– Да шучу, шучу! Наливай. Я из одной только любви к искусству с тобой пойду. Зря, что ли, мы вчера литературно-музыкальную композицию записывали?
Накануне Петька предложил решение проблемы, как сделать так, чтобы на выставке Лехе никто не мешал «работать» с картинами. На помощь пришло английское юмористическое шоу, шедшее по телевизору. Там герой изображал опасного психа, который проходит курс реабилитации и учится спокойно вести себя в людных местах, слушая при этом успокоительную фонограмму на магнитофоне, включенном на полную громкость. Сначала была идея, чтобы Леха каким-то аналогичным образом распугал публику на выставке. Но потом появилась более мудрая мысль: надо не пугать людей, а наоборот, привлечь их внимание, и сделать это должен будет Петька. Для этого тоже потребовалась специальная фонограмма, и друзья записали ее вчера своими силами. В качестве диктора-психотерапевта выступил Леха, а фон тупо взяли с давно валявшегося у Петьки в комнате диска «Музыка для секса».
Публики на выставке «Живые буквы» не оказалось вообще. Присутствовал только сам автор – худой длинноволосый чудак средних лет. Но вот именно от него-то, если бы не Петькин план, избавиться не удалось бы никак. Стоило Лехе войти, художник тут же увязался за ним, предлагая свои авторские комментарии по поводу представленных работ и концепции их взаимного расположения. Леха сказал, что хотел бы сначала составить собственные впечатления о картинах. Этот ответ понравился автору, и от комментариев он воздержался, однако постоянно находился где-то поблизости.
Было видно, что работы на выставке действительно расположены не просто так, а в соответствии с каким-то замыслом. Одна из картин висела с наклоном, другая вообще вверх ногами, третья смотрела с потолка. Два холста стояли «домиком» – тыльными сторонами друг к другу. И так далее. То ли фантазии сумасшедшего, то ли просто выпендреж. На всех картинах были буквы в образе каких-то существ. Своих баранов Леха обнаружил на стене коридора, соединявшего первый и второй залы выставки. «О» и «Б» висели рядом, а напротив них располагалась картина, посвященная твердому знаку. «Ъ» был изображен в виде хоккейной вратарской клюшки, стоящей на воротах. Штанги ворот пестрели надписями:
– Курс психологической реабилитации, упражнение номер четыре. Учимся контролировать свои эмоции, работая с изображениями. Выберите изображение, которое вызывает у вас эротические ассоциации. Рассмотрите его внимательно. Попытайтесь понять, что именно в этом изображении возбуждает вас. Если вы хотите победить свое психическое заболевание, вы не должны ничего стесняться. Ответьте сами себе предельно честно: если это изображение человека, то какого пола? Если это животное или механизм, то задумайтесь, не ассоциируется ли этот объект с кем-либо из ваших знакомых…
Художник устремился в первый зал, где Петька приступил к исполнению своей роли. Теперь Леха мог рассчитывать, что в течение как минимум нескольких минут никто ему не помешает. Прежде всего следовало разобраться с окнами. С ними все оказалось как нельзя лучше – они имелись в зале номер два и были всего лишь закрыты на шпингалеты. Вернувшись к барану с овном, Леха вытащил нож.
Из соседнего зала звучало:
– Если же вас возбуждает пейзаж, натюрморт или произведение абстрактной живописи…
Леха воткнул нож в картину «Б» и стал резать холст вдоль рамы. Все получалось легко и быстро, как в кино! Вырезав картину, он снова побежал во второй зал, открыл окно и выбросил холст на улицу, как и велел Олег Борисович. Самое сложное позади! Остается сбросить со стены картину с овном. Почему-то Олег Борисович говорил именно «сбросить», а не снять и тихо положить на пол. Имеет ли это значение? А, неважно! Можно честно сбросить картину и, не дожидаясь, пока на шум прибежит автор, вылезти в то же самое окно. Этаж-то первый. И поминай как звали! А Петька тут поваляет-поваляет дурака и тоже вскоре уйдет. Решено – сделано! Овен на полу…
К своей роли Петька накануне готовился как настоящий актер. Придумал себе образ, отрепетировал перед зеркалом несколько «эротоманских» гримас. Сочинил реплики. Но до них дело не дошло. Единственным благодарным зрителем этого шоу оказался художник. Несколько минут он молча наблюдал за Петькой, а когда наконец собрался что-то сказать – в этот самый момент из коридора послышался грохот упавшей картины и художник бросился туда. Согласно плану, Петька должен был еще некоторое время оставаться в первом зале, продолжая свою отвлекающую миссию. Однако, поскольку отвлекать было некого, он решил, что может себе позволить поглазеть на место событий.
