проходить в одиночку, даже альпинистам калибра Солдата. Только один человек в ущелье с некоторых пор стал регулярно позволять себе такие маршруты. Время было уже позднее, дослушав рассказ, они разошлись на ночь.
Он лежал в тишине, нарушаемой ровным дыханием спящей рядом Круглолицей. Несмотря на старания, поток мыслей не желал утихать в отяжелевшей голове, предвещая долгую, бессонную ночь. Мысли непременно возвращались к дневным приключениям Солдата. Объяснить их было нетрудно. Он понимал, что уже достаточно долго возбуждает соревновательный дух в ущелье, чтобы оставаться безнаказанным. Слишком много честолюбивых и горячих голов посещает эти места, и кто, если не Солдат, первый среди них. Еще не принявшее форму слов соперничество молодых лет с новой силой возвратилось в их отношения, и Солдат, несомненно, чувствовал себя в непривычной роли догоняющего.
Ночь неторопливо углублялась, поскрипывали половицы остывающей хижины. Темнота скрывала его невольную улыбку, когда он думал о том, как нелегко должна даваться Солдату эта роль. Можно было не сомневаться, что никакие его специальные обстоятельства не могли подсластить эту пилюлю его другу. Вконец утомленный, он еще долго размышлял об ответственности, которую такое развитие событий накладывает на него, и заснул, только когда в усталый мозг пришла спасительная надежда, что события прошедшего дня будут достаточным предостережением Солдату. Он не придал значение тому факту, что с контрфорса хорошо просматривается их памятный маршрут по главной стене.
Маленький мальчик в перепачканной одежде преследовал черного щенка и докучал как мог, дергая то за хвост, то за уши. За исключением пары, никого не было видно во дворе дома хозяина лавки. Он задержался у добротного вида калитки, наблюдая за ними с неясным чувством, пока не догадался, что мальчик, вероятно, сын Круглолицей. Круглолицая уехала в город неделю назад сдавать экзамены. Она обещала регулярно звонить родителям, он спустился в селенье узнать, как у нее идут дела. Был воскресный день, и он надеялся застать хозяев дома.
Он пересек двор и постучался в дверь. Открывшая дверь мать Круглолицей пригласила его внутрь и с нескрываемой гордостью сообщила, что ее дочке остался последний, самый легкий экзамен и что она сдала все на отлично, включая два экзамена по математике. Это была их вторая встреча, он потрудился заметить в этот раз схожесть во внешности матери и дочери, а также явно не унаследованную Круглолицей забавную застенчивость женщины. Закончив за несколько минут с новостями из города, она не знала, что делать с неожиданным гостем. Он попросил передать привет Круглолицей, быстро попрощался и вышел на улицу.
Неутомимая пара продолжала резвиться во дворе, по-прежнему что-то в ней привлекало его внимание. Мальчик, бойкий крепыш, носился изо всех сил по двору. Черному щенку не хватало еще быстроты, чтобы избавиться от бесцеремонных рук.
Легкое возбуждение охватило его, когда он узнал черные, торчащие, как у лисицы, уши на маленькой голове. Он постоял немного в раздумьях, просчитывая в голове месяцы, вернулся назад, постучался в дверь еще раз и спросил о щенке. Удивленная женщина охотно сообщила, что их кобелек из помета собаки соседей, что у соседей еще оставались щенки, и показала к ним дорогу.
Щенков было трое – два кобелька и сучка. Их держали в чисто убранном сарае, по всем признакам под хорошим присмотром. Он спросил у хозяев, кто их отец, и узнал, что возле сучки крутилось много псов, и Верный, которого хозяева, казалось, припоминали по описанию, мог вполне быть одним из них. Ему было предложено забрать всех троих. Щенки, как один черного цвета, с характерными ушами, не обращали внимание на людей.
Словоохотливые хозяева предоставили ему достаточно времени для сомнений. В округе, наверно, водились другие черные псы с торчащими ушами. Возбуждение улеглось, он собирался распрощаться. В это время один из троицы оторвался от группы и направился в сторону людей. Неуклюжий, щенок приблизился, обнюхал всех по очереди и задержался у его ног. На носке его пыльного ботинка появилось мокрое пятнышко от прикосновения мордашки. Хозяева в один голос сказали, что щенок выразил свое предпочтение.
Он присел на корточки, взял щенка двумя руками под передние лапки и осторожно поднял. На открывшемся нежном брюшке обнаружилось яркое белое пятно размером с монетку и принадлежности сучки. Он видел, что его руки не причиняют ей, забавно вертящей головой, никакого неудобства. Он опустил ее на землю и освободил из рук. Она не замедлила опять расположиться прямо у его ног и принялась нюхать и лизать раскрытую перед ней ладонь. Он поглаживал в ответ мягкую шерстку, не в силах противиться зарождающемуся в его сердце чувству к этому маленькому существу.
