радуясь не своим, а чужим достижениям. Даже лучший друг в один прекрасный момент сохранит улыбчивую маску на лице, стараясь спрятать поглубже готовую прорваться досаду за собственную малозначимость. Вадим посматривал на приглашенных, замечая, что многие из них давно забыли о причинах своего появления здесь. Теперь они озабочены только тем, чтобы не упустить проходящего мимо официанта с новой порцией шампанского. Белов иронично усмехнулся, ища глазами Валю.
Он заметил ее в обществе Проскуриной. Он отметил, что Валя прекрасно выглядела в этом строгом черном платье с мехом чернобурки, небрежно наброшенным на плечи. Она была так грациозна, недоступна в этом наряде, на высоченных каблуках, со строго подобранными в причудливый узел волосами, что Вадиму казалось, что он видит эту женщину впервые. Ему понравились собственные ощущения. Попивая шампанское, Белов издалека наблюдал за тем, как Валя с Викой что-то активно обсуждают, стоя у стиральной машиныавтомата. Валя поймала его взгляд и улыбнулась. Он махнул ей рукой, вспоминая, как два часа назад она ахнула, увидев вывеску магазина. Конечно, ему не пришлось ей ничего объяснять. Валя поцеловала его в щеку, прошептав:
— Этот сюрприз мне очень понравился. Еще будут?
— Подожди немного. Будут обязательно, — ответил Белов, глядя, как светится от счастья жена. Она была больше тронута всеми событиями, чем Вика. Это было очевидно, потому что на лице Проскуриной была написана только усталость от необходимости находиться сейчас здесь.
— Костя, кажется, наши жены нашли применение нашим зарплатам, — подойдя к Проскурину, заметил Вадим. Тот нашел глазами Вику и Валю, засмеялся.
— Я с удовольствием куплю ей эту чертову машину. Пусть стирает, выжимает, сушит… Так много времени у них уходит на всю эту бытовую ерунду, честное слово, обидно. Микроволновка, которую мы купили к Новому году, оказалась такой палочкой-выручалочкой. Я не жалею, Вика в восторге. К тому же, — голос Кости стал тихим, с интонациями заговорщика. — Скажу тебе по секрету: наступило время, когда я ни в чем не могу ей отказать. Зная Вику, могу только представить, какие желания она мне загадает.
— Если я правильно понял… — Белов не договорил.
— Вика в положении и ужасно переживает, что поправится и не сможет больше танцевать. Глупая женщина! Как можно думать о таких мелочах, когда ждешь ребенка! Три года жизни вдвоем — кажется, мы успели сполна насладиться пресловутой свободой. Ты не представляешь, как я рад. Не знаю, кто больше счастлив — я или Вика?
— Поздравляю, — Вадим пожал Косте руку, перехватил официанта с шампанским и взял два бокала. — Давай за маленького Проскурина, за его здоровье и чтоб было у него большое светлое будущее, дорогу к которому мы ему расчистим!
— Спасибо, принято. — Бокалы были выпиты до дна. — Только, Вадька, не проболтайся. Вика суеверной стала, караул. Сама скажет, не выдержит. Но пока она молчит — ни слова.
— Нет проблем. Еще раз поздравляю.
К ним подошел Игорь Иванович и, извинившись, отвел Костю в сторону. Вадим увидел, как они вскоре подошли к высокому седому мужчине лет шестидесяти, державшемуся несколько отчужденно ото всех. У них начался неспешный деловой разговор. «О личном так не разговаривают», — подумал Белов, успев немного обидеться за то, что Костя, как ни крути, многие вопросы решает без него. — «Черт с ним. Одной проблемой меньше».
Вадим искоса поглядывал на часы, желая поскорее оказаться дома. Его утомила одна молодая журналистка, наконец решившаяся взять у него интервью для своей новой газеты. Потом она долго строила ему глазки, чем привела Вадима в ярость. Он мельком смотрел на себя в одно из огромных зеркал, украшавших магазин: «Неужели на моем лице написано, что я хочу трахнуться? Где признаки сексуальной озабоченности?» — Вадим видел только знакомое лицо с явными признаками хронической усталости — только это и можно было считать новизной. Он действительно устал от себя, от своих переживаний, желаний, а потом уже — от работы, суеты с открытием магазина и бумажной волокиты. Он был уверен, что все это ушло бы вмиг, если бы он знал, что его ждет встреча с Алисой. Как ни притягательно и сексуально выглядела Валя, мысли о любовнице не покидали его.
