, старенький полированный шкаф, небольшой стол-тумба, на котором гордо возвышался черно-белый телевизор, и два стула рядом. Потертый, когда-то коричневый, а теперь неопределенного цвета палас довершал нехитрый интерьер. Белов оглянулся на стоящую сзади Алису. Она уже налила в какуюто сине-зеленую стеклянную вазу воду и поставила в нее цветы. Через мгновенье они украсили старенький телевизор.
Вадим улыбнулся, стараясь, чтобы на его лице никак не отразились его мысли. А думал он о том, что ему было бы гораздо приятнее встретиться в шикарном гостиничном номере, что он планировал осуществить, а не в этой полупустой, хотя чисто убранной квартире. Явно хозяйка жила, считая каждую копейку.
— Да, подруга твоя явно звезд с неба не хватает.
— Марина — своеобразная девушка. Она очень самостоятельная и независимая, — присаживаясь на край дивана, ответила Алиса. — Когда-нибудь я расскажу тебе, как нелегко живется ей на этом свете. Она мне как сестра, и родители столько раз пытались помочь ей, но с некоторых пор она стала считать, что злоупотребляет их добротой и вниманием. Она упрямая и честная. Будет зарабатывать копейки, но никогда не попросит ни о чем.
— Это не всегда умно, по-моему.
— Давай не будем перемывать косточки человеку, который в свой единственный выходной слоняется неизвестно где ради нашего удовольствия, — прервала обсуждение Марины Алиса. — Негоже это, согласись?
— Пожалуй. Я заранее проникся к ней уважением и благодарностью, а сейчас меня волнует совсем другое. — Вадим подошел к Алисе вплотную и присел рядом. Он увидел, как вспыхнули щеки девушки. Она слегка подалась вперед, ожидая, что он сейчас поцелует. Расстояние сократилось до минимума, и тогда
