— Так точно.
— Отлично. Пусть занимают позиции... скажем, на Сан-Франциско и здесь, на Рю д'Атлас. Тихо и быстро.
Меньше чем через час — пять одинаковых черных внедорожников Датсун — выехали из района Шарф, набирая скорость, рванулись к Арабской площади. Среди тех, кто сидел в машинах — были только родственники и даже сыновья Фатиха. А всего у Фатиха — было двадцать детей, девять сыновей и одиннадцать дочерей. Двое из сыновей — следовали в конвое.
Сам Фатех следовал в третьей машинке, он был единственный, у кого с собой не было автомата. План был простой — найти этих сукиных детей и показать им, где раки зимуют. Вопрос даже не русском. А в отсутствие уважения...
Сам Фатех относился к числу тех мусульман, которые соблюдали и требовали соблюдать лишь те нормы Корана, соблюдать которые было приятно или выгодно, а во всем остальном — на Коран, на шариат они плевали. Фатеху был нужен шариат лишь как средство запугивания всех остальных. Мусульмане — как и сицилийцы держались вместе и поддерживали кровную месть — но в них было и кое что иное, и это иное — напрямую вытекало из Корана. Особая спайка, поддержка друг друга и презрение ко всем остальным — ведь они были правоверными, а все остальные были неверными. Уверенность в том, что жизнь неверного, его имущество, его женщины разрешены — в отличие от лицемерных католиков они творили преступления, полностью уверенные в своей правоте. Они грабили чужих, неверных, которых даже за людей не считали. Особый, присущий мусульманам фанатизм — многие считали, что участвуя в преступной группировке и ведя преступный образ жизни — они становятся не уголовниками, а воинами Аллаха, которые борются против неверных. А венец жизни правоверного — шахада, то есть смерть в бою с неверными. Именно этот сплав качеств — позволил их группировке, не такой уж и многочисленной — завоевать и удерживать самый лакомый кусок города Танжера — порт и припортовую территорию. Но сейчас — Фатех понимал, что мафия попытается разобраться с ним не его руками. Они просто натравят на него русских. А это — игра совсем другого уровня, ему в ней не выиграть...
Проскочили Арабскую площадь. Дальше — дорога шла в Атласные горы, непредсказуемые и опасные, в которых суровые горцы выращивали на продажу марихуану. Дорога, которая вела к ним — так и называлась — Рю де Л'Атлас...
Выехали за город. Темнело.
— Куда?
— Прямо...
Машины неслись по отличной бетонке к блок-посту, отделяющему территорию Вольного города от территории африканской Испании...
На таможенном посту — на них даже и не взглянули. В принципе правильно — вряд ли Мухаммед Фатех будет марать руки, лично занимаясь контрабандными операциями, а оружие, даже автоматическое — вряд ли было контрабандой, его было вдоволь и с той и с другой стороны. Дорога шла в горы, качество ее было хуже, потому что выделяемые в Мадриде на дорожное строительство деньги благополучно уходили налево. Солнце садилось в горы, окрашивая их в богатый оттенками — от почти розового до охряного — желто-красный цвет...
Внезапно — Мухаммеду Фатеху пришла в голову мысль, что он напрасно поехал в ночь, в эту глушь, даже с двадцатью вооруженными и преданными людьми. Горная дорога, дикие поселения Атласных гор — горцы здесь полные, конкретные отморозки, как, наверное, и любые другие горцы в мире. Но с другой стороны — он хозяин порта, и если горцы с ним поссорятся — то могут своей коноплей дома отапливать...
Шайтан их забери как не вовремя...
Шайтан их забери...
Они свернули с главной дороги. Прошли мимо заправочной станции, достаточно большой, чтобы вместить те восемнадцатиколесные трансафриканские фуры, которые здесь начинают свой путь к Мысу Доброй надежды. Заправка с двенадцатиметровой высоты навесом была ярко освещена, но на ней никого не было...
