левака не было. На него же — возлагалась обязанность разбираться с полицией или с различными «борзыми», пытающимися «сломать крышу».
Восемь против одного — это существенно. Ровно столько усиленных картечных патронов двенадцатого калибра содержит магазин помпового ружья Моссберг-590 под барной стойкой. Но бармен — даже не подумал достать его. И дело не в восьми против одного — а в том, что стрельба привлечет внимание полиции, и не простой муниципальной — а криминальной полиции. А это уже совсем другие деньги. Более того — это привлечет внимание и прессы — перестрелка, бар залитый кровью — слетятся как мухи на дерьмо. И кому захочется идти в такой бар? Приносящая прибыль точка в пару минут накроется медным тазом — а хозяин выскажет свое неудовольствие ему. В доступной и крайне болезненной форме.
И потому — старший бармен по имени Жорж, наполовину француз, наполовину араб — бесстрашно вышел из-за стойки и заступил дорогу громилам.
— Дверью ошиблись? — спросил он
— Отскочи, папаша...
Бармен с недоумением посмотрел на руку, сжимающую его плечо, и даже не поморщился.
— Ты дверью ошибся, бык? — с угрозой в голосе спросил он — если хочешь знать, таких как ты быков глушат током, закатывают в банки и сверху большими буквами пишут — Говядина. Ты что здесь ищешь, чего не терял?
— Не мельтеши, папаша. Громить ничего не будем. Нам тут один мунафик нужен. Из наших, не из твоих.
— Мунафик? А не пойти ли тебе... Ты к себе домой ввалился? Ты знаешь, кто здесь масть держит? Ты кто вообще такой? Под кем ходишь?
— Под Асланом.
— Аслану пять дней назад платили. Он нас сюда ставил. Это он тебя послал или ты сам сюда приперся?
Бык не успел ответить — в туалете бара приглушенно громыхнул взрыв...
Туалет бара был просторным — просторнее, чем раздевалка у спортзала. Туалет — не менее важен, чем само помещение и танцпол, от его удобства многое зависит. В туалете — получают логическое завершение многие коллизии, завязывающиеся на танцполе и у самого бара. Получившие у дилера дозу — спешат сюда, чтобы вмазаться. Познакомившиеся на танцполе и ощутившие внезапное притяжение друг другу, единение душ и сердец — спешат сюда, чтобы трахнуться. Поссорившиеся в баре — спешат сюда, чтобы набить друг другу морду. Так что туалет при баре — очень важное место, посещаемость зависит от него не в меньшей степени, чем от выбора напитков.
Здесь и сейчас — народа в туалете было не много и не мало. Какая-то шпана прижимает одного у умывальников. Счастливый наркоша — сидит у стены и ловит приход[31], еще один чуть подальше =— пускает пузыри. Они счастливы. Звуки из закрытых туалетных кабинок — говорят о том, что люди находящиеся там тоже счастливы. Каждый счастлив по-своему.
На капитана и его агента — внимания не обратили. Наверное, решили, что перед ними парочка содомитов, папочка с сыночком. Тьфу!
Капитан осмотрел окно. Твою мать, решетка!
Этого только не хватало.
Так и есть.
— Э, ты с кем там разговариваешь, папаша! — агрессивно спросил один из подростков
Капитан сорвал с руки часы — хорошие, стальной корпус, электронная начинка — и отличный кожаный ремешок. Рывком он отсоединил ремешок, открутил защитную крышку, защищающую заводной механизм — из-под нее потянулись две тонкие — тонкие стальные нити...
Усовершенствованный Семтекс. Больше пятидесяти граммов в каждой части «кожаного ремешка». Никто и подумать не мог, что в ремешке — взрывчатка, а часы — могут переключаться в режим детонатора.
Он поставил заряды — в левом верхнем углу и в правом нижнем, протянул тонкую проволоку к каждому, выставил на таймере время — десять секунд.
— Э, папаша! — подростки нашли себе новый повод для приколов — ты там охренел или как, отец? Ты чего делаешь.
Капитан толкнул Мера так, что он полетел на пол — и сам прыгнул на него.
— Ложись!
Взрыв — бухнул, что надо.
Дверь в туалет, тяжелую и прочную — не сорвало с петель, но открыло ударной волной и она припечатала к стене какого-то нарика, который спешил вмазаться. Потянуло дымом, гарью и острым духом сгоревшей взрывчатки. Толпа шарахнулась в сторону от ужаса, стриптизерша, которая только начинала выступление — упала у стойки, только прутья клетки задержали ее. Оцепенели и обе «договаривающиеся стороны»
— Ах, мать твою! — пришел в ярость бармен
В молодости — он был троцкистом и как-то раз — они бросили бомбу в полицейский участок. Так что он хорошо понял, что произошло — опыт молодости подсказал.
— Сукины дети!
Без оружия — он рванулся вперед...
Офицеру флота — не привыкать к взрывам, обучение обращению с взрывными устройствами и умению не бояться взрывов — входит в стандартный набор дисциплин, которые должен знать оперативник. Капитан знал, что при взрыве — нужно залечь, желательно в какой-то неровности местности — канаве, воронке, оросительном канале и широко открыть рот, чтобы ослабить воздействие ударной волны на барабанные перепонки. И все-таки — сто грамм это много. Обычно «сто грамм» не воспринимается всерьез, это стакан водки. Но эту взрывчатку, созданную на основе Семтекса — НАТО переводить в тротиловый эквивалент из расчета «один к трем» — а двухсотграммовой тротиловой шашки — хватает, чтобы подорвать легковую автомашину.
Долбануло знатно — до искр в глазах и глухоты. Ничего не было видно от дыма, от кирпичной пыли. На полу — валялись оглушенные нарки, дверцы туалетных кабинок, достаточно широких и удобных, чтобы разместиться там не поодиночке, а вдвоем — снесло с петель...
Капитан пришел в себя первым из присутствующих. Поднялся, пихнул агента...
— Вставай!
Лицо агента — все было в крови и пыли от взрыва, он разевал рот как вытащенная из воды рыба...
— Вставай, говорю, козел!
Агент что-то шептал одними губами... только капитан не слышал, что именно, может от контузии, а может быть — агент и в самом деле только шептал. Капитан давно научился читать по губам, складывалось в одно — Аллах, Аллах...