Нижняя часть пространства коридора была затянута каким-то белым туманом. И вытекал этот туман из висевшей на стене картины. На ней были изображены пустые хоккейные ворота. Туман каким-то непонятным образом струился прямо из холста. Или это был дым? Рядом, схватившись за голову, причитал художник:
– Боже мой… Это же явление! Явление…
– Что за явление? – спросил Петька.
– Твердого знака… Он вырвался!
– Может, пожарных вызвать?
– Бесполезно, – прошептал художник. – «О» упало, «Б» пропало. Он вырвался. Это я виноват… Нельзя было так рисковать!
– Да объясните толком, что произошло?
– Вы что, сами не видите?! – закричал художник. – Они стояли впереди! Они его тут удерживали! В воротах! А теперь «Б» пропало, – художник махнул рукой в сторону пустой рамы на противоположной стене, – а «О» упало! Но кто мог это сделать? Ведь освободить твердый знак из-под стражи способен только мягкий…
Сквозь клубы тумана на полу была видна свалившаяся картина с овном. И тут Петька обнаружил, что рядом с картиной на полу лежит Леха!
– Что с ним?!
Петька приподнял друга. Тот был без чувств.
– Господи… – прошептал художник. – Это же он и есть… Мягкий! Горе мне, дураку! Как я мог не узнать его сразу?!
– Да что с ним? – закричал Петька. – Это обморок?
– Нет… – ответил художник. – Я же говорю: «О» и «Б» больше не стоят впереди. Так что это не обморок… Это морок! – художник перевел взгляд на Петьку. – А вы, юноша, тоже в опасности! Ведь вы же типичный Овен. А ваша буква «О» упала! Вам нужно немедленно отсюда…
В этот момент у Петьки перед глазами все поплыло и он свалился на пол рядом с Лехой.
Сидели в общаге у Петьки. Выпивали. Собирались на выставку… Дальше ничего не вспоминалось… Пробуждение наступало медленно. Тяжелые веки никак не хотели подниматься. В конце концов Леха открыл глаза и с трудом приподнял голову. Он, в одежде и ботинках, лежал на кровати в Петькиной комнате. При этом сетка кровати каким-то непонятным образом растянулась и провисла до такой степени, что лежал Леха практически на полу. Рядом в кресле, тоже почему-то продавленном до самого пола, спал Петька. Как же это?.. Они что, так вчера никуда и не пошли? Напились и вырубились прямо тут?!
Петька зашевелился и открыл глаза.
– Привет…
– Доброе утро, – ответил Леха.
Телом владела какая-то всепоглощающая мягкость. Держать голову не было никаких сил, и Леха уронил ее на подушку. И тут же вскрикнул от боли. Подушка полностью промялась под его головой и нисколько не смягчила удар. Получилось, что Леха со всей дури ударился головой о панцирную сетку, лежавшую на полу.
Неуклюже побарахтавшись в своем сплющенном кресле, Петька дотянулся до пульта и включил телевизор. Зазвучал монотонный голос:
– Твердая валюта, твердая вера, твердая зарплата, твердая порода, твердая смазка, твердая среда, твердая цена…
– Что это там такое показывают? – пробормотал Леха.
– Явление… – помолчав, ответил Петька.
