Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы

И расположится простым узором
Играющая красок пестрота.

И было что подобием хвоста,
Вдруг станет головой, тюрьма – простором,
Кровавый скорпион – цветком, в котором
Живая воплотилась красота.

А вы к картине подошли вплотную.
И что вы видите? Юдоль земную,
Нагроможденье грубое мазков.

И вы хоть на ночлег остановитесь
Перед холстом, вы им не вдохновитесь, –
Закон искусства на земле таков.

'Чужих ступеней тяжесть Данте знал...'

Илье Эренбургу

Чужих ступеней тяжесть Данте знал,
Ведь лифта не было во время оно!
А я взлетаю вверх, но учащенно
Пульс бьется, и в груди как бы кимвал.

И мысль за мыслью, как за валом вал,
Проносится в мозгу, он полон звона
И рокота… А вдруг неблагосклонно
Я буду встречен… Кнопку я нажал.

В ответ раздался звон и лай собачий,
Открылась дверь, и вот я жду удачи,
Решенья, может быть, судьбы своей…

Меня встречает Данте Алигьери…
Позвольте, разве Данте был еврей?
И ада предо мной разверзлись двери.

'Кто был Шекспир? Бэкон или Ретленд?..'

С. Маршаку

Кто был Шекспир? Бэкон или Ретленд?
Иль кто-нибудь другой, иль даже группа
Мыслителей?.. Глядит с гравюры тупо
Елизаветинский интеллигент.

Пред ним и Флетчер – ревностный студент.
В театре «Глобус» подвизалась труппа.
Сын мясника мог Шейлока так скупо
Душою наделить… О дым легенд!

Кто создал эти тридцать семь трагедий,
Где действуют живые люди, лэди
И принцы, где народа слышен шаг?

На сей вопрос есть разные ответы.
Но знаменитые его сонеты
По-русски написал один Маршак.

27 октября 1950

'Моей Маринке уж двенадцтый годик...'

Моей Маринке уж двенадцтый годик,
И, как внимания к науке знак,