Брожу по каменной дубраве, По каменным тропам брожу. Мной леший вдохновенья правит И в спину запустил вожжу. Кишит толпа. Так в бездне некой Породы рыбные кишат. А я покойнее Сенеки, Покоем пьян мой каждый шаг. Я не лечу смешно к трамваю, Не проклинаю, где бывал. Как незабудки, лишь срываю На клумбах каменных слова. Приду домой и есть не буду, Упьюсь любимой тишиной. Поэт привык к иному блюду. И пусть смеются надо мной.
271
Есть сад волшебный голубиный, И близкий, и далекий сад. Там не пьеро, не коломбины, А птицы вещие кричат. От их чарующего крика Алеют яблоки ветвей. Садовник бледный, посмотри-ка На щечки зрелые живей. И за собою в сад любимый Народ алеющий тяни, Чтоб мертвецов свалились гримы, Чтоб глаз живых зажглись огни. У радуг, там за красным краем Есть инфракрасные лучи. Мы их не видим, ощущаем, Их свет в рассвете опочил. И голубиный сизый вечер Застыл в саду волшебном том, Ему укрыться больше нечем, Как лунным тонким полотном.
272
Заря с луною косолапой Иль в кучу женщины лежат Пред улыбающимся папой, Пред Александром Борджиа. В святую ночь пришел согреться, Познать, как мед луны печет. Белей, чем спящая Лукреция, Ее округлое плечо. Разбил он вдребезги тиару,
