— Кто сможет лучше чему-либо научить, как не мама, — сказал Петр Петрович, на что Вероника Сергеевна поспешила возразить:
— Не скажите, Петр Петрович, это совершенно разные маленькие человечки: домашние и садиковские. И я бы не спешила с ответом, кто из них более приспособлен к жизни.
Наверное, после их ухода оживленный спор продолжался. По крайней мере, Вале казалось, что так оно и есть. Для себя она не могла решить, что бы предпочла, имея выбор: работу или ведение домашнего хозяйства. Одно знала — домашняя работа и заботы о Димке не стали бы для нее каторгой. Напротив, появилось бы столько свободного времени, которое она бы нашла, чем занять. Конечно, Валя думала о своем увлечении, о красках, оживающих на ее рисунках в виде пушистых облаков или тяжелых туч, о возможности больше гулять с Димкой, взяв с собой фотоаппарат. Вадим заметил ее задумчивый вид, дорога прошла в молчании, и спросил, как только такси отъехало от подъезда:
— Где ты витаешь?
— Так, представила, что я не спешу каждый день на работу, не бегу сломя голову по вечерам в садик за Димкой. Подумала, что у меня появилось бы столько свободного времени.
— Кажется, ты говорила, что любишь свою работу? — открывая дверь, заметил Вадим.
— Я не отказываюсь. Только я остановилась в своем развитии, если говорить о работе. Записывать под диктовку рекомендации врача и отвечать за карточки пациентов, поливать цветы и вытирать пыль с подоконника — это слишком мало для меня. Ты не подумай, что я хочу тебя в чем-то упрекнуть. Моя жизнь сложилась, я не могу жаловаться. Семья для меня превыше всех моих амбиций.
— Я люблю тебя, Сергеевна, за твою цельность.
— Как хорошо знать, за что любишь. Вот я не знаю, за что люблю тебя, — задумчиво сказала Валя, глядя, как Вадим помогает Димке переодеваться.
— Хорошо, что мы можем говорить об этом через четыре года. Надеюсь, ты не забыла о завтрашней дате?
— Ни в коем случае. Я даже взяла отпуск за свой счет, с завтрашнего дня. Давно договорилась. Мне хотелось немного изменить каждодневный ритм.
— Ты не говорила, что тебя это настолько изматывает. — Вадим внимательно посмотрел на Валю. — Как тебе удалось получить отпуск? На сколько дней?
— По шестое марта включительно, а потом воскресенье и мой законный международный выходной. Я давно вела об этом разговор с главврачом и теперь есть, кому меня заменить. У нас это не приветствуется, но в виде исключения разрешили. Я ведь никогда ничем не злоупотребляю. Завтра обязательно придут Проскурины, Вороновы, твои родители. Я должна быть готова. План мероприятия у меня давно готов. А потом я хочу немного позаниматься тем, что греет мою душу.
Вадим снова посмотрел на Валю пристально.
— Ты что, Белов? — Она смутилась.
— Ничего, могу же я улыбаться, глядя на свою жену. К тому же, я кое-что обдумываю. Надеюсь, скоро поговорить с тобой о том, к чему приду. Я должен все взвесить, а потом — тебе решать.
Валя вспоминала недавний разговор, так и оставаясь в недоумении насчет мыслей Вадима. В любом случае, за несколько дней до годовщины и теперь — после Валентину не покидало ощущение, что обязательно должен возникнуть какой-то важный разговор с мужем, но ничего такого не произошло. Именно это было причиной ее напряженности, что не укрылась от глаз Вики. Поскольку с ней Валя общалась часто, то перемены в настроении подруги Вика замечала сразу. Да и Вадим был каким-то непохожим на себя. Он веселился, дурачился, танцевал с Викой и Наташей, но мыслями был далеко от дома. Вика несколько раз поймала его на том, что он совершенно не слушает ее. Вадим расплывался в самой очаровательной улыбке, на которую только был способен, и отшучивался.
Вика была права — временами он переносился из этой шумной комнаты в совершенно иной мир, полный противоречий, обманов, недосказанности. Белов думал о том, во что превратилась его жизнь. Он пытался посмотреть на себя со стороны и приходил к выводу, что в нем прекрасно уживаются два совершенно разных человека. Один доволен семьей, домом, работой и живет этими проблемами, другого же не интересует ничего, кроме желания видеть, слышать, обладать рыжеволосой красавицей. Но даже в своих самых смелых, потаенных мыслях он думал о ней, говоря себе: хочу, скучаю, а не люблю. Он не представлял своего существования без той случайной встречи в больничном дворе и одновременно не строил никаких планов на ее счет. Он просто хотел, чтобы она в любой момент была рядом, отдавая ему частицу себя и ничего не требуя взамен. Так и было все время, что они встречались. Вадим называл ее «мой светлый каприз», предчувствуя, что, по сути, все женщины одинаковы, и рано или поздно начнутся проблемы неразрешимые, исключающие продолжение отношений. Может быть, сейчас они уже близки?
Теперь, после ссоры с Алисой, первой и неожиданной, Вадим не находил себе места. Напротив сидела Валя и с ангельским лицом — само внимание и забота — спрашивала, что у него за проблемы.
— Никаких проблем, Сергеевна, — ответил он, внимательно наблюдая, как она медленно доплела косу и привычным движением отбросила ее за спину. Вадим вдруг четко увидел разметавшиеся по подушке каштаново-рыжие волосы Алисы. Это было похоже на наваждение. Белов подался телом в Валину сторону. — Какие у тебя красивые волосы. Интересно, что чувствует женщина, нося такую красотищу?
— Я привыкла и не вижу в этом ничего необычного, — смущенно ответила Валя. Она увидела во взгляде Вадима что-то необъяснимое.