Вадим так и не помирился с Алисой. В первые дни он решил выждать паузу, а потом не мог осмелиться набрать ее номер. Ему даже не хотелось просто позвонить, чтобы услышать ее голос и положить трубку. Он не делал этого, потому что понимал: она почувствует, что это он. Алиса поймет, как ему не хватает ее. Он не знал, что сможет предложить ей нового в случае примирения, поэтому на каком-то этапе мысль о налаживании отношений была отодвинута на задний план. Белов погрузился в суету, предшествующую открытию магазина, а возвращаясь домой, видел спокойное лицо Вали и радостное — Димки. «Может быть, судьба так быстро развела нас, чтобы дать понять: наши пути не должны пересекаться, все было ошибкой», — думал Вадим, прохаживаясь по квартире, казавшейся такой уютной, принимающей его. — «Хорошо, что нет никаких последствий нашей бурной любви… Не хватало еще этих осложнений». Стоило Вадиму цинично подумать об этом, как ощущение равновесия, которое он так старался обрести, снова покинуло его. Он вдруг представил, что Алиса может оказаться беременной и в сложившихся обстоятельствах не знает, как ей поступить. Белов не испытал никаких трогательных чувств от того, что любившая его женщина может носить под сердцем его ребенка. Как и до появления Димки, Вадиму было трудно испытать какие-то теплые чувства к тому, что он не видел, не мог пощупать. Однажды он признался в этом маме, получив нагоняй. Теперь история могла повториться, с той разницей, что ребенок мог родиться у его любовницы. Какие обязательства у него перед нею? Никаких. Но все-таки он не до конца очерствел, чтобы не внести ясность в этот вопрос.
Накануне открытия магазина Белов все-таки позвонил Алисе. Он задержался на работе и, когда остался один, снял трубку и набрал ее номер. К телефону долго не подходили, Вадим настойчиво держал трубку, размышляя, где может быть Алиса. Почему-то он был уверен, что она должна сидеть по вечерам дома и ждать, когда он соизволит позвонить.
— Слушаю вас, — голос Софьи Львовны разочаровал Вадима. С ней говорить совершенно не хотелось, но класть трубку он посчитал глупостью.
— Добрый вечер, Софья Львовна. Это Вадим.
— Добрый вечер. — Интонации остались неопределенно-вопросительные.
— Пригласите Алису, пожалуйста.
— Ее нет. Как странно, я была уверена, что она с вами, — теперь появилась тревога и растерянность.
— Не со мной точно. Я еще на работе. — Белов разозлился, что позвонил именно тогда, когда этой рыжеволосой красавицы нет дома. «Где же мы зависаем?» — с раздражением подумал Вадим, а вслух произнес: — Надеюсь, что она скоро придет.
— Мне ничего об этом не известно. — Софья Львовна давала понять, что разговор на эту тему окончен.
— Жаль. Передайте ей, пожалуйста, что я звонил.
— Хорошо, передам.
— Перезвоню на днях. — Вадим забыл о том, что совсем скоро восьмое марта, а когда вспомнил, расстроился. Наверняка придется быть дома, а не с Алисой. Если они помирятся и этот праздник снова проведут порознь, то найти объяснение этому обстоятельству будет трудно. Значит, примирение должно произойти после восьмого. Белов на ходу сориентировался. — Дело в том, что в воскресенье я уезжаю в командировку. Потому время звонка не определяю точнее. Не люблю обещать и не выполнять.
— Замечательная черта характера. Вы можете позвонить и сегодня, только позднее. Не думаю, что Лялечка придет за полночь.
— У меня не получится. Дома телефона нет, вот только рабочий, а я уже собрался уходить.
— Поняла. Я все передам, не беспокойтесь. До свидания.
