«элладотерием».
Посылая этот трофей профессору Рею Ланкастеру в Лондон, в Британский музей, Джонстон предложил назвать животное этим же именем. Но Ланкастер, лучше разбиравшийся в сравнительной анатомии, пришёл к выводу, что окапи — более близкий родственник жирафы, чем элладотерий, и дал ему имя в честь открывшего его натуралиста — «окапия Джонстона».
Кроме того, вскоре установили, что в противоположность безрогому элладотерию, самцы окапи, как и жирафы, имеют едва заметные рожки, спрятанные под кожей. Они заметны лишь как небольшие выпуклости на лбу[9]. Бесспорно, окапи — дальний родственник жирафы. Когда-то, 30–40 миллионов лет назад, похожие на него первобытные жирафы жили в Африке и Азии.
Интересно, что изображения животных, похожих на окапи, были найдены в Сахаре среди наскальных рисунков каменного века, а также на очень древних египетских вазах и барельефах.
Это значит, что в эпоху каменного века и зарождения древних культур, окапи или очень близкие к ним животные были распространены значительно шире. Теперь они сохранились лишь в самой глубине африканских джунглей.
Когда Гарри Джонстон вернулся в Англию из Уганды, он встретился со Стенли.
Стенли высказал мнение, что окапи «лишь одно из многочисленных новых и удивительных животных, которые, вероятно, будут открыты в этих интересных лесах». И добавил, что ему приходилось встречать «какого-то гигантского кабана длиной почти в два метра, а также совершенно неизвестных натуралистам антилоп».
Внимание учёных привлекли и слухи о существовании чудовищной свиньи в лесах Итури. Животное это, как рассказывали туземцы, чрезвычайно свирепое, чёрное, как ночь, и величиной с носорога… ну, с маленького носорога!
Свидетельство Стенли придало этой легенде ещё больший вес.
В 1904 году английский капитан Р. Майнерцхаген случайно обнаружил остатки этого животного, но, к сожалению, плохо сохранившиеся. Это произошло в горных лесах Кении. Некоторое время спустя тому же офицеру удалось добыть череп животного, на этот раз убитого в лесах, окаймляющих озеро Виктория.
Животное это было меньше даже маленького носорога. И всё-таки ни в одной стране не встретишь такой огромной свиньи. «Лесная свинья Майнерцхагена» в высоту достигает 1 метра 20 сантиметров, а длина её — иногда больше 2 метров 50 сантиметров. И нигде не водятся свиньи такого чистого чёрного цвета. Гигантская лесная свинья вооружена длинными массивными клыками, и нрав её не отличается кротостью.
В 1840 году вице-президент Академии наук Филадельфии доктор Самуэль Мортон услышал от одного путешественника, возвратившегося из Либерии, что в глубине этой страны водится маленький бегемот, ростом с небольшую тёлку. Туземцы охотятся на него ради мяса. Путешественник не только много раз видел бегемотика, но и отведал его мяса!
Доктор Мортон отнёсся к этому рассказу с недоверием, но в 1843 году его друг прислал из Монровии[10] несколько черепов млекопитающих, среди которых, к своему удивлению, Мортон обнаружил два черепа очень маленьких бегемотов. Он решил, что черепа принадлежат особому виду гиппопотамов, бегемоту-карлику.
Когда стали изучать карликового бегемота, выяснилось, что он был описан несколько веков тому назад. Так, голландский географ доктор Даппер, который в 1668 году в своём «Описании Африки» попытался собрать всё, что было в то время известно о «чёрном континенте», писал о фауне королевства Квожа (нынешняя Либерия):
«Здесь живут два рода свиней: рыжие, называемые кужа, и чёрные — кужа квинта. Первые — величиной с наших свиней, вторые — значительно больше и очень опасны, так как они обладают столь острыми зубами, что рассекают ими всё, как если бы действовали острыми топорами».
Рыжая кужа — это, несомненно, речная, или кистеухая, свинья. Что касается чёрной свиньи, то решили, что речь могла идти только о карликовом бегемоте. Он, действительно, напоминает большого, чёрного, как вакса, вооружённого страшными зубами кабана.
В 1870 году молодой карликовый бегемот, весивший ещё не более пятнадцати килограммов, был привезён в Дублин, где через несколько недель умер в зверинце.
Двадцать лет спустя голландский учёный Иоганнес Бюттикофер привёз из Либерии несколько скелетов карликового бегемота.
И всё-таки многим зоологам было мало этих доказательств.
— Разве это не мог быть обыкновенный молодой бегемот, — спрашивали одни. — Или недоразвитый урод, — говорили другие. В одном естественно-научном музее неумело собранный скелет карликового бегемота поместили даже среди ископаемых чудовищ.
В этой запутанной истории появляется новое действующее лицо — немецкий торговец зверями Карл Гагенбек. В 1909 году он посылает в Либерию своего доверенного, известного путешественника Ганса Шомбургка.
Прибыв в Африку, путешественник сразу столкнулся с большими трудностями. Туземцы считали «большую чёрную свинью» — нигбве — очень свирепым животным: у неё острые зубы, которыми она якобы может разорвать человека пополам. Негры отказались помочь Шомбургку в его предприятии. Надо быть безумцем, говорили они, чтобы пытаться изловить подобное чудовище.
И всё-таки Шомбургк уговорил нескольких местных охотников. После месяца поисков, 13 июня 1911 года, ему удалось, наконец, увидеть в десяти шагах от себя загадочное животное. Зверь и в самом деле был похож на большую чёрную лоснящуюся свинью. Немецкий путешественник — первый европеец, увидевший карликового бегемота на воле в его родных лесах.
Увы! Обстоятельства не позволили в то время Шомбургку поймать живым карликового бегемота. Шомбургк был слишком добросовестным учёным, чтобы убить зверя, которого все считали уже исчезнувшим или, во всяком случае, весьма редко встречающимся.
Когда Шомбургк вернулся в Монровию, его рассказ вызвал лишь насмешки и издевательства. Туристы из Европы и местные чиновники считали, что нигбве — досужая выдумка суеверных туземцев. «Может быть, это животное и существовало когда-нибудь, но теперь оно живёт лишь в преданиях. Вы, дорогой фантазёр, стали жертвой галлюцинаций!».
Начавшиеся дожди помешали Шомбургку вернуться в леса. Он уезжает в Гамбург и вновь отправляется на поиски нигбве лишь в январе 1912 года.
На этот раз счастье улыбается ему. В феврале 1913 года Шомбургку с помощью местных охотников удаётся поймать одного карликового бегемота. Наблюдая за ним, путешественник заметил, что нрав этого животного, обладающего внушительными зубами, более миролюбивый, чем у обычного бегемота. Карликовый бегемот вдвое меньше обычного и ведёт иной образ жизни. По своим повадкам он больше похож на кабана. Это лесное животное. В воду он заходит лишь для того, чтобы утолить жажду или слегка освежиться.