— Нельзя так думать, — прошептал Вадим и, вздрогнув всем телом, отпрянул от готовой к поцелую жены — видение ушло. Оба в смущении опустили глаза. — Я устал, честно говоря. Если я лягу спать, Димка не сочтет это предательством?
— Я сама уложу его, иди отдыхай.
— Да, чуть не забыл: нам нужно будет съездить в магазин — посмотреть тебе что-нибудь для открытия. Ты не забыла, что твой муж скоро станет владельцем самого перспективного компьютерного магазина?
— Такое не забывают.
— Замечательно, тогда еще один сюрприз оставлю тебе напоследок, — улыбнулся Вадим.
— Я очень осторожно отношусь к сюрпризам.
— Этот тебе понравится.
— Надеюсь. — Валя улыбнулась в ответ.
— Завтра после работы поедем?
— Давай. Я на работе до четырех. Димку отведу к Веронике Сергеевне.
— Мы можем взять его с собой, но чтобы он снова не устроил нам ничего неблагозвучного, как у родителей.
— Потому я и подумала о Маковецкой. — Валя снова вспомнила Димкин приступ упрямства, и неприятное чувство вины поднялось в душе. Как будто и не виновата ни в чем, а все же… — Сейчас же позвоню ей, попрошу посидеть с правнуком.
— Договорились, иду отдыхать. Для создания шумового эффекта включу телевизор. — Вадим настолько тщательно скрывал свое напряжение, что за несколько минут невообразимо устал. Он физически больше не мог находиться рядом с Валей, не от неприязни, а просто потому, что ее лицо вдруг превращалось в смеющееся лицо Алисы.
— Иди, дорогой.
— Спасибо. — Вадим поднялся и, поцеловав Валю в макушку, направился в спальню.
Валя смотрела ему вслед, пока он не скрылся за дверью. Белов был явно чем-то озабочен, как ни старался это скрыть. На сердце у нее поселилась тревога. Будто бы все хорошо, но в глазах Вадима была агония. Он снова не находит себе места. За годы, прожитые вместе, она научилась улавливать малейшее изменение в его настроении.
«Что с ним на этот раз? Он выглядит, как затравленный зверь. В какой капкан он снова попал?» — Валя укладывала Димку, читала ему сказку, а сама все время задавала себе новые вопросы.
Когда она вошла в спальню, Вадим спал. Валя села на край кровати, глядя на его безмятежное лицо. Красивые черты лица приняли спокойное выражение, не напряжен ни один мускул. Блестящие черные волосы еще хранят форму прически — Вадим всегда тщательно следит за тем, чтобы каждый день выглядеть на все «сто». Валя уже перестала удивляться тому, что этот мужчина уделяет своей внешности так много внимания. В конце концов, это даже подстегивало ее саму. Она старалась встать пораньше и привести себя в порядок. Вадим видел ее растерянной, без легкого макияжа и запаха духов только в первые месяцы после рождения Димки. Тогда она не успевала ничего сделать для себя, удивляясь тому, как еще держится на ногах от нервного и физического перенапряжения. Ей было не до цвета ее губ и прически; позднее все стало на свои места.
Валя нежно провела рукой по гладким волосам Вадима. Он медленно повел головой и улыбнулся во сне, натягивая одеяло до самого подбородка. Ему было спокойно, уютно, тепло. Валя подумала, что он слишком много взвалил на себя на работе и ему просто необходим полноценный отдых. В отпуске они не были ни разу: ни поездок на юг, ни за город — ничего. Была работа и заботы о доме, подрастающем малыше, конечно, теперь все должно измениться. Вадим говорил, что еще немного — и доходы от их фирмы и магазина станут на порядок выше нынешних. Костя вообще был настроен стать миллионером к концу этого года. Он всегда полон радужных фантазий и давно видит себя в роли непотопляемого олигарха. Вадим более спокойно относился к перспективе разбогатеть. Единственное, о чем он мечтал в этой связи, — машина. Он спал и видел себя за рулем иномарки. Это была не роскошь для него, а, во-первых, средство экономии времени, вовторых — удобство передвижения и независимость.
Валя смотрела на спящего мужа, думая о том, как может измениться их жизнь с появлением всех благ, которые дают большие деньги. Она меньше всего мечтала о машине, новой квартире, даче, изменениях в своем гардеробе и каких-то других прихотей, которые, как говорят, неизбежно сопутствуют роскошной жизни. Она пыталась понять, какими станут их отношения? Прибавится ли в них тепла, доверия, любви, или напротив — они будут становиться все более чужими людьми, пути которых рано или поздно разойдутся?
Она радовалась тому, что успехи Вадима с каждым месяцем приобретали более ощутимый, реальный вид, но одновременно боялась, что с его неуемной, страстной натурой настоящего мужчины произойдут очередные превращения. Он может попасть в пучину страстей, которых ему так не хватает в размеренном ритме жизни, а она снова будет решать: оставаться рядом или уходить, заново строя свою жизнь. Как же ей хочется всегда быть рядом…
Презентация была в самом разгаре. Это означает, что съемки телевизионщики провели успешно, журналисты смело взяли интервью, ленточка разрезана и теперь нанятые для фуршета официанты из ресторана «Диана» расхаживали между приглашенными с подносами, заставленными бокалами с искрящимся шампанским, соком и конфетами. В помещении магазина стоял приятный гул от негромких разговоров, слившихся в одно целое, звучала музыка.
Вадим уже устал улыбаться, его тяготила торжественная обстановка, десятки поздравлений, рукопожатий, пожеланий. Он воспринимал их как нечто необходимое, но не искреннее. Потому что с юношеских лет решил, что слишком мало людей в состоянии пережить чью-то крупную победу без зависти, от души
