Смолисто-смуглою женой. Чтоб эти лилии монашек В объятьи крикнули моем, Чтобы в лесу блаженства нашем Кусались сумерки огнем.
195
На Волге, на Днепре, на Двинах Зеленый бог восстал. Зубами молний гвозди вынул Из мокрого креста. И там во мне, в мудреных жилах Воскрес какой-то бог. Всю ночь перо ему служило, О белый пол листа Стучалось черным лбом… Но вас, в чьих пальцах колья свечек С кусками трупными Христа В таком затишьи голубом, – Я не пущу в тишайший вечер, В тишайший храм, где бог – мечта.
196
Земля опять зовет на ложе, Губами осени зовет. Зароюсь в астры, вылью тоже, Как солнце вечера, свой мед. Ах, тяжела, как плод, и хмура, Хоть растянулась ты, вода. Не плещет струй мускулатура В плечах атласного пруда. Листва, листва лишь золотая, Поэтов капитал кругом… Так балерина, увядая, Руками пляшет и лицом.
197
Я нес чепуху, я пророчил, Но в зное пустынном не чах. Я пас табуны своих строчек Меж лилий на знойных плечах. Мой кнут поцелуев трепал их, Я гнал к колодцу твоему… Уж вечер тянулся на шпалах Теплушками зари в дыму. А город к лазури неистовой Багряные пестики труб… Странички тела перелистывая, Как землепашец стал я груб. Меж лилий пас, меж роз я сею, Скульптурой трупа день замлел… А Каин вспахивал Рассею, Храбрейший мастер на земле.
