заключил он. — Радуйся тому, что разбойник, ударивший тебя по голове, убежал, потому что увидел Али. Тот вышел на берег, чтобы собрать хворост. Конечно, мы тут же подобрали тебя и принесли сюда.
Али важно кивнул.
— Больших трудов стоило нам вернуть тебя к жизни, пророк тому свидетель! — подтвердил он. Тарику показалось, что Али с трудом сдерживал смех.
— А сейчас поешь! Ты, должно быть, голоден. — Маслама бросил Тарику кусок лепёшки. — Воду можешь взять из бадьи. День не побаловал нас, поэтому тут, на развалинах бывшей мечети, мы можем предложить тебе немного. Но то, что имеем, мы охотно разделим с тобой. Если хочешь, возьми немного инжира и пару фиников.
— Благодарю вас за помощь и гостеприимство. Приятно оказаться среди добрых людей, — сказал Тарик. Он прекрасно понимал, что это Крыса-Маслама либо барабанщик Али ударили его на берегу. А когда не нашли при нем ничего ценного, опомнились и притащили сюда, на развалины бывшей мечети, которая разделила судьбу многих других домов Аллаха. В бурной истории Египта новые властители не раз использовали памятники зодчества своих предшественников для того, чтобы построить из их обломков собственные мечети и дворцы.
Хлеб, инжир и финики Тарик съел с большим аппетитом — ведь он ничего не ел уже три дня.
Они долго сидели вокруг углей потухшего костра. Тарик рассказал выдуманную историю про то, как он вырос в небольшой деревне у дельты Нила. В последние годы служил охранником богатого купца в Александрии, там поссорился с другим охранником, пролилась кровь, и Тарику пришлось бежать. Он решил отправиться в Каир, чтобы найти работу и счастье.
Маслама на это горько заметил, что Каир кишит плохо оплачиваемыми наёмниками, подёнщиками и подсобными рабочими, что такие, как Тарик, не имеют возможности выбиться из нищеты честным трудом. Похоже было, что Маслама и его друзья давно сбились с верного пути и обратились к менее честным занятиям.
Тарик не стал задавать лишних вопросов. К тому же Маслама погасил лампу и растянулся на своей циновке. Но Тарик попытался представить, как он смог бы использовать бродяг, чтобы узнать о местопребывании своих друзей, а возможно, и освободить их с помощью этой троицы.
Хотя Тарик очень устал, он так и не смог заснуть. Слишком много дум одолевало его. Бродяги храпели хором, когда он покинул руины мечети и зашагал с холма, на котором она некогда стояла, вниз к реке.
Тарик сел на склон берега и, глядя на речную даль, погрузился в мысли о своих друзьях. Их план удался, и он был на свободе. Но что делать теперь? Как найти место, куда эмир упрятал Герольта и Мориса, и работорговца, к которому он велел отвести Мак-Айвора? Каир был одним из величайших городов мира, в нём проживало по крайней мере втрое больше людей, чем в Париже или в Лондоне[29]. Как выйти на след друзей? Ведь он не знал здесь ни одного человека, кого мог бы расспрашивать, не возбудив при этом подозрений. Не говоря уже о том, что требовалось выработать план освобождения друзей и выполнить его. Правда, у него была возможность найти останки затонувшего корабля и спрятанный там пояс с золотыми монетами. А в своих кишках он носил целый клад с драгоценными камнями. Но их сначала надо было обменять на золото и серебро. К какому же торговцу ему следовало обратиться? Кому он мог довериться?
Размышлял Тарик и о Святом Граале, который был спрятан в трюме «Калатравы» между камнями балласта. Как пробраться на борт корабля и спасти чашу? Конечно, для торговой галеры эмир наберёт новую команду и будет использовать корабль под своим флагом. Когда это случится и «Калатрава» уйдёт в плавание, Святой Грааль можно будет считать потерянным. А это означает, что, как бы ни тревожила Тарика судьба его друзей, все свои помыслы он должен сосредоточить на спасении священного сосуда. Это было главной обязанностью хранителя Святого Грааля.
