задержусь».
— А с чего это ты вдруг должна была задержаться? — хмыкнул Волк.
Мэри потянулась к его уху и ответила: «Это новый священник, матушка говорила, он все по правилам делает».
— Смотри, — Волк указал в сторону алтаря, — Джон уже ей кольцо надевает. Хорошо, что я тоже его с собой взял, — он подмигнул Мэри, и та потребовала: «Покажи».
— Ну, уж нет, — поднял бровь Волк, — только там. Вон, поднимаются. Беги, зови матушку, — Мэри выскочила на крыльцо, а мужчина, поцеловав Энни в лоб, сказал: «Ну, поздравляю, миссис Анна Гудзон».
— Спасибо, мистер Майкл, — измучено прошептала девушка и Волк, пожав руку Джона, добавил: «Веди ее скорее домой, бабушка во дворе церкви ждет».
Он подал руку вернувшейся Мэри и усмехнулся: «Ну, я же тебе еще во льдах говорил, мадам Мари — не ожидал я, что все так скоро случится».
— Я тебя люблю, — просто сказала женщина, оглянувшись, на мгновение, прижавшись щекой к его ладони. «Люблю и пойду за тобой куда угодно. Ну, или, — на ее губах заиграла улыбка, — ты за мной».
Он взглянул на тонкие морщинки вокруг больших, лазоревых глаз и серьезно ответил, кивая на алтарь: «Пойдем вместе».
Джон посмотрел на закрытую дверь опочивальни, и, прислонившись к стене, сжав руки, вдруг услышал мягкий голос: «Пойдем».
Питер стоял, чуть усмехаясь, и, положив руку ему на плечо, велел: «Давай, давай, я там, в кабинете все тебе подготовил, посчитаем твои деньги, и адмирал ждет, — он тебе посоветует насчет корабля».
— Как он может, — подумал юноша, спускаясь вниз, глядя на прямую спину дяди. «Там же Энни, ей больно, я должен быть с ней…»
— И будешь, — не поворачивая головы, проговорил Питер. «Я тоже так стоял, — он усмехнулся, — с первыми своими. А их двое сразу было, а у тебя — один. Или одна. Как придет время, матушка тебя позовет, или Мэри. Не волнуйся».
— Дядя Питер, — робко спросил юноша, когда они уже остановились перед кабинетом, — а как миссис Марте вообще удалось получить этот указ? Ну, насчет титула нашему старшему сыну?
— Видишь ли, — мужчина улыбнулся, — это у его Величества больное место. После смерти принца Генри остался у нас один Чарльз в наследниках престола, ну и, конечно, сыновья принцессы Элизабет, если, — дядя поднял бровь, — они родятся. Не зря мы с французами сто лет из-за этого воевали, — чтобы наследование не только по мужской линии шло, — Питер вздохнул и заключил:
— Так что король не мог отказать, да и фамилия древняя, известная, со времен короля Ричарда они в Нортумберленде обосновались. Главное, — что земли уже есть, — он поднял голову и сказал: «Кто-то по лестнице бежит, слышишь?»
Марфа перегнулась через перила и крикнула: «Джон! А ну быстрей сюда! А то не успеешь!
— Иди, иди, — подтолкнул его Питер, — и помни, — если дочка, то мальчик у вас еще будет, обязательно!
Джон перекрестился, и, поспешив вслед за Марфой, на ходу спросил: «Бабушка, а почему так внезапно?»
— Дети не спрашивают, дорогой мой, — бросила через плечо женщина. «Но все хорошо, все хорошо, не волнуйся».
Он толкнул дверь и, увидев распущенные по спине, светлые волосы, бросился к ней. «Ты тут, — выдохнула Энни, и, вцепившись в его руку, — до боли, — простонала: «Матушка!»
— Ну, еще чуть-чуть, милая, — Мэри подняла голову и Джон подумал: «Вместо свадебного обеда вот что получилось».
— Я здесь, я с тобой, — шептал он жене, обнимая ее, держа за плечи, зажмурив глаза.
Энни закричала, — отчаянно, протяжно и он услышал какой-то другой голос — жадный, захлебывающийся, сильный.
— Молодец, — миссис Стэнли завернула ребенка в салфетку. «Ну, откройте глаза-то, муж с женой, посмотрите, кто у вас родился».
