Австралии еще существовал «полусухой» закон. Даже пиво подавали только до шести часов вечера. Без пяти шесть мужики срывались с работы и неслись в паб, чтобы заказать сразу кружек десять, а уж потом можно сидеть и кайфовать. Однако в любом подпитии австралиец старается быть вежливым — не толкнуть, не оскорбить, не обидеть. Как-то ночью я шел за таким по пустынной улице. Его носило зигзагами по всему тротуару, и он беспрерывно повторял: «Виноват… Извините… Чертовски виноват…» В этом состоянии у него одна цель — поскорее добраться домой. Идея выспаться на травке возле реки не всегда кончается благополучно, особенно в северных тропических районах под Дарвином. Можно проснуться без ноги, откушенной выползшим ночью из воды крокодилом. Но чаще всего австралиец все же добирается домой. Он твердо усвоил от своих британских предков: «Мой дом — моя крепость». В его характере немало от англосакса, но, если вы об этом скажете, он будет протестовать. Видимо, обиды предков-арестантов глубоко сидят в подсознании.
Неприязнь к заморской метрополии иногда выливается в экстравагантные протесты. Как-то радикально настроенные студенты дружно продемонстрировали проезжавшей королеве Британии, формальной главе Австралии, простите, разрисованные губной помадой голые зады, за что и были оштрафованы на 200 долларов каждый. Хотя такое отношение к метрополии разделяют далеко не все. Королевская семья проводит в Австралии немало времени. Как-то летом я медленно ехал на машине по центру Мельбурна. Середину улицы занимают трамвайные пути, проезд узкий. В зеркальце заднего обзора — не гудя и не требуя уступить дорогу — показался эскорт мотоциклистов. Я взял левее (левостороннее движение), чтобы пропустить их. Поравнявшись, командир эскорта взял под козырек: «Спасибо, сэр!» Через секунду мимо проехал серебристый «роллс-ройс», в котором сидела дама. Она приветливо улыбнулась и кивнула: «Спасибо, сэр!» Это была королева Англии. Я тут же вспомнил Москву, Кутузовский проспект с мчащимися черными лимузинами, от которых шарахаются автомобили.
Но австралийцы — это не только выходцы с Британских островов, хотя около восьмидесяти процентов их предков прибыли именно оттуда. Это еще и более ста других национальностей. Они привнесли в страну элементы своих культур. Китайцы — свою кухню, греки — умение торговать, немцы — пиво, ставшее любимым напитком страны, вьетнамцы выращивают лучшие овощи, итальянцы — короли прелестных ресторанчиков и кофеен, югославы — лучшие строители и так далее. Все они живут в своих районах, вносят туда свой колорит, атмосферу, обычаи. Телевидение каждую неделю поздравляет с праздниками — китайский Новый год, еврейская Пасха, мусульманский Рамазан… Все это и есть Австралия.
Увы, рая нет на земле. Есть такой анекдот. Встречаются два иммигранта: старожил и только приехавший. «Ну, — спрашивает новичок, — что это за страна, как тут жить?» — «Отличная страна! — отвечает старожил. — Через пару месяцев ты купишь машину, через пару лет — дом, лет через пятнадцать заговоришь по-английски…» — «Ну, а дальше?» — «Дальше… Дальше будешь разговаривать сам с собой».
В этой невеселой шутке главные проблемы иммигрантов — язык и сложности вхождения в чужую социально-культурную среду. Но это трудности более или менее предсказуемы и очевидные, а есть и такие, которые и в голову не придут. Приезжает, например, греческая или итальянская семья — отец, мать и десятилетний сын. Отец решил подзаработать деньжат в богатой стране, а затем вернуться домой. Проходит пять-шесть лет, деньги скоплены, можно возвращаться на родину. «На какую родину? — протестует повзрослевший сын. — Я австралиец». Его язык, культура, родина уже здесь, а не там. И начинается драма, заканчивающаяся иногда развалом семьи. Вечная проблема «отцов и детей» усугубляется здесь еще и отчуждением культур разных поколений. Недаром иммигранты нередко называют Австралию «золотой клеткой».
