неплохие, очень неплохие деньги. Но, все же, наиболее интересное и поразительное произошло с ней не в фитнес-клубе, а в самом неожиданном месте.
Однажды, после работы, Ира бродила по магазину Дом книги в Сокольниках и опять надеялась если не купить какую-нибудь литературу по психологии, то хотя бы возыметь желание поучить лекции. Глазеть на книги, трогать их, — воспринималось ей неким священнодействием. Казалось сила могучих умов, исписавших эти тонны бумаги, внушала ей: учись, читай, мысли. Хотя, мыслить то у нее и не получалось. До сих пор все институтские задания ей выполняли парни — сокурсники — за деньги, за поцелуй или просто за спасибо. С азартом, продвигаясь вперед, увлекшись, девушка и сама не заметила, как покинула ряды научных изданий и очутилась перед прилавками художественной литературы. Мелькали названия книг, пестрели обложки, сменялись портреты авторов и аннотации к их произведениям. И вдруг, среди всей этой обложечной мишуры мелькнуло знакомое до боли лицо. Иру будто пронзило электрическим током. Тело охватила дрожь. Она медленно приблизилась к прилавку и, не веря своим глазам, протянула дрожащую руку к книге в суперобложке.
— Хороший выбор, девушка! — вывел ее из транса улыбчивый парнишка — продавец в синей бейсболке, повернутой козырьком назад.
— Почему? — рассеянно спросила Ира.
— Еще пару лет назад это был крутой бестселлер среди мистических триллеров. Но и сегодня пользуется неплохим спросом. Сам читал, превосходно написано. По-моему, не хуже Стивена Кинга. Если хотите, Стивен Кинг тоже имеется, полное собрание сочинений…
— Нет, мне нужна только эта книга, — Ира снова потянулась к сверкающей обложке, с оборотной стороны которой на нее смотрел слегка задумчивый, а может грустный, — Виктор!
Продавец указал Ире на кассу. Она схватила книгу и, прижав ее фотографией к груди, пошла в указанном направлении.
Сердце билось, мысли путались в голове.
«Надо ему позвонить, надо позвонить», — твердила она себе всю дорогу до дома.
Ира еле отыскала телефонные координаты Виктора.
Оказывается, она засунула их в старую косметичку, куда складывала бумажки и обрывки листочков, с именами и номерами телефонов ненужных людей.
Парень, в свое время, дал ей эту страницу из собственной записной книжки, черкнув на ней не только сотовый (его Ира и раньше имела), но и совсем недавно установленный домашний (который еще никому не довелось лицезреть, включая и ее). Благодаря таким действиям он, вроде бы, хотел стать девушке душевно ближе, чтоб она могла позвонить ему когда угодно и болтать, болтать, болтать… Как с настоящим другом… Конечно, хотел! Ведь произошло-то все, насколько Ире не изменяла память, после того, как она разыграла перед ним настоящую депрессию, якобы начавшуюся с момента, как ей стало ясно, что она, по дурости, заразилась венерическими болезнями от какой-то лесбиянки.
И после такого дерьма и гадости Виктор подарил ей номер своего домашнего телефона? За что?!
Просто из-за того, что был влюблен… и добр…
Телячьи нежности!!!
Но, тем не менее, результат этих телячьих нежностей до сих пор остался, — на листочке перед Ирой были домашний номер Виктора и его сотовый телефон…
Ира, словно опрокидывая сто грамм, вдохнув и выдохнув, позвонила на домашний.
Шум, треск и отсутствие гудков. Отсутствие гудков? Как такое могло случиться? Скорее всего, номер телефона убрали с АТС, — перекодировали или, что они там с ними делают, когда прежний абонент отказывается от их услуг? В общем, домашний телефон Виктора перестал существовать…
Остался только мобильник.
Но, когда девушка уже прекратила набор цифр, и ей нужно было всего лишь нажать на кнопку вызова, руки и пальцы ее замерли.
Дозвонится ли она ему?
Ведь сама Ира за три года поменяла четыре телефона и девять номеров… и не разу не переписала из одного электронного блокнота в другой его сотовый полагалась на память? запомнить десять цифр идущих подряд, — было сверх ее возможностей значит, хорошо, что он ей все записал когда-то на бумажку, очень хорошо.
Но, все же, почему она думает, что Виктор должен был оставаться со старым мобильником или со старой сим-картой? Ведь, у него, вон, аж квартирный до сегодняшнего дня не дожил, чего уж тогда о сотовом-то думать?
А если все-таки произойдет чудо, и он возьмет трубку?
Что она ему скажет?
«Привет, вот и я?! Извини, пропала всего на три, с небольшим, года. Может, встретимся снова, пивка попьем?».
Глупо!
Ира склонилась над телефоном и тихо заплакала.
Проплакав так несколько часов, она с удивлением обнаружила, что за окном уже наступил глубокий вечер. Глаза болели от слез, но плакать хотелось по-прежнему. Если бы рядом был Виктор, он бы обнял ее за плечи, приласкал, успокоил.
«Так пусть он будет рядом!» — укорила себя девушка за свою нерешительность. — «Никогда никто не сможет выиграть в лотерею, если не купит хоть один лотерейный билет! Тогда, жми на кнопку! Купи этот билетик, и, может, тебе повезет!»
Ее ноготь буквально вонзился в кнопку вызова.
Прошел день, наступила ночь, потом снова был день, который опять сменился ночью. Для Виктора все это слилось в сплошной поток чередования света и тьмы. Он чувствовал, что с ним что-то происходит. Что-то неотвратимое и необычное.
Сначала ему удавалось отвлечься от странных ощущений, благодаря встречам с родителями (он перестал ездить к ним, но они, слава богу, не забыли его и изредка посещали Череповец, чтобы проведать родного сына).
Потом парня занял контроль над строительством (а впоследствии — многочисленным переделыванием) фонтана, который ему захотелось возвести перед входом в свой коттедж. Стоило парню почувствовать, что на душе становится муторно, как он сразу выходил из своего кабинета, спускался вниз и, покинув дом, начинал выражать собственные пожелания нанятым художникам, стилистам, техникам, и прочим людям, ответственным за функциональность и красоту будущего сооружения, призванного украсить прилегающую территорию взметающимися вверх водными струями.
Однако у состарившихся родителей вдруг пошатнулось здоровье. И если мать, с плохими почками, как-то держалась «на травах», то отец с астмой загремел в больницу на неопределенный срок. Естественно, мать осталась при нем и они пока больше не приезжали.
Виктор хотел съездить к ним, но не мог. Вместо себя послал деньги…
Строительство и облагораживание фонтана тоже не могло длиться вечно.
Короче, — все «глушилки» нехороших чувств закончились.
Не находя за что можно зацепиться в окружающем, Виктор начал отдаляться от мира. Иногда он, правда, катался на «Лэнд-Ровере» и немного развеивался, но в остальном, главенствовал угрюмый «без- про-свет».
«Наверное, именно так и приближается это неотвратимое и необычное,» — подумал однажды Виктор.
И оно действительно приблизилось, захватив с собой метаморфозу, существенно перевернувшую его жизнедеятельность: парень постепенно, но бесповоротно изменил свой привычный режим дня на распорядок совершенно иного рода: когда на улице становилось светло он начал спать, бодрствование же у него перенеслось на поздний вечер и ночные часы.
Издатели, имевшие те или иные планы на использование его книги, постоянно доставали его телефонными звонками и требовали от Виктора новых работ.
Только сам Виктор не горел желанием писать второй роман. Все, что было нужно, он уже написал, а