— Мальчик, — сказала Энни, плача. «Сэр Роберт Пули. Бабушка, мама — мальчик». Джон, едва дыша, принял сына — он был светловолосый, красненький, со сморщенным, недовольным лицом. Мальчик поерзал, и, оказавшись в руках у матери, еще покричав — вдруг успокоился».
— Иди, милый, — Мэри обняла его. «Иди, Джон Гудзон, у вас сын — здоровый и крепкий». Он поцеловал жену в щеку, шепнув: «Я люблю тебя», и, не видя, куда идет, шатаясь, — нажал на бронзовую ручку двери.
— Выпей-ка, — раздался голос дяди. Джон взял серебряный бокал, и, выпив залпом обжигающую жидкость, закашлявшись, спросил: «Это что?»
— Женевер, от адмирала, — Питер подтолкнул его к лестнице. «Пошли, там дядя Джованни из дворца вернулся — расскажет тебе, как они с матушкой титул для вашего сына получили. И вообще, — он посмотрел на Джона, — мы там бутылку бургундского распиваем, так что — милости прошу, капитан Джон».
— Я еще не капитан, — смущенно сказал юноша.
— Ну, значит, скоро будешь, — отозвался Питер, легко сбегая вниз по лестнице.
Марфа приняла поднос из рук миссис Стэнли и тихо спросила: «Как они там?»
— Джон ее бульоном с ложечки кормит, — так же тихо отозвалась акушерка. «А Роберт лежит на кровати, спит, и они все время повторяют: «Какой хорошенький!»
— Ну, пусть одни пока побудут, — рассмеялась Марфа, и, отдав поднос домоправительнице, попросила: «Майкл, открой-ка еще бутылку, а то две свадьбы и роды, и все в один и тот же день — даже для меня многовато».
— Какой это правнук, матушка? — рассмеялась Мэри. Виллем потянулся за лежащей на столе Библией и ответил: «Вот, записали только что. Восьмой. А внуков — он прищурился, — семнадцать».
— Чтобы восемнадцатый был следующим летом, — шепнула Марфа на ухо дочери. Та только покраснела, и, накладывая себе устриц, сказала: «Так хорошо, когда дети спят. А дядя Джованни, когда Констанцу и Николаса в усадьбу отвезет — сразу на корабль после этого?»
— Да, в Данциг, а оттуда — в Варшаву, ко двору короля Сигизмунда, — ответила мать, вздохнув.
«Может, хоть что-то о Теодоре с Лизой узнать удастся».
— Ну, как мой новый внучатый племянник? — раздался из передней голос Питера. «Не ешьте все устрицы, я сейчас помою руки и сяду ужинать».
— Так тут две сотни, мистер Питер, — отозвалась мистрис Мак-Дугал, — на всех хватит. Белого вам налить?
— А как же, — мужчина зашел в столовую, и, вытирая руки шелковой салфеткой, достал из-за камзола письмо: «Вам, матушка, сегодня в контору пришло, из Амстердама. Только рука не Мирьям, незнакомая какая-то, — он нахмурился. «Не от штатгальтера ли?»
— Штатгальтер, — ядовито сказала Марфа, потянувшись за конвертом, — вряд ли станет слать почту в контору «Клюге и Кроу», дорогой мой. У нас с ним другие способы переписки.
Она бросила один взгляд на конверт и, распечатав его, не глядя, положила руку поверх руки Виллема. «Я ее один раз такой видел, — вспомнил адмирал, — там, в Угличе, ночью, когда она в меня из пистолета целилась. Господи, какая она бледная».
Марфа отложила листок и тихо сказала, вскинув прозрачные, зеленые глаза: «Теодор и Лиза в Амстердаме, с детьми. Господи, — женщина перекрестилась, — спасибо тебе».
За столом повисло молчание, и Питер вдруг подумал: «Он меня на санках катал, там в Угличе. И снежную крепость со мной и Митенькой строил».
Он поднялся и сказал: «Я тогда вернусь в контору, велю, чтобы вам оставили каюты на первом завтрашнем корабле, матушка. Вы и Виллем?»
— Мы тоже поедем, — Волк допил вино. «Все равно — уже в Париж надо. Мэри, ты тогда собирайся, — сказал он жене. Та кивнула и попросила: «Питер, ты тут тогда за Джоном и Энни присмотри, пусть после Рождества, как дитя подрастет, в Нортумберленд едут».