Сразу после заправки нормальная дорога оборвалась. Пошел раскручиваться выстроенный в семидесятые обнимающий горы серпантин. Прихотливая, извивающаяся дорога, обнимающая иссушенные солнцем и ветром горы, ныряющая в провалы и тоннели, ветром взлетающая вверх чтобы перевалить через гребни. Местные горы были невысокими, полуразрушенными — Урал, а не Кавказ. Но и здесь — жили горцы, упрямые и гордые люди, которые никому не позволяли помыкать собой и молились одному лишь Аллаху...
По этой дороге почти никто не ездил. В одном месте — несколько крупных камней обвалились на дорогу. Охранникам пришлось выйти и сбросить их под откос.
Мухаммед Фатех нервничал, но не показывал этого.
За одним из поворотов — была площадка, на которой могли разъехаться даже восемнадцатиколесные фуры. При прокладке дороги — нашли относительно ровное место, и сделали такую площадку, на которой можно разъехаться — других таких мест не было. Сейчас — на площадке стояли два старых внедорожника CJ5 с закрытыми кузовами и старый, «носатый» полноприводный трехосный Мерседес с наращенными бортами. Вооруженные винтовками и автоматами люди — занимали позиции за ними и перед ними...
Светили фары...
Внедорожники остановились полукругом. Захлопали дверцы машин...
Мухаммед Фатех прошептал Фатиху, первую сунну Корана — как он всегда делал перед каким то важным делом, даже не задумываясь над тем, что Фатиху обычно читают над покойными. Затем — толкнул дверь машины. Один из охранников поспешно протянул ему его оружие — Вальтер МПК, который Фатех повесил себе на шею.
Трое — амир и по двое из личной стражи — медленно двинулись друг другу навстречу...
Они сошлись на освещенном фарами пятачке ровной, высушенной солнцем земли, не дойдя друг до друга всего нескольких метров. Остановились, смотря друг на друга как самцы буйвола во время гона — придумывая, как половчее сбить с ног и опрокинуть друг друга...
Горцев — представлял шейх аш-Шави. Не уступающий и даже превосходящий габаритами Фатеха здоровяк с короткими усами и без бороды. Он пользовался уважением своего и соседнего племени, несмотря на возраст часто ложился со своими четырьмя молодыми женами (жен у него было намного больше, но с стареющими он разводился) и имел патент сержанта Иностранного легиона Испании. Именно шейх аш-Шафи разрешил молодым людям из племен служить в армии, даже во французском Иностранном Легионе. Возвращаясь, они учили тактике современной войны своих соплеменников, на службе они узнавали, где и почем можно купить оружие и боеприпасы, сводили знакомства с торговцами и контрабандистами — все это были очень полезные навыки, связи и знакомства. Но побережьем и портом — владел Фатех и отправку марихуаны и опиумной пасты — прочно держал в руках он. Племена завидели от Фатеха и знали это...
— Ас Салам Алейкум... — сказал Фатех
— Ва Алейкум ас Салам — ответил шейх — какая нужда заставила тебя ступить на земли моего народа, тем более в такой поздний час?
Вопрос — был грубостью. По обычаям — несколько минут надо было уделить «светским» вопросам о здоровье самого гостя, его жен, детей и скота. Пожелать, чтобы Аллах дал благополучия в делах, и только потом переходить к обсуждению того, ради чего, собственно, они и собрались здесь. Но шейх сразу перешел к делу, показав, что он сильно недоволен визитом ночных гостей...
— Аллах свидетель, я не стронулся бы с места, не будь в том насущной нужды, шейх... — Фатех не пошел на ответную грубость.
— Законы нашего народа, путник, приказывают встретить тебя с распростертыми объятьями и поделиться последним, что у нас есть. Скажи, в чем твоя нужда, и видит Аллах, если у меня есть это, я поделюсь с тобой, как с братом...
— Аллах свидетель, моя нужда в справедливости и правосудии. Знаешь ли ты, что утворил