Рассказывать об Австралии — значит рассказывать о целом континенте, со снежными горами и самыми жаркими в мире пустынями, о континенте, на котором есть места, где — в прямом смысле слова — не ступала нога человека. Одно из таких мест — открытые недавно могучие реликтовые леса в ущельях Голубых гор между Сиднеем и Брисбеном. Их возраст — сотни миллионов лет. Это как найти живого динозавра, такого нигде в мире больше нет! Первым телевизионщикам, летевшим туда на вертолете, завязали глаза, чтобы они не знали маршрута и не открыли его для туристов, способных уничтожить эту драгоценность.
Это страна уникальной природы и уникальных людей, аборигенов, сохраняющих свою культуру вот уже более сорока тысяч лет, страна грез или сновидений, как они ее называют. Их грезы — не фантазии в нашем понимании, для аборигенов мир подсознания реален, как для нас земля, вода, воздух. Мне довелось прожить среди них какое-то время и услышать их мнения о белых. Аборигены обвиняют нас в подмене основных ценностей жизни, в разрушении фундаментальных основ, из которых и произошла человеческая душа. Не с этим ли, кстати говоря, связано то, что при всем экономическом благополучии Австралия — одна из лидирующих в мире стран по числу самоубийств, особенно среди женщин?
Это страна бесконечных дорог и тысячемильных океанских пляжей — иногда ласковых, иногда суровых, почти всегда пустынных, наполненных лишь рокотом океана. Страна раскаленных каменных пространств и буйствующих красок коралловых рифов Большого Барьера, страна диких мустангов, последних настоящих ковбоев и золотоискателей…
«Последний Клондайк планеты» — фильм под таким названием я как раз и планирую снять в месте с экзотическим названием Огненные Холмы, где температура поднимается до плюс пятидесяти градусов и выше.
В начале века там были найдены богатейшие залежи опалов и вырос «город-призрак»… Здесь одни становятся миллионерами в считаные месяцы, другие копают пустую породу десятки лет. Фортуна может повернуться к вам лицом, а может и не заметить. Но первых от вторых вы не отличите — ни по внешности, ни по настроению. Большинство жителей не покинут эти места, ибо держит их здесь в первую очередь не чековая книжка, а любовь к такой жизни. Здесь можно встретить людей из всех слоев общества — от скрывающихся от закона убийц до профессоров, которым надоела университетская жизнь. Но при всей разношерстности этой публики с закаленными мышцами и одубевшей под солнцем кожей здесь нет уголовщины, пьяных драк и прочих эксцессов. Дух сильного характера, витающий над Огненными Холмами, создает особую атмосферу. Здесь все по Киплингу:
Когда я уезжал, мои новые друзья сказали мне: «Ты еще вернешься сюда, это место как наркотик, оно не отпускает…» И были правы. В конце концов, не зря же сами австралийцы назвали свою родину Lucky Country — Страна удачи.
За сорок тысяч лет до капитана Кука
Чета пожилых аборигенов покинула свой дом в Сиднее и ушла на север, сказав соседям, что хочет провести отпуск так, как жили их предки. Это восприняли как причуду, но через несколько недель газеты запестрели сообщениями о пропавших. В воздух были подняты полицейские вертолеты. После долгих поисков супруги были найдены в пустыне, спящими на земле у костра. Все это время они питались ящерицами и змеями. На попытку полиции увезти их домой ответили отказом и даже пригрозили подать в суд за вторжение в частную жизнь.
Городок Алис-Спрингс в центре Австралии считается столицей аборигенных территорий — места их традиционного проживания, где запрещено любое вмешательство в естественный ритм природы. В сотне километров от городка возвышается загадочный Улуру — огромный, будто упавший с неба камень-великан. На рассвете он черный, днем багровый, вечером кроваво-красный. Это священное место аборигенов, верящих, что отсюда произошел мир и они сами.
