Мы видим на окошке огородик: В нем лук, ревень, шпинат и пастернак. Она в последнем слове не находит Особенного ничего… Раз так, – Ей говорю, – уж лучше красный мак Ты посади, ведь он прекрасно всходит! И вот живем мы без пастернака. Не прогадали мы наверняка, – Мак распустил свой пышный абажурик, И стало от него вокруг светло… Сынишка нашего соседа Шурик В нем видит почему-то мира зло.
21 февраля 1951
ВСКРЫТИЕ КАМНЯ. Венок сонетов
1
Ко мрамору, дыханья нет в котором, Влечет меня неистовая страсть. Огонь, что Прометей сумел украсть, Несу назад небесным я просторам. Вот всё, что схвачено добрейшим вором, Химере огненной кладу я в пасть. Чтоб в немоту конечную не впасть, Я прах займу высоким разговором. Острей резца перо перед концом, И мрамора белей блестит страница, И стих спешит бессмертия гонцом. Пигмалион мне почему-то снится. Мелькнула тень, к скале почти как птица Он подошел с решительным резцом.
2
Он подошел с решительным резцом К материи, застывшей без движенья И ждавшей словно мысли выраженья, Чудесно излучавшейся творцом. Как будто спал Адам глубоким сном, Не чувствуя ни ветра вдохновенья, Ни легкого ножа прикосновенья, Гулявшего в боку его живом. Окаменевшее, быть может, чувство И есть прельщающее нас искусство, Увитое страдания венцом. И мастер истину всегда находит, Одушевляя хладный камень, входит И в глыбу он с ликующим лицом.
3
И в глыбу он с ликующим лицом Проник резцом, и с твердым матерьялом Сраженье началось в сияньи алом,