Хозяева очень обрадовались его решению. Последовало обсуждение, как лучше понести нежный груз. В результате он завернул щенка в кусок предложенной хозяевами материи, осторожно положил его к себе за пазуху и направился домой. По дороге щенок пригрелся и заснул. Он шел аккуратно, стараясь не потревожить свою ношу.
Место в углу, неподалеку от печки, казалось самым подходящим. Он постелил там кусок материи и поставил на него новую обитательницу хижины. После небольшой паузы щенок принялся исследовать незнакомые просторы. Они незаметно потратили день друг на друга. Он придумал ей имя, наблюдая за ужином, как, напоенная и накормленная, она безмятежно спит на полу, открыв свое отмеченное ярким белым пятном брюшко.
Разговор, откладываемый им уже несколько раз, проходил, против ожидания, нетрудно. В очередной раз он отдал должное уму и прямоте Солдата и напомнил себе, почему тот остается одним из самых его близких друзей. Они сидели за вечерним столом. На скорую руку приготовленный ужин состоял из вареного мяса и ранних овощей, привезенных Солдатом, свежего хлеба из местной пекарни и большой бутылки вина. Завершающийся весенний день принес ощущение легкости и возбуждения. Они без задержки наполняли бокалы и не стеснялись в выражениях.
Солдат не скрывал, что потерял покой после их совместного восхождения. Откинувшись на спинку жесткого стула, он энергично и не скупясь на комплименты объяснял свое состояние. Быстрота и манера, в которой был преодолен длинный и сложный маршрут, возбудили в нем сильные чувства. Солдат не мог не загореться желанием пройти этот маршрут в одиночку и, по крайней мере, с той же легкостью. По его словам, он не помнил, когда в последний раз хотел что-нибудь так же сильно, и все это время готовился к восхождению по стене. Только человек хорошо знающий Солдата мог оценить прозвучавшее в тот вечер признание.
Терпкое вино дополняло кисловатый привкус хлеба во рту и разносило приятное тепло по телу. Он начинал разговор с намерением напомнить Солдату о семье, жене и сыне, зная, как сильно Солдат привязан к ним, и попытаться убедить его, что соло по стене далеко за пределами его возможностей и разумного риска. По мере продвижения разговора он без труда убедил себя в неуместности и тщетности этих аргументов. Тревожные мысли растворялись в ароматах проникающего сквозь раскрытую дверь весеннего воздуха и крепкого вина. Приятней и лестней было обсуждать то, что интересовало Солдата больше всего. Солдат непременно возвращался к эпизодам их восхождения и расспрашивал, со смесью удивления и восхищения, как ему удавалось пройти тот или иной участок без вспомогательных средств. В этот вечер он впервые рассказал Солдату о странных изменениях, которые замечает в себе во время сложных восхождений. О том, как пальцы его рук приобретают необычную цепкость и силу. Как он бывает в состоянии подтянуться на одном пальце столько раз, сколько требует ситуация. О том, как у него открывается окрыляющее чувство рельефа. Как он всегда знает, что его ждет на десятки метров вперед. Как его руки всегда находят зацепки там, где они предполагают их найти. Он увлекся своим рассказом и остановился, только когда заметил, что выражение удивления на лице Солдата сменилось невольным выражением скептицизма. К его молчаливому разочарованию, Солдат не высказал желания дослушать продолжение.
Они допивали остатки вина, то перебивая, то подбадривая друг друга. Описывая Солдату ощущения легкости, неуязвимости и контроля, которые переполняют его наверху, он знал, что блеск в глазах его друга порождают чувства более глубокие, чем честолюбие и соперничество. Солдатом все еще продолжала двигать ненасытная жажда подобных ощущений. Остановить его мог только случай или физическая немощь.
Появление Монеты принесло в его жизнь то, что уже длительное время в ней отсутствовало, – заботы. Все еще один, без Круглолицей, не спешившей из города, он теперь непременно должен быть возвращаться каждый вечер домой, чтобы накормить щенка. Монета встречала его дружелюбным хвостиком, набрасывалась на еду, остальное время путалась по ногами. Его первым намерением было огородить для нее участок возле хижины и построить будку, чтобы можно было оставлять ее без присмотра на открытом воздухе вместо полутемной хижины. Намерение пришлось отложить из-за отсутствия подручных материалов. Он продолжал запирать щенка в хижине в свое отсутствие, до тех пор пока в одно теплое весеннее утро его сердце не дрогнуло. Готовый к выходу, он задержался у двери хижины и осторожно пытался затолкнуть назад вырывающуюся наружу Монету. Когда ему, наконец, удалось это сделать, он немедленно услышал слабое поскуливание за дверью. Не в силах отойти, он чувствовал, что решимость покидает его.
Приготовления заняли около часа. Он переложил содержимое своего