Тарик ломал голову: как же в ближайшие дни ему незаметно проникнуть на «Калатраву», пробраться в её трюм и уйти с корабля? Помочь ему могло только чудо.
Тарик решил, что сначала ему следует позаботиться о самом необходимом — одежде, деньгах и надёжном убежище. В нижнем белье он не мог показаться в городе, тем более обратиться к меняле или к торговцу золотом. Нуждался он и в оружии, — Каир был переполнен ворами и головорезами всех видов.
Тарик ещё долго сидел в раздумьях на берегу Нила. Если бы положение не было настолько серьёзным, рыцарь мог посмеяться: он носил в себе огромное состояние в драгоценных камнях и знал, в каком месте лежит пояс с чистым золотом. Но, чтобы распорядиться этим сокровищем, ему были нужны сущие пустяки — несколько мелких монет в кармане.
И как ни противилась этому натура Тарика, он все же решил, что выход у него только один: кража. Сначала надо было украсть одежду и оружие. Если при этом он допустит ошибку, прольётся кровь.
12
Облака беззвучно проплывали по небу, почти не закрывая луну и звезды, когда Тарик вскарабкался на холм и направился к руинам бывшей мечети, к месту ночлега бродяг. Судя по равномерному храпу, все они крепко спали. Но нищие, которые страшатся правосудия имущих, прекрасно слышат даже во сне.
Тарик выбрал своей жертвой Масламу эль-Фара. Бродяга с крысиным личиком не только имел самое лучшее оружие, но был также самым опасным из троицы. С тощим барабанщиком и с убогим Али он справится без труда — для этого надо было только завладеть кинжалом Масламы. Обокрасть его Тарику было особенно тяжело после того, как бродяги поделились с ним ужином. Но у него не было выбора. Тарик успокаивал свою совесть тем, что не хотел совершать настоящей кражи и собирался впоследствии загладить свою вину.
Тарик осторожно прокрался к своей жертве. Обстановка была благоприятной: Маслама, слегка подобрав ноги, лежал на правом боку. Его тело покоилось на дырявой циновке, а голова — на пёстром тюрбане. Согнутая в локте рука Масламы была отведена далеко от кинжала, лежавшего на его груди.
Тарик опустился на колени перед спящим, положил руку на эбеновую рукоятку кинжала и начал медленно вытаскивать его из ножен.
Клинок обнажился уже наполовину, когда Маслама, все ещё не просыпаясь, шевельнулся. Это было совсем незначительное движение бедра, но его хватило, чтобы клинок коснулся края ножен и тихо лязгнул.
Тарик замер. Он знал, что этот предательский звук способен внезапно вырвать араба из объятий сна. И он не ошибся. Рука Масламы потянулась к кинжалу, прежде чем он открыл глаза и приподнялся.
Однако его рука нащупала пустоту — Тарик успел молниеносным движением выхватить кинжал. Одной рукой он поднес клинок к горлу Масламы, а другой зажал ему рот. Рука Масламы остановилась на бедре, будто кто-то мгновенно перерезал его мускулы и нервы, — и он окаменел на своей циновке. Лишь в широко открытых, испуганных глазах бродяги была видна жизнь.
Али-барабанщик и Захир продолжали спать, сон их был крепким и глубоким. Тарик наклонился к Масламе и прошептал:
— Если сделаешь то, что я скажу, можешь ничего не бояться. Если поднимешь шум — перережу горло!
Конечно, Тарик не собирался выполнять это страшное обещание. Крайняя нужда заставила его вытащить у спящего человека кинжал, чтобы лишить его возможности сопротивляться.
— Моргни два раза, чтобы я увидел твое согласие!
Маслама подал безмолвный знак веками.
— Хорошо. Вижу, что мы договоримся! — прошептал Тарик. — Сейчас мы с тобой медленно встанем, и ты поднимешь свой тюрбан. Только не делай глупостей. Кинжал у меня, и я медлить не стану. А теперь встаём!
Маслама с ненавистью взглянул в глаза Тарика, но не издал ни звука и сделал то, что ему было приказано: осторожно поднялся, подобрав свой пёстрый тюрбан.
