однако позволил себя купить и не простил этого покупателю.
Во времена Галльской войны он был молод (adulescens),[726] служил военным трибуном, префектом флота Цезаря в действиях против венетов, префектом в Галльской войне. В начале гражданской войны Альбин в ранге легата руководил морскими операциями против Марселя под началом Г. Требония. В 48–46 годах он стал легатом-пропретором, наместником Трансальпийской Галлии; возможно, в 45 году он был претором,[727] так как в 44 году стал проконсулом Цизальпинской Галлии.[728] Цезарь пообещал ему консульство на 42 год. Альбин был вторым наследником Цезаря и, следовательно, одним из наиболее видных его сподвижников. Он ужинал вместе с диктатором у Лепида накануне Мартовских ид. Он был человеком решительным и смелым, владел множеством гладиаторов, Цезарь на него вполне полагался, — тем не менее он позволил Бруту втянуть себя в заговор.
Сын видного всадника, квестор в 60 году[729] и трибун в 55 году,[730] он провел закон (lex Trebonia), по которому Крассу передавалось управление Сирией, а Помпею — обеими испанскими провинциями, каждому сроком на пять лет. В 54–49 годах он был легатом Цезаря, активно участвовал во всех военных действиях как во время Галльской, так и во время гражданской войны. В 48 году он стал городским претором[731] и проявил лояльность по отношению к Цезарю, воспротивившись демагогическим мерам, которые предлагал Целий Руф[732]. В 47 году он был направлен в Дальнюю Испанию,[733] а летом 46 года был изгнан из своей провинции помпеянцами и вернулся туда вместе с Цезарем в конце года.[734] Первого октября 45 года он стал консулом-суффектом[735], и ему сулили проконсульство в Азии. Так что это был цезарианец, осыпанный почестями. Во время встречи в Нарбоне с Антонием он прощупывал его отношение к заговору против Цезаря. Так что он, естественно, входил в заговор, где его роль в конечном счете состояла в том, чтобы не допустить Антония в зал курии. За то, что он сделал такой выбор, Цицерон воздал ему хвалу: «Это был человек, который поставил свободу римского народа выше дружеских чувств к отдельному человеку и предпочел свергнуть тиранию, нежели участвовать в ней».[736]
Его отец состоял в совете (consilium) Помпея Страбона в Аскуле во время Союзнической войны. С 58 по 56 год, на первом этапе Галльской войны, он был легатом Цезаря, а в 56 году вернулся в Рим. В 54 году он стал претором,[737] но потерпел неудачу при выборах консулов 49 года, когда были избраны противники Цезаря Г. Клавдий Марцелл и Л. Корнелий Лентул[738]. Он отказался примкнуть к партии помпеянцев, и Цезарь помог ему выйти из денежных затруднений.
Плебейский трибун 44 года,[739] он принял денежную помощь от Цезаря, чтобы справиться с затратами на исполнение должности эдила. Его невысокое положение наполняло его горечью. Он первым нанес удар Цезарю, и этот первый удар не стал смертельным.
Брат предыдущего, сенатор. В курии он бросился на помощь брату.
Сторонник Цезаря. Наверняка был претором в 45 году,[740] поскольку в 44 году стал проконсулом Вифинии и Понта.[741] Возможно, он был втайне уязвлен изгнанием своего брата, с просьбой о возвращении которого он и бросился к Цезарю в курии.
Группка неблагодарных помпеянцев
Ко второй категории относятся сторонники Помпея, прощенные Цезарем, но при первой возможности вернувшиеся к первоначальным политическим пристрастиям.
Он был единственным из помпеянцев, кто обладал военным талантом и умением. В 53 году он служил квестором[742] в Сирии под началом Красса, уцелел в битве при Каррах и возглавил оборону Сирии. В 52 году, будучи проквестором Сирии,[743] он подавил мятеж в Иудее и продолжал защищать провинцию от парфян, которым в 51 году нанес близ Антиохии серьезное поражение.[744] В 49 году он был избран плебейским трибуном как противник Цезаря[745]: он командовал сирийской эскадрой во флоте Помпея. В 48 году, будучи префектом,[746] он провел удачные атаки на корабли Цезаря при Мессане и Вибоне. После Фарсала он сдался на милость Цезаря и был им прощен. Цезарь взял его к себе на службу в качестве легата в 47[747] и 46 годах. Тем не менее Кассий оставался в оппозиции: он отказался голосовать за постановления в честь диктатора, и то, что он воздержался, позволяет предположить существование некой фракции Кассия. Цезарь не таил на него за это зла и поддержал его кандидатуру на пост претора, однако претора более низкого ранга (praetor pereginus — по делам чужеземцев)[748], чем Брут, назначенный городским претором. Кассий был этим уязвлен, ибо, если ему было обещано наместничество в Сирии, один из наиболее важных постов, то он знал, что Брут рассчитывал стать консулом в ближайшее время, тогда как ему приходилось довольствоваться лишь более отдаленными видами на консульство (в 41 г.?). Обманутые ожидания пробудили в нем политическую оппозиционность, и этот властный человек, сознающий свои военные качества и исполненный глубокой горечи, стал мозгом заговора.
В 53 году, будучи квестором,[749] он отказался служить под началом Цезаря в Галлии и отправился в Киликию вместе со своим тестем Аппием Клавдием Пульхром. В 49 году мы застаем его в той же провинции в качестве легата Сестия[750] .[751] После Фарсала этот помпеянец также получил прощение Цезаря. В 46 году[752] он был легатом-пропретором, наместником Цизальпинской Галлии до 45 года. В 44 году[753] он стал городским претором, и ему было обещано консульство. Он был всем обязан Цезарю, своему родному отцу,[754] однако проникся ревностью к любовнику своей матери. Этот доблестный муж, наделенный большой силой духа, стал душой заговора против диктатора.
В 51–50 годах мы встречаем этого помпеянца в Африке в качестве легата[755] под началом Г. Консидия Лонга. Был ли он легатом-пропретором в 50–49 годах? Это неизвестно. Во всяком случае, получив помилование из рук Цезаря, он, по словам Плутарха,[756] «не испытывал ни малейшей признательности к тому, кто избавил его от наказания, и ненавидел власть, из-за которой предстал перед судом». В общем, это был враг Цезаря и близкий друг Брута.
Аппиан относит его к числу помпеянцев. Его враждебность к Цезарю дала о себе знать в октябре 45 года, когда он, будучи плебейским трибуном,[757] не встал во время процессии, отмечавшей триумф над Испанией. Цезарь был возмущен таким неуважением и превратил оппозицию Понтия Аквилы в объект насмешек, повторяя при каждом своем решении: «Впрочем, если это позволит Понтий Аквила». Вряд ли трибуну нравились Цезаревы обидные выходки и юмор («Аквила, требуй же от меня, чтобы я вернул тебе Республику, благо ты трибун!»). У него конфисковали земли, и это пришлось ему по вкусу еще меньше. У выставленного на посмешище магистрата и обобранного