— Всего доброго, Софья Львовна.
Вадим вздохнул с облегчением. С ним не разговаривали категорично, это могло означать, что дочка не поделилась с мамой деталями их ссоры. А может, женщина просто умна, чтобы по телефону не высказывать свои претензии незнакомому молодому человеку. Ведь он до сих пор так и не побывал в доме Зингеров. Белов не предполагал еще одного варианта: положив трубку, Софья Львовна зашла в комнату дочери.
— Это звонил он, ты была права, — присаживаясь на диван Алисы, сказала она.
— Был вежлив, как всегда?
— Безукоризненно. Сказал, что уезжает в командировку и перезвонит на днях. Куда он постоянно ездит? — удивилась Софья Львовна.
— Раньше, наверное, ко мне, а теперь — не знаю, — ответила Алиса, забыв, что так и не сказала маме самого главного: о том, что Вадим женат. Просто поссорились влюбленные — с кем не бывает — эта версия казалась Алисе более приемлемой для маминых ушей.
— Не поняла тебя, доченька. — Ответ Алисы показался матери странным.
— Шучу я, мама. Мотается постоянно то к заказчикам, то к поставщикам, — на ходу придумала Алиса и попала в десятку. Именно таким был характер командировок Вадима, когда они были реальными.
Алиса легла, закрыла глаза, представив себе, что несколько минут назад могла услышать его голос. Она нарочно не подошла к телефону. Не могла понять, как вести себя, что отвечать? Даже то, что он позвонил, ни о чем не говорило. Каждый день без него был пыткой.
А ему, наверное, время не казалось таким пустым, бессмысленным. Конечно, ведь он весь в заботах: работа, семья, дом. Можно и отдохнуть немного от каждодневной лжи. Не выдержал и позвонил. Скучно стало без любимой игрушки. То, что он снова заговорил о командировках, не сказал ничего такого, что могло бы показать его теплое отношение, — доказательство поверхностных, пустых чувств.
Вздохнув, Алиса закрыла ладонями лицо. Она вспомнила, как боялась встретиться на работе взглядом с Валей. Как шла на подгибающихся ногах и дрожащей рукой открывала дверь своего кабинета. И, только увидев на месте медсестры совершенно другую девушку, вспомнила, что Валя предупреждала об отпуске за свой счет. Алиса пропустила мимо ушей сказанное, а теперь терялась в догадках, в чем причина? Она подумала, что Валентина неспроста взяла отпуск именно сейчас. Гадать было бессмысленно. По крайней мере, есть в этом что-то положительное для Алисы: у нее появилось время прийти в себя после разговора с Мариной, не общаясь с Валей. Не нужно было играть и притворяться. С заменившей Валю медсестрой шло общение на уровне рецептов и других вопросов, связанных с приемом. Алиса поняла, что сейчас такое положение вещей ее устраивает. Но страшило другое — несколько дней пролетят и эта улыбчивая, милая женщина вернется на свое рабочее место. Алису передернуло — что тогда?
Никогда еще Алисе не приходилось попадать в такое нелепое положение. Она, сама того не желая, оказалась в неприглядной роли. Разлучницей, даже поневоле, и разрушительницей семьи она становиться не желала. Неприятие этого щекотливого момента прочно засело в ее голове еще с юношеских лет. Как она могла оказаться такой слепой? Она больше не позволит ему играть своей душой. Алиса вспомнила длинный список достоинств мужчины, с которым она хотела бы связать свою жизнь. Марина как-то говорила о ее больших претензиях к мужскому полу вначале и просила не изменять себе. Как она была права: Вадим не вобрал в себя и половины, а она была готова не замечать этого. Рассуждать не любя гораздо проще. Она слишком долго ждала настоящей любви. Теоретически отказавшись от лирики, она вдруг получила ее сполна и оказалась не готова здраво рассуждать. Она полюбила, не предполагая, что наткнется на холодное, расчетливое сердце. «Как это несправедливо, жестоко». Алиса чуть не расплакалась, но открыла глаза, вспомнив, что мама продолжает сидеть рядом
